Вкус вишнёвой лжи
Шрифт:
Yanke — Моменты
Ложь 49. Стас
Впервые я увидел Элли в конце мая. Она стояла на мосту в парке и улыбалась. Лил дождь, и её голубое платье прилипало к тонким ногам, а мокрые волосы небрежными локонами закрывали лицо. Тогда я не знал, что это Элеонора Макеева, одна из богатых девчонок в Москве, любительница светских вечеров и изысканной кухни. Она была обычной. Красивой, завораживающей и невероятно привлекательной.
До этого я никогда не верил в любовь с первого взгляда, но в тот момент показалось, что у меня за спиной прорастают крылья.
Элли выглядела особенной.
А потом Макеева окончательно вскружила мне голову, и я нёсся всё выше и выше на обретённых крыльях. Я был слеп. Наивен. А крылья мои были из бумаги. Они сгорели, и я рухнул вниз.
Это подобно озарению. Пелена чувств теперь не ослепляет, и я смотрю на вещи без розовых очков. Но без них мир кажется невероятным дерьмом.
Я схожу с ума. Думаю о ней каждую секунду. Когда пью, еду на байке, с кем-то разговариваю, курю, слушаю музыку, смотрю фильмы. Такое чувство, что Макеева сидит внутри и ковыряется в мозгах, тормошит их, разрывает, вонзается идеальными ноготками, вгрызается зубами.
Я не могу перестать размышлять о том, почему она так поступила. Я думаю, и думаю, и думаю, и постепенно схожу с ума.
Сколько уже прошло времени? Месяц? Два? Всё как в тумане.
Мозги набекрень. Ещё и на Иру пытался наброситься. Нахрена я поехал за ней? Зачем пытался разузнать про Макееву? Что я хотел доказать? Что Элли любила меня больше, чем брата? Или просто искал повод случайно встретить её? Она ведь стояла там. Видела, как я уезжал с Ольханской.
О чём она думала в тот момент?
Бессмысленно листаю ленту «Вконтакте», будто пытаясь отыскать ответ на все вопросы. Ноутбук, наверное, единственная техника в этом доме, которая избежала моей ярости. Телика нет, и теперь в квартире неестественно тихо. Телефон вечно разряжается — забываю поставить его на зарядку, в студии срач и беспорядок.
Но у меня нет сил убираться. Я устал. Мне ничего не хочется.
В конце концов, я больше не могу находиться дома: хватаю ключи от байка и уезжаю. Не знаю куда и зачем, просто хаотично ношусь по городу, до тех пор, пока меня не тормозят мусора. А мне уже плевать. Делайте со мной, что хотите.
***
Удивительно, как личная трагедия может повлиять на восприятие реальности. Обезьянник больше не кажется отвратительным, и даже сосед по камере оказывается приятным собеседником. Даже в какой-то степени получаю удовольствие, просиживая штаны в затхлом клоповнике. Видимо, здесь мне самое место.
— Выходи, Стас, за тебя заплатили залог, — устало говорит Антон Юрьевич, отец Иры, неожиданно лично решивший навестить меня.
— Залог? — не понимаю я, даже разочаровываюсь. — Отец что ли?
Звенят ключи, и решётки открываются, но я не спешу выходить. Мне требуется немного времени, чтобы осознать ситуацию.
— Нет, — мужчина выглядит уставшим, заспанным.
Неужели Назар? Ему никак нельзя здесь появляться. Если следователь узнает, что Костян связан со мной, то догадается про Ирку. Но не она же решила вытащить меня?
— Секретарь соединил меня с твоим братом,
но он отказался тебя забирать, — безразлично тянет мужчина. — Достал ты, видимо, всех. Давно мы тебя пьяным за рулём не ловили.Морщусь, неохотно покидая камеру. Двери с лязгом закрываются.
— Я не пил, сколько повторять? — раздражаюсь. — Просто до этого месяц бухал, вот эта хрень и сработала.
Он смотрит на меня и молчит, но я одёргиваю себя. Оправдываться не собираюсь. Пусть делают, что хотят. Хоть байк забирают, хоть отправляют за решётку. Мне плевать.
— Иди уже, — бросает Антон Юрьевич, протягивая мой мобильник. Я забираю сотовый и убираю в карман. — Тебя на улице ждут.
Особого приглашения не дожидаюсь. Прячу руки в карман и огибаю следователя, поспешно направляюсь к выходу.
— И, Стас, — окрикивает меня мужчина — приходится обернуться. — Увижу, что ты трёшься рядом с моей дочерью, тебе никакие деньги не помогут.
Меня будто обливают водой. Так он в курсе? Знает про Иру? Откуда? Почему-то думаю о моменте, когда пытался поцеловать Ольханскую, и всё внутри холодеет. Что-то здесь не так. Почему именно Антон Юрьевич пришёл выпускать меня из СИЗО? Обычно этим занимаются другие, не следаки.
Кто же всё-таки заплатил залог? Костян? Или же Ира…
Ничего не ответив, разворачиваюсь и ухожу. Всю дорогу до выхода думаю о моём спасителе и никак не могу выбросить из головы слова мужчины. Он знает. Он догадался. Ещё немного и просечёт про парня в коме.
Рывком открываю дверь и вырываюсь на свежий воздух. Светло. Холодно. Где-то обед. Я просидел в изоляторе всю ночь? Да быть не может.
Сбегаю по ступеням и осматриваюсь, ища взглядом знакомые лица. Замираю. Стоит чуть в стороне, смотрит на меня исподлобья. Это не Костян и не Ира. Глупо было думать об этом, у них ведь нет таких денег, чтобы отмазать меня.
Это не отец и даже не мой брат.
Это Элли.
Злость закипает внутри подобно чайнику. Хочется развернуться и уйти, сбежать, чтобы больше никогда не видеть этих серых глаз в коричневую крапинку, не чувствовать разрастающуюся боль.
Она ждёт, пока я подойду. Манит будто паук, притягивает в сети. И я иду к ней, останавливаясь достаточно далеко, чтобы не произошло физического контакта.
— Братец послал? — с издёвкой спрашиваю.
— Нет. Я сама приехала, — тихо отвечает блондинка, пристально смотрит, словно не знает, что я могу сделать.
Медлю. Вот она, стоит совсем рядом. Такая чужая, незнакомая. Поверить трудно, что каких-то пару месяцев назад я мог без сомнения прикасаться к ней и целовать. Сейчас же всё в этом человеке вызывает лишь отвращение.
— Я вышлю тебе чек, — безразлично бросаю я.
Не хочу быть у неё в долгу. И не буду. Оторвав от девушки взгляд, ухожу.
— Стас! — окрикивает меня Элли, но я не останавливаюсь. — Стас!
К черту. Нет больше никакого Стаса.
Я ухожу на достаточное расстояние, совершенно забываю про байк, видимо, оставшийся где-то на стоянке участка, и лишь когда добираюсь до другого квартала, в кармане звонит сотовый.
— Что? — раздражённо отвечаю я, не глядя на экран.
— Ты че, за Иркой вчера заезжал? — недовольный голос Назарова лишь сильнее распаляет мой пыл. Да чего им всем надо от меня?