ВКонтакте со смертью

– Чего? Кого на понт брать решил, недоносок!?

На всякий случай, Гаранский оглянулся. Нет ли где камеры? Вдруг ублюдок специально подослал жертву, чтобы состряпать компромат.

– Ты ничтожный. Любишь насилие и чужую боль. Сам можешь заплакать от пореза пальца. Хитрый и скользкий... Гондон. Помнишь свое настоящее имя? Гондон... который ничего не может. Гондон, у которого мать - проститутка.

– Тебе жопа, гнида! Я тебя голыми руками порву!
– Воскликнул лейтенант, не набирая сообщение. Но Удаленный все равно услышал.

Теперь он ответил голосом. Ужасным голосом, идущим из монитора, а не из типовых динамиков.

– В школе тебя били. Ты унижался перед сильными, гнобил слабых. Даже погоны не скроют того. Гнилая резина... Латексное изделие с поганым ртом.

– Петух сраный! Упырь, сука!

Лицо Гаранского покрылось красными пятнами. Так дерзко с ним никто не разговаривал класса с седьмого. Ровно с того времени, когда он стал грозой района комнатного розлива. Да и теперь, только руководство могло пожурить лейтенанта. И то, не слишком жестоко.

По крайне мере, за свою давнюю кличку, он бы втащил боковой даже Никитичу. А тут всего лишь мелкий задрот. Примерно такой же тюфяк, который был недавно прикован к стулу и истекал кровью.

Да если б только на пять минут Гаранского оставили с Удаленным! Последний бы с горькими слезами умолял о пощаде. Прокрутив это в голове, полицейский поднялся с места. Потом рывком скинул все, что находилось на рабочем столе, кроме монитора.

– Пытался ее изнасиловать. Несчастную девочку, которая не давала. Она ударила по яйцам. Ты плакал и звал мамочку. Грязная использованная тряпка. Корчишь резиновый рот. Это смешно... Мне смешно...

– Харю строишь? Я спрашиваю, ты, срань, ещё харю мне строишь!? Отвечаю, когда тебя возьмут, мы будем долго играть в «слоника»! Веселая такая игра... Потом сыграем в «электрического слоника», чучело! А потом ты испытаешь такой кайф, который не получал никогда. Знаешь, когда режут живое мясо и туда ещё солью? И кости когда отбивают! Ещё молчу про селезёнку. Я сделаю так, что твоя селезёнка...

– Ты ничего мне не сделаешь!
– Перебил Удаленный.
– У презервативов не бывает рук. Гондошка... Маленький Гондошка... Спой песенку. Спой свою песенку, весёлый мой, сладкий гондонистый мальчик...

Голос маньяка стал тоньше. Он будто кривлялся перед зеркалом в ванной. Его разбирал дикий смех, давящий на голосовые связки.

Ни слова не говоря, выдохнув горячий воздух, лейтенант засадил тяжёлый кулак в монитор. По экрану разошлись трещины. Его гладь вспыхнула красным и жёлтым. Будто там происходила странная химическая реакция.

– Да твою мать, что за черт!? Я с говном компьютерным, что ли не правлюсь!?
– Взревел мужчина.

Он обошел стол и рванул пучок проводов, наугад выдергивая из розеток все, что только возможно. Был обесточен принтер, монитор, настольная лампа и вентилятор. Системный блок затих, стало спокойно. Монотонный звон в ушах рождал непонятное эхо.

– Вот так... Так получше. Переработал сегодня. Ладно... Куплю я им комп. Все равно он старый. Подешевле экран возьму. Тут думать надо... Думать, короче надо. Я подумаю. Дома все подумаю.

Лейтенант убрал пот с лица. Потом потер глаза. Подошёл к другому столу и взял пистолет. Стараясь сдержать дрожь во всем теле, направился к двери.

Но та почему-то не открылась. Ручка не шла вниз, а при сильном давлении ее можно было сломать. Решив, что на сегодня разрушений достаточно, Гаранский оставил дверь в покое.

– Хорошо... Хорошо, сука... Позвоню дежурному. Закрыли кабинет, может? Хотя, как? Не важно. Уже ничего не важно.

Тяжело дыша, мужчина пошел к телефону внутренней связи. Тут завибрировал его собственный смартфон.

Лейтенант достал гаджет из форменных штанов. Послышался смех. Противный и ядовитый. Будто тот, кто сидел в компьютере, теперь перебрался в мобильный. Он смеялся тихо, думая, что его не услышат. Готовил какую-то подлянку, только был раскрыт.

– Ты чего там задумал, пидор!!?
– Взревел лейтенант.

Смех... Просто смех. В телефоне на режиме «сон». Долгий и протяжный смех с перерывами, вдохами. Такое бывает, когда слышишь отличную шутку. Или насмехаешься над тем, кто жалок и глуп, кто ничего не значит по жизни.

Не желая терпеть издевательств, Александр саданул телефон о дощатый пол. Смартфон потерял крышку, экран разбился. Проклятый гогот наконец-то утих.

Реальность, кажется, исказилась, как это бывает во сне. Странное чувство заполнило душу. Лейтенант провел по волосам, не понимая, где он находится. Будто вместо родного кабинета появилось другое измерение.

Тут полицейский заметил, что отброшенный в сторону монитор развернут экраном ко входу. Он находится ближе к Гаранскому, чем до этого. Но ведь никто его точно не трогал. А мощного сквозняка и подавно не было.

Мужчина не хотел признаваться, но ему стало страшно. Холодное нечто текло по венам, непроизвольно вызывая трепет.

– Так, хватит!
– Чтобы взбодрить себя, выпалил лейтенант.

Разбитый экран потек черным маслом. Оно напоминало отработку, слитую из картера машины. Из каждой трещинки сочились капли. Стекали по монитору, попадали на стол, а потом на пол. Из них образовывались струйки. Из струек лужицы.

Процесс шел достаточно медленно. Хотя меньше чем через минуту жидкости стало прилично. Интересно, ее можно отмыть? К черту! Откуда вообще она берется в компьютере!?

– Да кто это издевается!? Кому жить неохота? Утырки, я вам шею отверну, к чертовой бабушки! Это не смешно ни хера, паскуды. Отвечаю, я вас найду, - протараторил Гаранский, старясь заместить страх слепой яростью.

Хотелось немедленно броситься к телефону. Но там была лужа. Такая большая и неприятная. Так ещё в центре появилась выпуклость, будто кто утопил пакет. Никакого пакета там не было. Тогда откуда все это?

Не желая думать ни о чем больше, мужчина снова направился к двери. Инстинкт самосохранения шептал нечто страшное. Хотелось бежать. Не было сил оставаться тут больше. Комната стала камерой пыток. Но палачом теперь выступил некто другой.

Забыв о всякой осторожности, Гаранский надавил ручку. Она с треском отвалилась. Тогда мужчина несколько раз пнул неподатливую дверь, ударил ее кулаком.

– Откройте! Я здесь! Я сказал, откройте на хрен!

Вопли также не подействовали. Лейтенант отвернулся, глядя в окно. Вроде не высоко. Шансы выбраться есть.