Визариум. Проникновение миров

Итак, прошло три дня, озарённых для Толи внезапной суперспособностью. Было страшновато, но при всём при том довольно весело. Толя никому ничего не рассказывал и лишь гадал, откуда оно всё взялось. Молнии в него не били, головой он, кажется, не ударялся, никакие весовщики-оборотни его не кусали.

А потом веселье закончилось.

Первый кошмар приснился Толе на третью ночь, как начались вышеописанные чудеса. Такого с ним ещё не случалось. Если раньше ему и снилось что-то, похожее на кошмар, он или сразу просыпался, или наблюдал за происходящим как бы со стороны, и выходило больше увлекательно, чем страшно.

Но теперь… Теперь было совсем по-другому.

Толе приснилось, что он идёт на работу. Идёт пешком. И оказывается на высокой горе, хотя никаких гор в тех местах нет. Пейзаж внизу играет причудливыми красками. Город предстаёт совсем не таким, как в жизни. Сверкают колоннами дворцы, вдали тянутся к облакам небоскрёбы, среди зелени проглядывают высокие памятники. Толя видит внизу комбинат. Вернее, он понимает, что это комбинат, а видит совсем другое.

Вместо трёхэтажного серого здания с дырявой крышей и облупленными стенами в прямоугольнике забора вздымается и шевелится нечто трудноописуемое. Мясистая живая масса подрагивает и пульсирует, десятки красноватых отростков, щупалец и присосок шарят по земле и в воздухе, а в середине поблёскивает большой белый глаз. Толя понимает, что монстр его увидел. Страшно и противно, но Толя спускается с горы и идёт к чудовищу. Минует проходную и направляется к рабочему месту. Спрута уже нет, всё вокруг знакомо и привычно, но Толя знает: чудовище здесь. И всё же покорно заходит в морозильную камеру и обречённо ждёт. Мороженые куры в картонных паках начинают шевелиться, шуршать, пищать, их крик постепенно нарастает и в конце концов переходит в раздирающий душу визг…

И тогда большая, серая, в пятнах и разводах штукатурки, в наростах инея стена вздрагивает, и оттуда выползает оно. Багровые щупальца и отростки, извиваясь, занимают всё свободное пространство. Огромный пульсирующий глаз чудовища в упор смотрит на Толю, и тот не может сдвинуться с места. Толстое щупальце тянется к нему, обвивает и тащит в чавкающую пасть. Пасть принимает жертву и медленно заглатывает. Сопротивляться не выходит – Толя не может даже пошевелиться. Тело его дёргается в прозрачном желе и постепенно переваривается, растворяется. Толя ощущает этот распад, своё исчезновение. Кажется, это длится бесконечно, но вот Толя превращается в ничто и летит в тёмную бездну. И лишь тогда просыпается.

Мокрый от холодного пота и дрожащий, Толя сел на кровати и какое-то время приходил в себя. Потом побрёл в ванную и долго умывался. Всё казалось, что на лице и руках осталась прозрачная слизь.

Потом долго не ложился – сидел на кухне, пил чай, пытался читать. Честно говоря, он просто боялся засыпать. В постель пошёл, когда рассвело и до сигнала будильника оставалось чуть больше часа.

Кошмар повторился и на вторую ночь, и на третью. Уже в начале сна Толя знал, что его ждёт дальше, но от знания этого легче не было, скорее наоборот. И проснуться вовремя получалось не всегда. Алёна жаловалась, что он мечется и мешает спать.

Толя понятия не имел, что делать. Ночью он боялся спать, а на работе – Толя поймал себя на этом, – чтобы просто зайти в морозильную камеру, особенно вечером, приходилось собирать в кулак всю волю. Стало казаться, что с большой стеной, из которой во сне вылезал монстр, творится неладное. Чудилось какое-то движение. Толя резко поворачивался – и обнаруживал обычную облупленную, покрытую инеем стену. Как назло, в эти дни Лосев привозил и привозил товар – обещали подорожание, и он по возможности запасался. Толе приходилось разгружаться, когда комбинат уже пустел, только хмельной сторож дремал в будке у шлагбаума. В камере, перекладывая паки с тележки на поддон, Толя чувствовал, как по затылку бегут мурашки. Спиной к стене старался не поворачиваться.

На четвёртый день не выдержал и сбегал в больницу. Там работала знакомая, мама одноклассника. Она отвела к специалисту. Толя пожаловался на нарушение сна, описал своё состояние – без подробностей. Врач сказал: похоже на небольшое тревожное расстройство. Посоветовал отдохнуть недели две-три, что было неосуществимо, и выписал лекарства, которые никак не помогли.

Жизнь превратилась в сплошное мучение. На работе Толя боялся заходить в склад, вечера ждал с тоскливой обречённостью, ночью не мог нормально выспаться. Засыпал – и начинался всё тот же сон. С неимоверным усилием просыпался – научился, слава богу, – долго лежал, потом опять засыпал, снова попадал в кошмар, просыпался, и так по кругу. Нормально спал часа полтора, когда уже рассветало.

Толя никому ничего не говорил, опасаясь, как бы его не посчитали психом.

* * *

Когда однажды вечером Толя увидел в складе привидение, то почти не удивился.

Дело было так. Толя завёз в морозильную камеру тележку с паками и положил на пол поддон. А когда выпрямился, из большой стены выплыл полупрозрачный бородатый старик в фуфайке и шапке-ушанке. Что-то бормоча себе под нос, он медленно проплыл через камеру и скрылся в противоположной стене.

Спотыкаясь и обгоняя сам себя, Толя выскочил на улицу. В небе мерцали звёзды. За забором буднично прошелестел автомобиль. Толя схватил с подоконника бутылку минералки и сделал несколько судорожных глотков. Плеснул на ладонь, протёр лицо и немного пришёл в себя. Тогда он заскочил в коридор, захлопнул дверь склада и защёлкнул навесной замок. Потом быстро вышел на эстакаду. Всё его существо было пронизано одним желанием – бежать отсюда как можно быстрее и как можно дальше. На ходу снимая куртку, Толя поспешил к раздевалке и вдруг резко остановился. Где-то в недрах души шевельнулась, а потом заворочалась и прорвалась наружу неожиданная, искренняя, сильнейшая злость.

Да сколько можно?! Куда бежать? Надо выяснить прямо сейчас, раз и навсегда, где кроется проблема – в окружающем мире или в голове.

Толя порывисто залетел в коридор и открыл склад. Ворвавшись в камеру, остановился у входа и яростно оглядел помещение. Там никого не было. Шагнул посмотреть за колонной и застыл: призрак вылетел из стены и, не обращая на Толю внимания, поплыл через камеру. Его прозрачные валенки двигались в метре от пола.

– Ты кто, мать твою, такой?! – заорал Толя.

Призрачный старик дёрнулся, обернулся, испуганно вскрикнул и стремглав скрылся в стене. Толя удивлённо посмотрел ему вслед.

«Ага, боитесь! – с удовлетворением подумал он. – Ну и пошли вы».

Направился к тачке и нарочито не спеша переложил паки на поддон, а потом собрал разбросанные по камере куски картона. Положил картон на тачку и покатил к выходу.

– Молодой человек! – услышал Толя за спиной и по голосу догадался, кто это может быть.

Резко обернулся. На расстоянии шести шагов в воздухе покачивался прозрачный старикан.

– Вы интересовались, кто я, – произнёс он. – Отвечаю: я Сергей Михайлович Соловьёв, можно просто Михалыч. Работал кладовщиком, товароведом, начальником цеха. Скончался в тысяча девятьсот девяносто четвёртом году от сердечного приступа.

Толя переступил с ноги на ногу и поправил шапку.

– А я Толик Сомов, – сказал он, подумал и добавил: – Вы извините, что я…

– Ничего, – усмехнулся призрачный Михалыч. – Пойдём, выпьем за знакомство.

«Обалдеть, – подумал Толя, – здесь и призраки пьют».

В круглосуточный магазин бежать не пришлось: Михалыч сказал, что в неработающем умывальнике, на потолочной нише, имеется недопитая бутылка водки. Её туда сунул водитель с бакалеи, как раз перед тем, как уволили. А в другом месте оказалась кем-то украденная и спрятанная пачка сыра. Срок годности давно вышел, сыр подсох, но в вакуумной упаковке неплохо сохранился и на вкус оказался вполне сносным.

Первые полстакана зашли Толе образцово. Это было как раз то, в чём он остро нуждался. Дальше наливал себе по чуть-чуть. Полстакана Михалыча стояли нетронутые. Призрак часто наклонял к стакану лицо и блаженно шевелил ноздрями, но это было самовнушение, он сам сказал, что ни пить, ни даже вдыхать запахи не способен.