Високосный год
Шрифт:
«Может быть, осталась переночевать у матери», – подумал он, но все же больше не ложился до поздней ночи, ожидая сожительницу. Ближе к полуночи Бегуна стали терзать какие-то нехорошие предчувствия. Но отогнав их, ему все же удалось заснуть.
Проснулся бывший капитан в четыре утра. Без будильника. Когда организм был полон сил, то Бегун мог просыпаться в любое время, назначенное самому себе вечером. Марии все еще не было. Бегуна этот факт слегка огорчил, но он не дал переживаниям вкрадываться в его душу. Выпил чаю, покурил и, прогрев машину, выехал на встречу к товарищу.
Мелешко влетел в салон к Бегуну тяжело дыша, сверкая глазами. Чем ни мало удивил однополчанина. Было видно, что Виктор чем-то очень обеспокоен.
«Ты с ума действительно сошел. Прав был Сидоров. Зачем я только связался с тобой? И сам влип по уши, и меня под эшафот подводишь. Вот надо было сегодня ждать тебя с ребятами, да задержать».
«Что с тобой, случилось чего?», – спросил его бывший сослуживец.
А дальше Мелешко и вовсе удивил приятеля. Оказалось, что лотерейщица была убита прошлым вечером. Милиционер сокрушался тем, что сам рассказал Бегуну о том, что та уже освободилась и где живет. Приятель стал клясться и божиться, что это всего лишь совпадение. Мало ли кто мог держать на нее зуб. А ему какой смысл? Успокоившись, Мелешко поведал Бегуну и то, что Сидоров подозревает его, Бегуна, в вандализме и бродяжничестве. Просит сейчас прокурора выписать ордер на его арест. Мол, постоянно видят Бегуна на кладбищах, пьяным, в общем, антисоциальный элемент он.
«Дом свой ты зачем поджог то, – наконец спросил Виктор, – еле потушили. Соседи могли сгореть. Хорошо, что пожарных еще вовремя вызвали».
Кровь отошла из кистей Бегуна, отчего они мгновенно похолодели. Видимо милиционер заметил его удивление, потому что произнес:
«Не ты?».
«Все сгорело», – выдавил из себя Бегун.
«Да нет. Ерунда, в общем-то. Так, стены прокоптились, диван сильно обгорел. Все живы. Все подумали, что это ты пьяным заснул с сигаретой».
«Не плохо копают, но моя жизнь и так разрушена. Черная месть это все, – заключил бывший капитан и продолжил, – по сторожам что?».
«Ах да, совсем забыл,– спохватился Мелешко, – дело темное. Сейчас там три сторожа. Сутки через двое работают. Никого не хотят вроде как брать в коллектив. Да и этот Ефремов скоро выйдет. За него уже разговаривали с заведующим управлением городскими кладбищами, мол, надо брать снова его, исправился. Один из сторожей, кстати, двоюродный брат его. Некто Артюхов. Пенсионер. Не привлекался. Второй нам вообще неизвестен. Какой-то Громов, еще не на пенсии даже. Лет сорок вроде ему. Правда, жена его числится заведующей в нашем сельхозинституте опытной мясо-станцией. Это вроде как подсобное хозяйство, что ли, да эксперименты еще там ставят на свиньях. Однако мясо продают иногда для нужд института. Есть у них договор с администрацией Нижнего рынка. Про третьего сторожа я пока вообще ничего не узнал. Но ты это, пока ко-мне не приезжай, пока все не уляжется. Пока, значит. Да, и мы с тобой вообще не встречались никогда после твоего увольнения. Усвоил».
Озадаченный Бегун ехал в сторону дач, размышляя по дороге. Квартиру кто-то сжег. Личностью органы заинтересовались. Все это точно последствия моего расследования. Но что теперь делать?
Приехав домой, там он застал Марию. И что тоже очень удивительно, она была в стельку пьяна. Сидела за столом, держа в руке рюмку. А на столе стояла бутылка хорошего коньяка. Только начатая. Значит, начала не с нее. Бегун решил для поднятия настроения присоединиться и задать шутливый вопрос:
«Тетенька, а вы теперь на другие антидепрессанты перешли? Валерьяночка уже не помогает?».
Отчего-то довольное лицо Марии повернулось к нему и спокойно произнесло:
«Присаживайся, любовничек. Выпьем за праздник с тобой».
«Ну, кричи тост, раз так, праздник это хорошо. У меня их почти год не было. За что пьем?».
«Она сдохла».
«Кто?»
«Я убила эту ведьму», – сказала заплетающимся языком радостная Мария.
И вот тут Бегун все понял. Рюмка вывалилась у него из рук, а руки второй раз за день
похолодели. В горле у него образовался какой-то ком, проглотив его и набрав побольше воздуха Бегун закричал:«Ты понимаешь, что теперь будет? Тебя посадят. И меня заодно. Чем ты думала? Это самая большая глупость, до какой можно было додуматься!».
«Не кричи. Меня никто не видел. Я подкараулила ее в подъезде вечером», – Мария сделала глоток и, не запивая, продолжила:
«Представляешь, крови совсем не было. Капелька только. Я ей прямо в сердце попала спицей. Она в белой блузке была. Никаких почти следов», – Мария рассмеялась.
«Могла со-мной посоветоваться, прежде чем на такое идти, я все-таки бывший опер».
«Ко мне муж позавчера приходил. В последний раз. Он отпускает меня к тебе. Но сказал, что дочку нашу только одним способом можно спасти. Убив ведьму, наславшую порчу. Так надо было. Мне он помогал потом при этом. Так что теперь все».
Мария сделала еще один глоток.
«А давай уедем куда-нибудь далеко-далеко отсюда, а? Ты возьмешь меня с дочкой?»
«Да, возьму. И обязательно уедем. Только я хочу сначала закончить здесь. Это не на долго», – сказал Бегун и опрокинул стопку. Мария обвила руками его шею и стала страстно целовать в губы, заваливая его на пол.
На следующий день пошел сильный снегопад. Бегун завел машину и, оставив для прогрева включенный двигатель, зашел в дом. Мария собрала на стол.
«Я с тобой», – проговорила она.
«Нет. Я не хочу рисковать тобой, отвечал Бегун, – сделай, как я прошу, а потом мы уедем. Навсегда и далеко».
Провожая его, Мария прошептала в ухо Бегуну:
«Я успела тебя полюбить. Теперь я лишь твоя. Возвращайся ко-мне. Буду очень ждать».
Медленно двигаясь по дороге, ввиду осадков, Бегун слушал местное радио. После песни «Раскаленное солнце» начались новости. Поприветствовав радиослушателей, ведущий представил гостя программы. Это был начальник опер отдела городского РОВД капитан Сидоров.
«Вот козел, и здесь он», – сказал вслух Бегун.
А Сидоров начал с того, что стал предупреждать слушателей о участившихся случаях неповиновения органам и убийств.
«Например, позавчера, – вещал он, – была убита прямо в своем подъезде женщина, недавно освободившаяся из-под стражи. Убийца подкараулил ее поздно вечером и нанес свой подлый удар. Ввиду преступного прошлого жертвы, есть основания предполагать, что в преступлении замешаны криминальные элементы. Которым, однако, очень помог случай, а точнее, нелепая случайность. Как раз перед убийством в подъезд должен был зайти сосед жертвы. Спортсмен, крепкий мужчина. Но вот уже перед самым входом, сорвалась и упала ему на голову небольшая сосулька. Пока мужчина приходил в себя, преступление было совершено. А он, посидев на лавочке возле дома несколько минут пошел домой и обнаружил на лестничной клетке умирающую соседку. Попытался оказать ей первую помощь, но безрезультатно. Сам вызвал скорую и милицию. Несколько мгновений, по сути, не хватило ему для того, чтобы если не предупредить убийство, то хотя бы увидеть лицо преступника. Или преступников.
Бегун призадумался, вспоминая слова Марии, а Сидоров, после короткого общения с ведущим, продолжал разглагольствовать:
«На последок мне бы хотелось обратиться к одному человеку, который, возможно, нас сейчас слышит. Это бывший милиционер, мой товарищ, который, к сожалению, на почве алкоголизма сначала был с позором уволен из органов, а затем, на той же почве, сошел с ума. И вот уже из-за этого, сначала сжег свою квартиру, а теперь его стали часто видеть на городских кладбищах, где он собирает с могилок оставленный родственниками помин, пугает прохожих, скорее всего, обзавелся преступными связями среди бродяг, воров и тунеядцев. Так вот, Клемент Бегун, если ты слышишь меня, то приди к нам в отделение. Мы тебя подлечим, отмоем от вшей, может быть, отправим в санаторий…».