Витязи из Наркомпроса
Шрифт:
Раздевшись до белья (Наташе была галантно предоставлена белая больничная ширмочка) Валерий Иванович с интересом наблюдал, аккуратно, по докторской привычке, протирая лицо, руки и прочие открытые части тела воняющим мочой тампоном, как активно, увлеченно так играющий в войнушку, и, похоже, уже даже малость в неё заигравшийся, санитар (или кто он там? фельдшер?), подхватывает специальными щипцами их верхнюю одежду и уносит, как он пояснил, для обработки паром. Ну, это уже хорошо! Потому как что-то наш Филя чешется постоянно, нет ли на нем, извините, pediculus humanus?
Впрочем, использованные тампоны местный Эскулап тоже не разрешил бросать куда попало, а принес специальный металлический контейнер. После чего, еще раз обнюхав путников своим загадочным прибором, и убедившись,
Потом снова раздал им, сердито встряхнув, по градуснику, велев не вынимать, покуда он не скажет. При этом с надеждой интересовался: а не тошнит ли? Не кружится ли голова? Не першит ли в горле?
Отрицательные ответы ввели служителя бога Асклепия в черную меланхолию.
Валерий Иванович с иронией смотрел на него…
Он-то прекрасно знал, что такое боевые газы! Хлебнул, знаете, на Великой войне хлоринчику… Хлорин, штука скверная. Концентрация тысяча частей на миллион означает верную смерть. Газ разрушает бронхи и легочные альвеолы, человек перестает усваивать кислород, а потом буквально захлебывается слизистой жидкостью, которую вырабатывают несчастные легкие… Ему не раз доводилось видеть жертв химической атаки. С посиневшими до черноты лицами, широко раскинутыми одеревеневшими руками, выпученными, залитыми кровью глазами, красноречиво свидетельствующими, в каких ужасных муках умирал человек… Или вот фосген! Дело своё знает хорошо. В Марфо-Мариинском госпитале один бедняга, лежавший рядом с Бекреневым, буквально один-единственный раз вдохнувший фосгена, извергал из своих легких каждый час по два литра жёлтой, густой, пенистой жидкости, в течении целых двух месяцев, пока наконец милостью Божьей не скончался, захлебнувшись в собственной мокроте… А иприт? Который мгновенно вызывает на теле ожоги, волдыри, язвы, вытравливает глаза, выжигает слизистые оболочки, поражает гениталии и проникает в самые кости…
Конечно, Наташа с её выпиравшими, как стиральная доска, ребрами или явно недокормленный дефективный подросток, а ровно изработанный, словно ломовая лошадь, Филя могли бы выглядеть и более здоровей, но умирающими они, тьфу-тьфу, на его профессиональный докторский взгляд, вовсе не казались. На месяц бы их в хорошую крымскую санаторию, морским бризом подышать, кумыс попить… Или ещё вот, виноградолечение, купно с пятиразовым диэтическим питанием! Тоже показано. Вот вам будет и необходимый привес.
Про стеснительно же прикрывающего свой немалый срамной уд отца Савву вообще можно было бы смело сказать, что ему, наоборот, сбросить килограммчиков этак пять-шесть совсем не помешало бы, в рассуждении грядущей апоплексии.
— Послушайте, коллега…, — осторожно начал было Валерий Иванович. — Я, конечно, вас хорошо понимаю… инструкции там, учения, но… всему есть мера, знаете…
В этом миг распашные ворота с грохотом ударились о стены. В приемное отделение бегом ворвались двое колхозников, тащивших зеленые носилки… На которых, жутко хрипя…
Корчился даже не человек… А к несчастью, пока ещё живое олицетворение страдания и нестерпимой боли.
На его искаженной поистине дьявольской гримасой лице таращились не глаза — а белесые, как сваренные в крутую яйца, бельма. В легких хрипло клокотала черная кровь, которая стекала из его распахнутого в немом крике рта… В сожженных до черноты уголках которого кипела отдающая жгуче-горьким смрадом пена… Довершал картину высунувшийся, как у повешенного, изъязвленный черный язык.
Вскочивший санитар кинулся было к пострадавшему, выхватив из сверкающего круглого металлического стерлизатора уже заправленный шприц, потом, присмотревшись, безнадежно махнул рукой, и пошел куда-то вглубь дома… За ним сопящие от натуги крестьяне неспешно понесли пострадавшего…
Дефективный подросток Маслаченко, воровским
образом перегнувшись, схватил со стола какую-то конторскую книгу и что-то худеньким грязноватым пальцем показал Бекреневу.Тот поправил своё треснувшее пенснэ и вслух прочитал:
— Случай двадцать четыре. 4 июня 1937 года. Мужчина, возраст 39 лет. Отравление реагентом «Желтый крест». Доставлен в эвакопункт в тот же день. Скончался через десять минут по поступлении. Наблюдается коричневая пигментация обширных участков тела. На груди белое пятно от кожаной ладанки. Поверхностные ожоги лица и мошонки. Сильная гиперемия гортани. Вся трахея покрыта желтой пленкой. Вскрытие согласно Инструкции произведено немедленно. Бронхи и легкие заметно расширены. Основание правого легкого разрушено. Гиперемия печени. В желудке многочисленные подслизистые кровоизлияния. Мозговое вещество разжижено и сильно гиперемированно…
Случай двадцать пять. 4 июня 1937 года… Записи нет. Оставлено пустое место… Пока пустое. Предусмотрительный тут народ, доложу вам…
Выглянувшая из-за ширмы Наташа в ужасе зажала себе ладонью рот, чтобы не закричать…
«Помышляю День Судный и благостно сокрытый от меня час моего исхождения из тела, горько плачу о содеянных мною грехах и, с надеждой взирая на ожидающую меня Новую благую землю, как из преддверия гроба моего, смиренно молю: Ты, Всеблагий Господи Иисусе, в час исхода моего из жизни сей и в последующие за оным страшные часы, Господи, Иисусе, Сыне Божий, живых и мертвых упование, не остави мя, но в милосердии Твоём спаси и помилуй мя, грешного…»
Отец Савва, привычно умно читая… гм, скажем так, несколько непривычную ему до сего печального дня молитву, почти не слушал, о чем говорил с ними сидевший во главе длинного, крытого зеленым сукном стола человек в наброшенном на плечи распахнутом белом халате, из-под которого хорошо были видны одинокий ромб на черной петлице и широкий золотой галун на рукаве коверкотовой гимнастерки.
Человек, поблёскивая круглыми очками в золотой оправе, изо всех сил старался убедить их, что они стали невольными свидетелями последствий обыкновенного несчастного случая: тракторист перевозил на станцию химической защиты растений, которая борется с лесным шелкопрядом, ядохимикаты. А прицепленная к его СТЗ-3 бочка возьми, да опрокинься… Тракторист полез её поднимать, как вдруг выбило запорный клапан и несчастный был облит с ног до головы средством для борьбы с летающими вредителями… Очень жаль. Но увы, аварии случаются всегда и везде. Никто не виноват, кроме самого пострадавшего…
О виденном ими регистрационном журнале, откуда Бекренев аккуратно, осколочком окончательно добитого пенснэ вырезал пару заполненных характерными медицинскими казусами листов, тут же спрятанных Натальей Юрьевной в такой детали одежды, о которой вслух говорить лицу духовному вовсе не пристало, человек в белом халате, надо полагать, еще не знал… Ну и пусть его не знает, ибо во многих знаниях много и печали.
Впрочем, человека в военной форме под халатом цвета милосердия куда больше занимал другой вопрос: как так получилось, что побывав под случайно распыленными над лесом ядохимикатами, которые с бомбардировщика ТБ-2, так, для шутки ради, украшенного опознавательными знаками ВВС Ржечи Посполитой (а может, и не для шутки! а чтобы привыкали граждане к знакам потенциального агрессора, интервента!)…
Да, как же так это получилось, что на них совершенно случайно распылили довольно не полезный для здоровья препарат, а им значит, бывшим без ИСЗ, хоть бы хны? Нет, дорогие товарищи, этот вопрос надо обязательно прояснить! И вам, товарищи, обязательно следует посетить наш медицинский центр, где можно сделать анализы крови, мочи, спинно-мозговой жидкости… а, да что там! Вся научная часть проводимого в этих краях крайне важного для обороны Союза эксперимента просто требует от вас содействия! Где этот центр, спрашиваете? Да тут рядом, в поселке Барашево… А, так вы туда и направлялись? Так в чем же дело? Побудете у нас под обсервацией всего пару деньков, да и проводите потом свою инспекцию, дорогие товарищи! Договорились?