Вкус пепла
Шрифт:
В зеркале отразилось толстощекое лицо дочери, которая смотрела на нее голодным взглядом.
~~~
Мартин давно поменял одежду, долго мылся под душем, но после вчерашнего ему все еще чудился запах рвоты. Выезд на самоубийство, а затем звонок Патрика, который рассказал ему о нападении на Майю, потрясли его и наполнили чувством бессилия. Откуда-то вдруг появилось столько разных нитей, случилось столько необъяснимых событий, что он уже ничего не мог понять и не мог придумать, как размотать этот запутанный клубок.
Перед
— Входите! — крикнул Патрик в ответ на робкий стук, и Мартин переступил порог.
— Я не был уверен, что ты сегодня придешь. Думал, ты, наверное, захочешь остаться дома с Эрикой и Майей.
— Еще бы не хотеть! — согласился Патрик. — Но еще больше я хочу поймать того чертова психа, который всем этим занимается.
— Неужели Эрика согласилась остаться дома одна? — осторожно поинтересовался Мартин, не зная, можно ли лезть с такими вопросами.
— Да я и сам понимаю. Я хотел, чтобы кто-то побыл с ними это время, но она настаивала, что все и так будет в порядке. Я все-таки позвонил ее приятелю Дану, который был у нас в гостях, когда это случилось. И он обещал, что приедет и приглядит за ними.
— Какие-нибудь следы нашлись?
— К сожалению, нет. — Патрик покачал головой. — Был дождь, так что все следы смыло. Но я отправил комбинезон Майи, запачканный золой. Посмотрим, что покажет экспертиза, но я думаю, что это пустая формальность. Было бы слишком уж большой неудачей, если бы вдруг оказалось, что это никак не связано с остальным.
— Но почему вдруг Майя?
— Кто же его знает? Наверное, это было предостережением мне. Из-за чего-то, что я сделал или не сделал в ходе следствия. Ну откуда мне знать? — воскликнул он раздраженно. — Нам остается только работать дальше на полную катушку, чтобы распутать это поскорее. А до тех пор мы не можем позволить себе никаких передышек.
— С чего мы начнем? С допроса Кая? Или нет?
— Да, — решительно подтвердил Патрик. — Начнем с Кая.
— Но ты ведь помнишь, что Кай вчера уже сидел в камере, когда…
— Конечно же помню, — с той же досадой ответил Патрик. — Но это не значит, что он не может быть как-то замешан. Или что на его совести нет чего-то другого.
— О'кей, я просто спросил. — Мартин выставил перед собой ладони. — Я только пойду сниму куртку и вернусь.
Патрик принялся собирать все нужное, чтобы идти в комнату для допросов, как вдруг зазвонил телефон. На дисплее он увидел, что звонит Анника, и снял трубку, надеясь, что это не окажется что-нибудь важное. Ему действительно не терпелось выпотрошить мерзавца, который сидел у них в арестантской, и сейчас более, чем когда-либо.
— Да? — сказал он и сам понял, что отвечает слишком резко, но у Анники толстая кожа, и она не станет принимать это на свой счет. По крайней мере, он так надеялся.
Однако выслушал он ее со все возрастающим интересом и под конец распорядился:
— Хорошо, пришли их ко мне.
Затем быстро заскочил к Мартину, который только что снял куртку, и сообщил:
— Пришли Шарлотта и Никлас. Они хотят видеть
меня. Придется немного подождать с допросом, пока я не узнаю, по какому делу.Не дожидаясь ответа, он убежал в свой кабинет, и через несколько секунд в коридоре уже послышались шаги и негромкие голоса. Выжидательно глядя на Патрика, вошли родители Сары, и он ужаснулся при виде изможденного лица Шарлотты. С их последней встречи она заметно постарела, платье висело на ней, как на вешалке. Никлас тоже выглядел усталым и измученным, но все же не настолько, как жена. Они сели в кресла для посетителей, и, пока длилось молчание, Патрик с любопытством думал, что такого важного они хотят сообщить, если пришли без предварительной договоренности.
Первым взял слово Никлас:
— Мы… Мы лгали вам. Вернее сказать, мы умолчали о некоторых вещах, а это почти так же нехорошо, как солгать.
Патрик почувствовал, что его интерес все растет, но молча дождался, пока Никлас снова заговорил:
— Травмы Альбина. Те, что, по вашему мнению или убеждению, нанес ему я. Это была… Это была…
Казалось, он подыскивает слова, и Шарлотта докончила за него:
— Это была Сара.
Она произнесла это механическим голосом, не выражающим никаких чувств. Сидевший за столом Патрик отшатнулся — такого он совершенно не ожидал услышать.
— Сара? — переспросил он, не веря своим ушам.
— Да. — Шарлотта кивнула. — Вы ведь знаете, что Сара была проблемным ребенком. Ей было трудно контролировать свои порывы, и у нее случались ужасные приступы ярости. Пока не родился Альбин, ее злость обращалась на нас, но мы-то взрослые люди и могли защититься и позаботиться, чтобы она не покалечила ни нас, ни себя. А когда родился Альбин…
Голос изменил ей, она опустила взгляд на сложенные на коленях руки. Патрик заметил, что они дрожат.
— Все это усилилось и вышло из-под нашего контроля, когда родился Альбин, — добавил Никлас. — Мы думали, что появление братика, может быть, окажет положительное влияние на Сару, ей будет кого защищать и о ком заботиться. Но оказалось, что мы были наивны. Она возненавидела его и злилась, что мы уделяем ему все свое время. Пользовалась всеми удобными случаями, чтобы обидеть его, и, как мы ни старались все время быть рядом и не спускать с них глаз ни на секунду, нам все равно не удавалось ничего сделать. Она была такая быстрая…
Он переглянулся с Шарлоттой, и она слабо кивнула.
Никлас продолжал:
— Мы испробовали все. Куратора, психолога, лечение агрессии, медикаментозные средства. Нет ничего, к чему бы мы не прибегали. Мы пытались изменить ее меню, убрали из него весь сахар и все быстрые углеводы, что, по некоторым данным, может оказывать положительное влияние, но ничего, ничего не помогало. Под конец мы уже не знали, что и делать. Рано или поздно она могла нанести ему непоправимую травму, что-нибудь по-настоящему серьезное. Но отдать ее куда-то мы не хотели. Да и куда можно было ее отдать? И вот когда появилось место во Фьельбаке, мы подумали, что, может быть, это решит наши трудности. Полная перемена обстановки, и рядом будут мама Шарлотты и Стиг, которые снимут с нас часть нагрузки. Это казалось идеальным выходом.