Витч
Шрифт:
— Солидный автопарк, — сказал Максим.
— Подожди меня в машине, я сейчас, — сказал Толик и, выскочив из машины, побежал к дверям. Там долго переругивался с кем-то через домофон, отчаянно жестикулируя. Затем вернулся.
— Ну что? — вопросительно вздернул подбородок Максим.
— Да внутрь не пускают. У них там секреты всякие. Я думал, правда пустят, а теперь… Но это неважно. Потому что они сейчас выйдут, и мы поедем на инициацию.
— На что?
— Инициацию! Посвящение в смысле. У них бывают выездные заседания, оказывается. Это даже лучше.
Почему это должно быть лучше,
— Вот! — радостно дернулся всем телом Толик. — Выходят!
Максим нагнулся, чтобы получше рассмотреть выходящих людей. Их было человек пятнадцать. Все, как один, в темных пальто. Толик побежал к ним. Там что-то спросил у коренастого лысого мужчины и суетливо вернулся к машине.
— Выходи, поедем на их джипах.
Максим, чертыхаясь и кряхтя, выкарабкался из машины.
— Это Антон, главный, — представил лысого крепыша Толик. — Мой однокурсник, кстати. А это Максим. Журналист, писатель, ну и так далее.
Максим пожал крепышу руку. Пожатие у того было, как ни странно, вялое.
— Я не главный, я — председатель, — с некоторым опозданием поправил Толика Антон.
— Простите, а в чем суть вот этого всего? — спросил Максим, ежась от промозглого осеннего ветра.
Антон ничего не ответил, а только открыл заднюю дверцу джипа. Толик и Максим, переглянувшись, полезли внутрь. Антон что-то показал остальным членам клуба (видимо, что его джип поедет первым) и сел за руль. Едва они тронулись, он поправил зеркало заднего вида и посмотрел Максиму прямо в глаза.
— Понимаете, Максим, жизнь состоит из парадоксов… Люди умирают в пустыне от холода, а не от жары. На плоту в море умирают не от голода, а от обезвоживания — и это когда столько воды кругом, только соленой. В ледяной Арктике люди слепнут от солнца. Маяковский боялся умереть от заражения крови, а в итоге застрелился… Вот.
После этого возникла напряженная пауза.
— Это вы сейчас, простите, к чему? — робко нарушил тишину Максим.
— Это я к тому, что люди часто находят радость в совсем нерадостных вещах.
Судя по мрачному выражению лица, сам Антон был на пути к большой радости.
— А-а… Ну да. Мазохизмом называется, — усмехнулся Максим и тут же почувствовал чувствительный удар локтем со стороны Толика. Но Антон не обиделся.
— Возможно, — меланхолично ответил он, крутя рулем. — Вы, кстати, давно были в зоопарке?
— Лет десять назад, — пожал плечами Максим и добавил после паузы: — А мы что, едем в зоопарк?
Антон ничего не ответил, только посмотрел в боковое зеркало, проверяя, не отстал ли кто из следующих за ним. Разговорчивость явно не входила в число его добродетелей.
Вскоре Максим заметил, что они проехали метро «Баррикадная», но, не доезжая до главного входа в зоопарк, свернули направо. Следом свернули и все машины, что ехали за ними. Через пару минут джип Антона прижался к обочине и остановился. Остальные участники кавалькады тоже выключили моторы и потушили фары.
— Приехали, — сказал Антон и стал выбираться из машины.
Максим с Толиком последовали его примеру.
Когда все
приехавшие вылезли из машин, Антон, не говоря ни слова, пошел по направлению к темнеющей вдалеке ограде зоопарка. Вся группа двинулась следом. Некоторые тихо переговаривались между собой, некоторые курили, у одного даже была в руке бутылка, к которой он периодически прикладывался. Только сейчас Максим заметил, что один из мужчин идет как будто не сам — его вели под руки двое сопровождавших. Глаза у него были завязаны черной лентой, а на носу была какая-то странная прищепка, словно он собирался принять участие в синхронном плавании для слепых. Максим хотел спросить, что это значит, но решил обождать. Тем временем Антон подошел к решетке и тихо свистнул. С противоположной стороны чья-то невидимая рука ловким жестом сняла несколько прутьев. Антон встал слева от образовавшегося проема и стал пропускать вперед членов клуба, слегка похлопывая их по спинам, как будто считал, все ли на месте. Максим с То-ликом так же безмолвно нырнули в дыру. Последним провели инициируемого.Спустившись по небольшому травяному склону, группа вышла на асфальтированную дорожку и застыла, видимо, в ожидании дальнейших инструкций. В зоопарке было темно, хоть глаз выколи. Словно ночная подсветка была специально выключена. Максим искренне не понимал, зачем в такой темноте нужна еще и повязка на глазах.
— Куда теперь? — громко и как-то церемонно спросил Антон у «жертвы».
Та после некоторого раздумья мотнула головой и, гнусавя от прищепленного носа, пробормотала:
— Налево.
Все тут же двинулись налево. Впереди шла поддерживаемая с двух сторон «жертва». Бедняга шел медленно, при этом высоко поднимал ноги, как будто они были деревянными. Со стороны он был похож на Буратино.
Не хватало только колпака и длинного носа. А если бы он начал в такт ногам двигать согнутыми в локтях руками, было бы просто идеальное сходство.
— Что это? — шепнул Максим Толику.
— А я откуда знаю? — пожал тот плечами.
— Если его убивать ведут, я тебя сам убью, — зло прошипел Максим.
— Ты думаешь? — озадаченно спросил Толик.
— Я не думаю, я точно тебя убью.
Максим прибавил шагу и нагнал ушедшего вперед Антона.
— А зачем ему нос защемили? — спросил он, не очень рассчитывая на внятный ответ, но Антон на этот раз оказался разговорчивее.
— Чтобы он не чувствовал запаха. Животные ж по-разному пахнут.
— А суть в чем? — начиная нервничать, спросил Максим.
— Он сам подведет нас к клетке, куда мы его запустим. На десять минут ровно. После того как он зайдет, наш специальный человек, местный, выпустит то животное, которое в этом вольере содержится.
— А если это лев будет? — растерялся Максим.
— Значит, выйдет лев, — меланхолично ответил Антон.
— Логично, — согласился Максим. — Но он же его загрызет.
— Может быть, — сказал Антон.
Затем подумал и добавил:
— Хотя не факт.
Максиму все это начало сильно не нравиться. Еще ему не нравилось, что втянувший его в эту авантюру Толик, несмотря на свою природную болтливость, молчал, как будто это его вели на заклание. Максим предпринял очередную попытку понять происходящее.