Вкус власти

Типат недовольно нахмурился. Зря простолюдин рот открыл. Передний гребец, здоровенный парень в светло-серой шерстяной рубахе, нервно стукнул веслом о палубу. Слаженная работа вёсел тут же сбилась с ритма. Того и гляди хай подымут. Типат во всеуслышанье заговорил:

– Для тех, кто ещё не заметил сигнала, - Типат показал на чёрный столб дыма над лесом, - сообщаю: дикари нас уже заметили. А для тех, кто забыл, напоминаю: вы все знали, на что идёте и за что каждому из вас я заплатил вдвойне! Переговоры с дикарями буду вести я. Вам даже не придётся сходить на берег. Так что взяли вёсла и работать!

Подействовало. Слаженная работа вёсел возобновилась, струг прибавил скорости. Жалкий сброд, Типат отвернулся. Трусливые простолюдины уткнулись каждый в своё весло и стараются не глядеть по сторонам. Бог с ними: гребут и ладно. Вскоре над кромкой леса показалась белая вершина Великого Столба.

Ещё одна причина добраться до крепости дикарей как можно быстрее. В первый день дикари будут собирать силы и предупреждать соседей. Нападать, быстрей всего, они не будут – всё лишний шанс договориться с ними, прежде, чем в струг полетят зажигательные стрелы.

Через два часа струг вышел к месту слияния Апеса и Випеса. Заросшие густым лесом берега разошлись далеко в стороны.

– Вот это да! – от удивления ахнул Типат.

Большой речной полуостров полностью очищен от непролазного леса. Вместо высоких сосен да берёз глаз радует простор вспаханных полей. С расстояния в несколько километров широкие полосы обработанной земли кажутся вытянутыми прямоугольниками. Высокая сторожевая башня возвышается на границе жёлтого песка и зелёного луга. Несколько деревянных пристаней отходят от западного берега, но лодок не видно. Небольшой деревянный домик сиротливо жмётся у кромки воды за крайней пристанью. Но больше всего поражает другое.

На белую громаду Великого Столба словно одели медный ошейник. Исполинская скала окружена высокой крепостной стеной. Отсюда, с южной стороны, можно легко насчитать целых одиннадцать башен. А сколько ещё на другой, на северной?

– Каково? А! – простолюдин Лебас гадливо оскалился. – Не будь с нами самого витуса Бамута, члена Совета Благородных, нам бы никто не поверил. Вот!

– Да-а-а… - протянул Типат. – Не! Конечно. Я слышал о крепости дикарей. Но… Чтобы так. На самом деле…

В Лемай до сих пор ходят слухи, что витус Бамут сильно преувеличил возможности дикарей, чтобы хоть как-то оправдать своё позорное поражение. А простолюдины, кому довелось штурмовать крепость возле Великого Столба, только вторят ему. Но, похоже, витус Бамут был прав. Даже издалека сооружение дикарей производит сильное впечатление.

Зато, Типат аж зажмурился от удовольствия, с дикарями действительно можно будет неплохо поторговать. Раз они умудрились соорудить такое! То… Значит у них есть склады и амбары. А в этих самых складах и амбарах может найтись немало достойного обмена. В этой части авантюрный план оправдал себя на все сто. Осталось сущие пустяки – договориться с дикарями.

Как и следовало ожидать, вокруг ни души. На чёрных прямоугольниках возделанной земли ни одного крестьянина. На обширном лугу ни одной коровы или хотя бы козы. Ясно дело – дикари попряталась за крепостной стеной. На то, чтобы вытащить на берег лодки и загнать во внутрь скот у них было предостаточно времени.

Когда до сторожевой башни осталось пара сотен метров, Типат приказал остановить струг и выбросить якорь. Можно было бы подойти ближе, но простолюдины и так трясутся от страха. Типат скривился. Гребцы вцепились в вёсла мёртвой хваткой, глаза выпучены, того и гляди в штаны наложат. Специально для такого случая на воду спустили маленькую лодочку, мелкую совсем, едва двоим поместиться.

Как самый храбрый, а, точнее, самый высокооплачиваемый, Лебас взялся за вёсла. Но и он потеет со страха: на лбу выступила испарина, а светлая рубаха с длинными рукавами пошла тёмными пятнами.

Типат устроился на носу лодочки. Берег и сторожевая башня всё ближе и ближе. В левой руке зажат белый флаг, символ переговоров или сдачи в плен.

– Превеликий Создатель, помоги. Образумь дикарей. Отведи стрелы их, - уже и не думая скрываться от простолюдина, зашептал Типат.

Остаётся надеяться, что дикари правильно поймут смысл светло-серого куска льняной ткани и для начала решать поговорить, а не палить куда ни попадя. Но молитва помогает плохо. С каждым взмахом вёсел былая уверенность улетучивается.

Нос лодки ткнулся в прибрежный песок. До сторожевой башни осталась жалкая сотня метров. Типат плотно сжал губы. Истеричный приказ Лебасу поворачивать обратно едва не вылетел наружу.

Ну, пора. Типат с трудом выбрался из маленькой лодки. Ноги предательски подгибаются, а по спине крадётся мерзкий холодок. Либо он сейчас сорвёт большой куш, либо дикари напичкают его стрелами.

Льняной платок неуверенно дрожит в левой рукё. Типат с трудом заковылял в сторону сторожевой башни. Сзади раздался плеск весёл, Лебас всё же не выдержал и отчалил. Хотя, вот стервец, должен был ждать на берегу.

С каждым шагом сторожевая башня всё ближе. Вот уже отчётливо можно разглядеть зубцы на её вершине и даже отдельные кирпичи. Типат тяжело задышал. На лбу выступил холодный пот. И куда, дурак, полез. Может… пока не поздно… развернуться и дать дёру? Типат оглянулся. Лебас отплыл от берега метров на пятьдесят и продолжает торопливо махать веслами. Драпает, сволочь.

Ну уж нет! Типат снова повернулся к сторожевой башне. Иначе этот сброд на вёслах до самого дома будет хихикать за его спиной. А дома купцы конкуренты обязательно поднимут его на смех. До сих пор ни одна зараза не рискнула отправиться в земли северных дикарей.

В метрах двадцати от башни Типат остановился. Только сейчас можно заметить признаки жизни: несколько пар любопытных глаз пялятся из тёмных бойниц. Хвала Великому Создателю – не стреляют.

Типат вытащил из заплечного мешка связку стеклянных бус. Круглые шарики мелодично забрякали.

– Не стреляйте!!! Я пришёл с миром!!! – Типат поднял над головой связку бус.

А чёрт! Откуда дикарям знать благородный иссари? Типат нервно переступил с ноги на ногу.

Ещё в Лемай с невероятным трудом удалось узнать два самых важных слова на языке дикарей: «мир» и «торговать». Кто бы мог подумать – во всём Миренааре в рабстве остался всего один человек. Да и тот выживший из ума старик с трудом вспомнил, как на его варварском наречии будет «мир» и «торговать». Всю дорогу, четыре с лишним недели, старательно повторял два важных слова. Но теперь, когда до вожделенной цели осталось каких-то двадцать метров, два самых важных слова напрочь вылетели из головы.

Типат едва не рухнул на землю. Из каждой бойницы на него уставились десятки острых стрел. Ещё миг, малейший чих… И дикари прикончат его.

– Господи! Да как же там? – Типат потёр пальцами вспотевший лоб. – Лагас! Лигас! Валас! А!!! – радостно воскликнул Типат. – Влагас! То есть мир. И, да как там его… Тымас. Темас. Демас. Превеликий Создатель, помоги!

– Ну чего трясёшь своими цацками? Тебе чего надо?

От удивления Типат едва не выронил связку бус. Не совсем вежливый вопрос прозвучал на вполне сносном иссари. Типат поднял глаза. С четырёхметровой высоты, стоя на крошечной площадке перед дверью в башню, на него взирает богато одетый дикарь. Начищенный до блеска остроконечный шлем сдвинут на затылок. Грудь и живот прикрывает отлично сделанная броня из толстой кожи и широких медных пластин. На ногах высокие сапоги с щегольски загнутыми носками. Плечи дикаря укрыты большой ярко-красной накидкой. На миг на его правой руке блеснул массивный тёмно-синий браслет. Но дикарь тут же поправил рукав и браслет скрылся с глаз. Зато, сердце радостно забилось, края накидки стягивает толстая жёлтая цепочка. Золото! Оно самое!