Витте

Взгляды венценосца на приемы борьбы со смутой были хорошо известны его ближайшему окружению и им же, окружением, отчасти сформированы. Получив рапорт H. П. Линевича, где говорилось, что в Маньчжурскую армию прибыло много революционных агитаторов, монарх наложил резолюцию с выражением надежды, что все они будут повешены. Ни российские законы, ни законы какой-либо другой цивилизованной страны не предусматривали в обычных обстоятельствах исключительной меры наказания за революционное слово. Только за дело и то не за всякое. Даже военно-полевые суды и те не всегда приговаривали к смерти за революционную агитацию и пропаганду.

Но вернемся к подвигам генерала А. Н. Меллера-Закомельского и его подчиненных. На станции Иланской 12 января в 12 часов ночи во время разгона митинга рабочих в депо (по другим сведениям, это был вовсе не митинг, а рабочие собрались, чтобы вручить генералу петицию со своими требованиями) солдаты открыли стрельбу на поражение. По данным штаба отряда, 19 рабочих было застрелено, 70 человек ранено и 70 арестовано. Главные виновники творившихся безобразий — телеграфисты и члены местных стачечных комитетов — расстреливались без всякого суда: 5 человек на станции Мысовой и 7 человек на станции Мозгон. «Только, пожалуйста, не тратьте даром патронов — стреляйте в затылок и больше трех патронов на человека не тратьте», — лично инструктировал генерал А. Н. Меллер-Закомельский членов расстрельной команды. Других, менее виновных, избивали и драли плетьми. Статистика выпоротых и избитых штабом отряда не велась — порки и избиения считались рутинной работой.

Среди казненных генералом А. Н. Меллером-Закомельским был видный революционер, большевик И. В. Бабушкин. С двумя вагонами винтовок он выехал из Читы в направлении Иркутска, чтобы вооружить там рабочих и попытаться остановить карателей. На станции Слюдянка он был захвачен и на станции Мысовой расстрелян без суда и следствия ¹⁴¹.

«Такой образ действий, — с чувством выполненного долга докладывал барон Меллер-Закомельский императору, — дал должные результаты. По всей Забайкальской дороге до Читы рабочие сами начали сдавать имеющееся у них оружие, которым для вооруженного сопротивления их усиленно снабжала Чита, а частью было роздано из числа хранившегося на станциях для вооружения некоторых агентов дороги; телеграфисты прекратили передачу всяких стачечных депеш; благонамеренный элемент служащих приободрился, а введенный ранее 8-часовой рабочий день сменился 9-часовым» ¹⁴².

Генерал не скрывал своих переживаний по поводу того, что нигде не встретил вооруженного сопротивления. «Читу надо было разгромить, и если бы мастерские и взлетели на воздух и был бы от этого убыток казне, ничтожный по сравнению с громадными убытками, причиненными ранее революционерами, зато впечатление было бы огромное и революция надолго бы стихла», — телеграфировал он генералу Ф. Ф. Палицыну. Ту же самую глубокую мысль он повторил и в отчете об итогах экспедиции, поданном на высочайшее имя. Тот факт, что Чита не была разгромлена в пух и прах, барон называл крупной ошибкой, подобной той, «…которую сделали при подавлении революции в Красноярске, и я, — докладывал генерал императору, — совершенно разделяю мнение генерала Сухотина, сожалевшего, что Красноярск сдался без боя. Если генерал Сухотин и не расправился сурово с мятежниками, то это объясняется отсутствием у него достаточной вооруженной силы, чего никак нельзя сказать про генерала Ренненкампфа, подошедшего к Чите с целой стрелковой дивизией, 2 гаубицами, 2 горными орудиями и сотней казаков. Я нахожу, что для пользы дела необходимо было разгромить Читу, а не вступать со всякими союзами и комитетами в дипломатические переговоры. Разгром Читы послужил бы прекрасным уроком всем этим революционным обществам и надолго отнял бы у них охоту устраивать революции. Бескровное же покорение взбунтовавшихся городов не производит никакого впечатления» ¹⁴³. Нетрудно представить, что сталось бы с Москвой, если бы ее усмирением руководил не вице-адмирал Ф. В. Дубасов, а генерал-лейтенант барон А. Н. Меллер-Закомельский!

Свое мнение по поводу несостоявшегося разгрома Читы император Николай выразил краткой резолюцией: «Ренненкампф разговаривает, а Меллер-Закомельский действует».

А. Н. Меллер-Закомельский предлагал распространить внесудебные репрессии на высший командный состав армии, виновный, по его мнению, в преступном попустительстве революционному движению: «Остаюсь при твердом убеждении, что генералы, подобные Линевичу, Казбеку, Холщевникову, Путяте, Румшевичу [4] и пр., могут погубить армию и государство; надо их расстреливать» ¹⁴⁴.

4

Путята Дмитрий Васильевич, генерал-лейтенант, с марта 1902 года военный губернатор Амурской области, командующий войсками и наказной атаман Амурского казачьего войска; Казбек Георгий Николаевич, генерал-лейтенант, комендант крепости Владивосток; Холщевников Иван Васильевич, генерал-лейтенант, военный губернатор, командующий войсками Забайкальской области, наказной атаман Забайкальского казачьего войска; Румшевич Иосиф Францевич, генерал-майор, командир 2-го Сибирского Читинского полка.

Познакомившись с бароном поближе, С. Ю. Витте пришел к выводу: он «…человек довольно темный, хотя и с большим темпераментом. Вообще, если бы Меллер-Закомельский не был генералом, то по своему характеру он был бы очень хорошим тюремщиком, особливо в тех тюрьмах, в которых практикуются телесные наказания; он был бы также очень недурным полицейским и хорошим обер-полицмейстером, в смысле поддержания внешнего порядка» ¹⁴⁵. Тем не менее С. Ю. Витте признал, что порученную ему работу генерал проделал очень хорошо. Генерала Холщевникова, виновного за «беспорядки» в Забайкалье, председатель Совета министров также предлагал сурово наказать, но не расстрелом, а преданием военному суду.

По возвращении генерала А. Н. Меллера-Закомельского в Петербург он был принят военным министром. А. Ф. Редигеру барон не понравился — среднего роста, лицо красное, «бурбонистое», собеседнику в глаза не смотрит, говорит не гладко, а тянет. Генерал имел славу пройдохи: после подавления Севастопольского восстания моряков он направил императору личный отчет, полный красочных подробностей того, как яростно сопротивлялись мятежники, как жарко кипел бой и т. п. На его беду, вскоре было получено донесение о потерях: 5 человек убитых и несколько десятков раненых с обеих сторон ¹⁴⁶.

Военный министр, так же как и председатель правительства, высоко оценил проделанную генералом работу: «Заслуга Меллер-Закомельского была громадна: он восстановил связь с армиями, восстановил порядок на протяжении нескольких тысяч верст железнодорожного пути! Задача, казавшаяся столь трудной и опасной, была разрешена гладко и просто, с ничтожными силами. Главная заслуга в этом деле принадлежит лично ему, так как только при его характере палача можно было столь систематически бить и сечь вдоль всей дороги, наводя спасительный ужас на все бунтующие и бастующие элементы. Выбор его для этого предприятия оказался замечательно удачным» ¹⁴⁷.

Император Николай II лично следил за подавлением смуты. Оба бравых генерала, отправленные С. Ю. Витте на Сибирскую магистраль, направляли донесения на царское имя. 19 января 1906 года в 2 часа 40 минут пополудни генерал Меллер-Закомельский отправил императору телеграмму такого содержания: «Сибирской и Забайкальской дороги все служащие, телеграфисты, рабочие почти сплошь революционеры. Более надежные кондуктора и чернорабочие. Необходимы строгие меры. На станции Мысовой расстрелял трех телеграфистов, двух членов комитета и двух пропагандировавших революцию среди эшелонов запасных. По просьбе генерала Ренненкампфа еду на Читу». Через три дня император получил донесение: «Чита сдалась без боя. Еду обратно». Порядок восстановлен повсеместно, дорога охраняется надежными частями; «паровозы отогреваются и исправляются, уголь подвозится. Революционные элементы дороги устраняются, арестуются, увольняются, часть бежала». Генерал испрашивал награду за верную службу: «Вверенный мне отряд просит всеподданнейше ходатайствовать иметь счастье представиться Вашему величеству в Царском Селе. Осчастливьте разрешением проехать из Москвы в Варшаву через Петербург». Просьба получила удовлетворение — карательный отряд представился императору Николаю II. 6 февраля 1906 года офицеры удостоились чести отобедать в его обществе ¹⁴⁸.

Другой каратель, генерал Ренненкампф, оставался на хозяйстве. Преисполненный служебного рвения, он доносил: «Законный порядок между железнодорожными и телеграфными служащими на Забайкальской дороге и телеграфистами Забайкальской области водворен… К половине февраля окончится следствие и виновные понесут вполне заслуженную кару. Работа Забайкальской дороги уже значительно улучшилась. Есть надежда в половине февраля довести пропускную ее способность до десяти пар воинских. Выполнив волю Вашего императорского величества относительно Забайкальской дороги со Сретенской веткой, отправляюсь в Иркутск, откуда немедленно вернусь в Читу для суждения виновных в мятеже. Испрашиваю дальнейших повелений Вашего императорского величества» ¹⁴⁹.

Поставленную задачу С. Ю. Витте решил — огромная, хотя и ненадежная вполне армия была доставлена к новым местам постоянной дислокации посуху и морем. Местные сатрапы получили возможность перевести дух. 21 апреля 1906 года одесский генерал-губернатор А. В. Каульбарс направил царю радостную телеграмму: «Всеподданнейше доношу Вашему императорскому величеству, что все части 15 пехотной дивизии прибыли с Дальнего Востока во вверенный мне округ. Все прибывшие эшелоны торжественно встречаются; настроение людей было радостное и приподнятое, и, при высадке на родной земле, восторженное „ура“ прибывающих и встречающих покрывало тосты о здравии и благоденствии Вашего императорского величества и дорогой родины» ¹⁵⁰. В течение первых месяцев 1906 года через Одессу вернулось из Маньчжурии на родину около 100 тысяч человек запасных. Их встречал лично А. В. Каульбарс с почетным караулом и оркестром, угощал обедом. Оркестр играл государственный гимн, произносились торжественные речи. Почетному караулу на всякий случай были розданы боевые патроны.