Вкус вишнёвой лжи. Книга 2

— Так выложи и узнаешь, — язвительно тяну, затем улыбаюсь продавщице: — Мне два чизбургера и чай, пожалуйста.

Ловкачев понимает, что разговаривать со мной бесполезно, и оставляет в покое. Забрав еду, я следую за подругой к выходу и лишь оказавшись на свежем воздухе, накидываюсь на неё.

— Ань, объясни уже, что за хрень произошла с тобой, — стараюсь говорить тише. — Ты чуть не вырубилась, пока он рядом стоял.

— Всё нормально, — бурчит Кудрявцева, уверенно направляясь прочь от столовой.

Я не отстаю. Хватаю её за локоть, чтобы остановить.

— Ань…

— Всё нормально! — девушка резко оборачивается. — Ничего там не случилось, хватит уже спрашивать об этом!

Проходящие мимо студенты оборачиваются в нашу сторону, с интересом наблюдая за развивающимися событиями, так и хочется проорать «что смотрите?». Анька же, не дожидаясь моего ответа, отворачивается и поспешно уходит прочь к корпусу, совершенно не собираясь ждать меня. Вот и поговори…

Обиженно смотря вслед уходящей подруге, я медленно плетусь следом к кабинету, желая поскорее отсидеть последнюю лекцию и свалить домой. Что ж, Аня, сегодня тебе удалось сбежать от разговора, но я всё равно узнаю правду.

Возможность появляется через два дня во время окна между парами: препод забывает предупредить нас, что семинара не будет по каким-то непонятным причинам, так что попросить сдвинуть занятия мы не успеваем. В итоге приходится слоняться по пустому универу в поисках развлечений дабы скоротать время.

Я отбиваюсь от общего «стада» и ненадолго застреваю в туалете. Не то, чтобы я в восторге от студенческих сортиров, но здесь хотя бы тихо и можно ото всех спрятаться. А ещё почему-то именно на втором этаже отлично ловит сеть.

Настроения нет, зимняя депрессия так глубоко проникла внутрь меня, что уже и не знаю, куда от неё деться. Хочется тепла, и не только солнечного. В последнее время, оставаясь в одиночестве, я всё больше и больше начинаю загоняться о всякой чепухе. Может быть, у меня ПМС?

Я сижу на закрытой крышке унитаза, бессмысленно листая ленту «Вконтакте», когда дверь туалета резко распахивается. От неожиданности я вздрагиваю, устремляю перед собой взгляд и прислушиваюсь. Я в кабинке, меня не видно, но…

Через пару секунд заходит кто-то ещё.

— Долго ты будешь бегать от меня? — мужской голос так неожиданно разрезает пространство, что я еле успеваю прикусить язык, чтобы избежать возмущенного вздоха.

Это Рома Ловкачев, вот только что он делает в женском туалете?

— Проваливай!

А, ясно. Это Аня.

— Да брось, — по голосу парень улыбается. — Неужели это из-за вечеринки?

— Я же сказала, — почти шипит подруга. — Свали. Не хочу с тобой разговаривать. И верни мне мою сумочку, козёл. Я знаю, она у тебя.

Сумочку? Наверное, Аня забыла её на вечеринке. Хотя, если у Ромы бала мобила подруги, то и остальные вещи, видимо, тоже.

— Она у меня дома, — безразлично говорит парень. — Заезжай, заберёшь. Как раз обсудим твои заёбы.

— Мои заёбы?! — выпаливает Кудрявцева. — Я тебе доверяла, блять. А ты что сделал? Пока я была бухая, трахнул со своими дружками? Скажи спасибо, заяву ещё не накатала. Держись от меня подальше, иначе точно не отвертишься.

Я в шоке открываю рот, не в силах поверить в услышанные. Так Ловкачев с друзьями изнасиловал Аньку? Я, конечно, подозревала что-то подобное, но… Твою ж, сука, мать!

— Да ладно, — слышу шаги. — Тебе же понравилось. Я тебя прекрасно знаю, хватит притворяться такой праведной. Ты сама согласилась…

Какая-то возня.

— Пошёл ты! Отпусти…

Не выдержав, вскакиваю с унитаза (благо, сидела просто так с натянутыми штанами), и быстро покидаю кабинку.

— Какого хрена, Ловкачёв? — вскрикиваю я, в два шага оказываясь рядом с ними. — Отвали от неё.

Толкаю парня в грудь, заставляя отступить.

— Ольханская? — удивлённо таращится. — Ты что…

Парень на мгновение замирает, понимая, что я подслушала весь разговор, а затем бледнеет.

— Значит, так, — хмурится Рома. — Разболтаешь кому-нибудь, и я…

Он делает шаг вперёд, то ли собираясь дотронуться до меня, то ли схватить, то ли ещё что, чёрт его разберёт, но я выяснять не хочу: резко перехватываю его руку и сбиваю с ног, заставляя повалиться на пол лицом вниз. Смотри-ка, навыки ещё не растеряла.

— Ты меня, блять, шантажировать вздумал? Совсем страх потерял? — сильнее завожу его руку за спину, наслаждаясь стоном и бесполезными попытками вырваться. Благо он дрищ дрищом, удержать такого дохляка даже я смогу без проблем. — Ещё раз приблизишься к Аньке, я тебе яйца оторву, понял?

Рома молчит.

— Я не слышу!

— Понял… — морщится от боли.

— А теперь проваливай, — отпускаю Ловкачева, отступая в сторону.

Парень поднимается на ноги, бросает сначала на меня, а потом на Аню презрительный взгляд, а после уходит, и как только за ним закрывается дверь, на меня обрушивается смущение. Я только что узнала о подруге то, о чём она совершенно не собиралась рассказывать. Даже как-то совестно… Но я ведь не виновата, что они решили поболтать в туалете, в котором я ото всех пряталась.

— Ты как? — смотрю на Кудрявцеву.

Та пожимает плечом, мнётся, на меня не смотрит.

— Если это правда, нужно пойти в полицию, — тихо, но уверенно говорю я. — У меня отец мент, поможет.

— Нет, — резко вскидывает голову. — Нет… — уже тише, отводит взгляд. — Я мало что помню… Просто хочу забыть об этом, нахрен ментов.

Молчу, всматриваясь в плачевное состояние подруги. Да уж, натворила она делов. Но настаивать я не хочу, решение всё равно остаётся за Кудрявцевой.

— Хочешь, прогуляем последнюю пару? — больше не нахожу, что придумать.

Аня неуверенно пожимает плечом.

— Только если не будешь расспрашивать про вечеринку и забудешь о том, что услышала.

— Без проблем, — улыбаюсь.

Она кивает, невесело усмехается, а потом вдруг неожиданно начинает смеяться.

— Как ты его уложила, — хохочет Аня. — Где ты научилась таким приёмчикам?

— Ходила на самооборону.

— Ну, ты, Ирка, даёшь! — подруга набрасывается на меня с объятиями, вешаясь на шею, и резко перестаёт смеяться. Я уже думаю, что девушка не выдерживает и решает спрятать слёзы, но, когда она отстраняется, её глаза оказываются сухими, а на губах вновь появляется улыбка. — Пошли. Свалим отсюда.