Вкус расплаты

Нью-Йорк встретил нас ласковым весенним солнышком, но проблема заключалось в том, что делать три часа до нашего рейса? Мы направились в ближайший бар, но просидев там полчаса, я не выдержала и вышла на улицу. Набрав полные легкие такого родного воздуха, я улыбнулась. Вот что мне не хватало! Мне не хватает моей жизни! Моих друзей! Вот откуда эта апатия. Но что я могу сделать, если я добровольно оказалась от них? Мне надо найти способ отпустить прошлое!

– Мили, ты чего?
– Рейн осторожно подошел сзади и положил руки мне на плечи.

– Рейн, мне надо на кладбище, - сказала я едва уловимым шепотом.

– Нет!

– выкрикнул маг, - тебе, что мало всех переживаний?

– Мне надо!
– ответила я более требовательным голосом, - мне надо отпустить себя.

Маг ничего не сказал, только обреченно вздохнул и махнул рукой проезжающему мимо такси. Устроившись в машине, я назвала адрес ближайшего цветочного салона.

Мои любимыми цветами были белые лилии и это знали все близкие люди. Но только два человека знали, что я еще очень люблю желтые тюльпаны. Ни Мэтт, ни Даррен не понимали, чем они меня пленят. А мне они казались такими простыми и нежными и даже, что желтые цветы многие считали цветами разлуки и боли, не волновало меня. Да и к тому же желтый цвет - символ света и солнца, и дарят желтые цветы людям, которым желают света и добра. Я выбрала красивый букет желтых тюльпанов, мы направились на кладбище.

Узнав место расположения могилы Алисии Тейлор, я попросила Рейна быть неподалеку, но не ходить со мной. Моя могила была расположена рядом с родителями и бабушкой, поэтому мне не составило большого труда найти. Накинув капюшон на голову, я медленно пошла в указанном направлении. По дороге я смотрела на надгробные плиты и с ужасом осознавала, как много людей уходят из нашей жизни. И близким это доставляет ужасную боль! А я ушла по своей воле, но так же принесла огромную боль утраты своим родным! Сердце судорожно сжалось, когда я подошла к могиле родителей.

“Стефан и Элизабет Тейлор”

“Любимые дети и родители”

“Вы рядом с нами, но мы все равно скучаем”

Я положила специально купленный для них букет - белые лилии, которые мама так любила.

– Мама, папа спасибо, что были рядом пускай и недолго. Вы лучшие.

Могила бабушки находилась рядом, слезы скатились по щекам и мне стало немного легче. Я чувствовала вину, что так долго не навещала их. Стыдно признаться, но я не знала какие цветы, любит бабушка, поэтому и ей купила тоже лилии.

“Сильвия Мейсон”

“Лучшая бабушка в мире”

“Нам очень грустно отпускать тебя, но мы любим”

Я прошла чуть вперед и увидела место, где находилась “моя” могила. Сердце отозвалось острой болью - оно тоже обвиняло меня в сделанном.

“Алисия Тейлор”

“Сестра, возлюбленная и друг”

“Для нас ты по-прежнему жива”

Слезы я уже не могла остановить, они просто ручьем катились из глаз, и казалось, что они оставляют обожженные следы. Я опустилась около могилы и положила тюльпаны рядом с другими цветами, среди которых были лилии, розы, орхидеи.

Я надеялась, что когда увижу могилу, мне станет легче, но этого не случилось! Мое сердце каждым ударом показывало мне мою вину.

– Прости, что так получилось, но этот выход казался мне единственным, - я не знала, к кому обращаюсь к себе или к той части меня, что действительно умерла, когда я решилась на этот поступок.

Поднявшись с колен, я отошла на пару шагов и вновь посмотрела на могилы. Сердце судорожно сжалось, но не от боли, а …

– Лиса?

Глава 6 - боль.

Волна боли затопила мое сознание, а тело буквально парализовало. Из-за этого я еле успела удержать стену скрывающую меня! Родной, любимый голос - я не могла поверить в это!

– Лисена, это ты?
– в его голосе было столько надежды и любви что у меня подкосились ноги. Не знаю, каким чудом я устояла на земле и даже не подала вида.

Медленно я повернулась к обладателю хрипловатого, но такого нежного голоса и внимательно посмотрела на Даррена. Всматриваясь в каждую частичку лица, я впитывала его образ. Знаю, потом мне будет ужасно больно, но я не могла просто развернуться и уйти!

Не бритое и немного осунувшееся лицо любимого вызвало новую боль в сердце. Оно словно добивало меня, твердя “Ты губишь его!” Смуглая кожа казалась какой-то стеклянной, искусственной! Черные брюки и рубашка уже не так восхитительно сидели на его потрясающей фигуре.

Неужели вампиры тоже болеют и истощаются? Я задала себе мысленный вопрос.

“А ты разве не этого добивалась?” - голос вампирши ударил больнее любого ножа.

НЕТ! НЕТ! НЕТ! Я ушла, чтобы не причинять боль!

– Извините, вы ошиблись, - это не был мой голос! Холодный, отстраненный, но в тоже время очень мелодичный - он принадлежал моей вампирской половине.

Я развернулась, чтобы уйти, но рука Даррена резко схватила меня за предплечье. По телу прошелся электрический импульс и из груди громко вырвался воздух. Вампир подумал, что сделал мне больно и резко брал руку. Да мне было больно! Но не физически! У меня болело сердце и душа, они тянулись к этому мужчине, а я не знала, как противостоять этому.

– Простите, - встретившись со мной взглядом, он резко отвел глаза.

Прости любимый, но только холодом карих глаз я могу держать тебя на расстояние. Да там не твои любимые изумруды сияют - там купаются в боли темно-карие ониксы. Не поворачиваясь к нему спиной, я сделала пару шагов назад и заметила, как его взгляд скользнул по “моей” могиле. Увидев желтые тюльпаны, глаза Даррена расширились, и он посмотрел на меня.

– Кто ты?
– я молчала, не зная, что ответить. В душе творился просто кавардак различных чувств, - откуда ты знала Алисию?

Даррен уже не сдерживался и кричал на меня. Моим спасителем стал Рейн, который, почувствовав мое состояние, пришел ко мне.

– Милисса, тебе не правильно указали место!
– он подошел ко мне и приобнял за плечи.

Не поднимая глаз на Даррена, я почувствовала ревность, которая волнами исходила от него. Но вампир сам толком не понял, почему он испытал это чувство, когда меня обнял маг. Торопливым шагом мы вышли за ворота кладбища, и только усевшись в такси, я смогла перевести дыхание.

Напряжение в машине было настолько ощутимым, что даже водитель такси съежился под этим чувством. Рейн был безумно зол, а я… я была растерянна. На душе и в сердце была боль - всепоглощающая боль!

– Довольна?
– сарказм Рейна разъедал меня хуже кислоты, - Мили, ты этого хотела?

– Рейн, не начинай!
– мне не хотелось говорить об этом, а тем более слушать нотации.

– Что не начинать? Для чего тебе надо было ехать туда?
– его злость не только отдавалась эмоциями, но и словами.