Вкус греха

— Думаю, я слегка опьянела, — призналась она. — Сам виноват, заставил меня выпить бренди.

— Не ожидал, что ты осушишь стакан залпом, — заметил он. Она передернула плечами.

— Самый быстрый способ избавиться от гадкого пойла.

— За бутылку этого гадкого пойла когда-то заплатили пятьдесят фунтов, — сказал он.

— Неужели? — Она громко выдохнула и пожала плечами. — Что ж, о вкусах не спорят, да?

— Наверное, да.

— Лично я предпочитаю шампанское, — мечтательно произнесла она и откинулась на подушки.

— Правда? — с усмешкой спросил он.

— М-м-м… Пузырьки такие приятные.

— Да… Может, продолжим разговор утром?

Смех в его голосе вообще-то должен был задеть ее. Так и случится, решила она, но позже. Когда она сможет сосредоточиться на этом. Теперь ей следовало подумать о просьбе леди Тарстон.

— Не стоит это откладывать, — сказала Мирабелла, стараясь выговаривать слова как можно четче. — Я, конечно, слегка нетрезва, но хорошо понимаю, о чем мы говорим. Твоя мать попросила объявить перемирие, правильно?

— Да, — ответил он, губы его при этом дрогнули, но она сделала вид, что не заметила.

— Отлично. Надолго?

— До тех пор… — Он нахмурился, задумавшись. — Не знаю. Окажись моя мать права, я бы предложил соблюдать мир, пока ты не выйдешь замуж.

— Ах, тогда бы мы заключили договор навечно. Слишком многого от нас хотят.

— Согласен. Давай действовать постепенно. — Он откинулся на спинку стула и сомкнул пальцы перед грудью. — Для начала договоримся вести себя прилично во время домашних праздников и последующих мероприятий, на которых присутствует моя матушка или кто-то, кто может ей донести. Если выполнить это окажется нам под силу, мы пересмотрим соглашение и решим, хотим ли мы сделать его постоянным.

— Звучит очень разумно. — Она добродушно кивнула, наклонила голову и внимательно на него посмотрела. — У тебя ведь полно здравого смысла, да, Вит? Наверное, да, раз ты смог вернуть состояние семьи в столь малый срок.

— Это правда, — ответил он, и губы его снова дрогнули. — Я очень добрый и мудрый. И мой недюжинный ум подсказывает мне, что тебе давно пора идти в кровать и отоспаться, хотя ты нравишься мне и такой, — добавил он.

— Какой?

— Опьяневшей, — улыбнулся он. — И милой.

Мирабелла скорчила рожицу. Она не была уверена, что именно у нее вышло, так как нос и губы слегка онемели, но наверное, что-то очень сердитое, возможно, даже надменно-сердитое.

— Я не милая… то есть… не пьяная. Я просто…

— Навеселе, я знаю. — Он встал и взял ее за руки. — Пойдем.

Она позволила поднять себя на ноги.

— Ты действительно думаешь, что мы сможем… — Она замолчала, когда поняла, что он не слушает. Он даже на нее не смотрит.

Точнее, он смотрел и весьма пристально. Но взор был явно устремлен не на лицо, а чуть ниже. У нее перехватило дыхание, по коже разлилось тепло, когда он медленно прикоснулся к ней, выражая…

Как это называется? Неловкое смущение? Невольный интерес?

Она сочла это неловкое и невольное прикосновение оскорбительным и отстранила его руку.

— В чем дело? — спросила она холодным, как она надеялась, тоном.

— Дело? — отозвался он, не поднимая глаз.

— Да, в чем дело? — повторила она. Опустив подбородок, чтобы лучше видеть лиф платья, она провела пальцами по вырезу.

— У меня пятно? — О боже, вдруг она пролила на себя бренди и даже не заметила? — Мог бы и раньше сказать, знаешь ли, — пробурчала она.

Когда он не ответил, она взглянула на него и поняла, что его взгляд прикован к ее руке, которая задержалась на груди. Смотрел он так же пристально, как и минуту назад — не шелохнувшись, нахмурив брови и стиснув челюсти.

Он явно проявлял интерес. И у нее с новой силой перехватило дыхание.

— Вит! — выпалила она, слегка удивившись, как ей это удалось.

Он поспешно взглянул на нее.

— А? Да. Нет.

— Что с тобой?

— Ничего, — ответил он, моргнул, подождал секунду и добавил: — Проверяю, не шатаешься ли ты.

— Не… ах! — Услышав логичное объяснение, она почувствовала себя глупо. Что еще он мог делать? — Да, хорошо, я — нет. Не шатаюсь, то есть. — Она отставила правую ногу для равновесия.

— Я и вижу, — сказал он едва ли не растроганно, и это напомнило ей о вопросе, который она хотела задать.

— Ты действительно думаешь, мы сможем быть учтивыми друг с другом всю неделю?

— Конечно. Нет ничего проще — для меня, по крайней мере. Тебе придется пустить в ход свои актерские способности. — Он призадумался. — Или, возможно, нам стоит просто подливать тебе бренди.

Она лишь подняла бровь, что заставило его выругаться, отчего, в свою очередь, вверх поползла и вторая бровь.

— Сначала оскорбляешь леди, теперь чертыхаешься при ней, — обвиняющим тоном сказала она. — Плохое начало, знаешь ли.

— Начнем завтра.

Она демонстративно — разве что немного пошатываясь — повернула голову в сторону часов на каминной полке. Их стрелки показывали, что уже давно перевалило за полночь.

— Мы начнем, — процедил он, — с восходом солнца.

— Вот видишь: бездна здравого смысла.

Прежде чем отправиться к себе, Вит проводил Мирабеллу в ее комнату. «Дошла бы и сама», — думал он, распахивая дверь, но в то же время ему не хотелось, чтобы она бродила в потемках. Никогда раньше не видел ее такой пьяной — или, наверное, лучше сказать «навеселе», подумал он и засмеялся.

Несомненно, она еще ни разу так долго ему не улыбалась. У нее достаточно милая улыбка, решил он, стащив с себя галстук и бросив его на стул. При этом ее нос слегка морщится, и улыбка отражается в ее шоколадных глазах.

Он перестал расстегивать рубашку. У нее не шоколадные глаза, ведь так? Конечно, нет. У чертовки карие глаза. Самые обычные, карие. С чего он взял, что они какие-то другие?

И о чем, черт возьми, он думал, когда смотрел на эту девчонку так, как смотрят на женщину?

«Проклятый голубой атлас», — мысленно пробормотал он. Вот о чем он думал.

— Слишком много работаешь, — вслух сказал себе Вит и продолжил раздеваться.

— Если позволите, ваша светлость, — да, это так. Повернув голову, он улыбнулся своему камердинеру. Даже спросонок, в халате и с поспешно, но все же аккуратно причесанными волосами этот человек выглядел как денди.