Вкус жизни
Шрифт:
– Наверное, не все благополучно в ее личной жизни или она очень больна, вот на соседях и отыгрывается, – предположила Дина. – Иначе я не могу прокомментировать такое поведение.
Лена взглянула на Инну, и ей вдруг подумалось: «Инна самая одинокая, самая несчастливая из нас. Как там у Бунина? «Во мне – Я и Бог». А у нее и Бога нет. Прости, подружка. В ближайшее время я на максимум восполню свое невнимание к тебе».
– И мне от соседки не раз доставалось ни за что ни про что. Забудь этот маленький инцидент. Женщину можно простить. Она из добрых побуждений старается. Другие-то по злобе бесятся. А что воспитания не получила, так кого теперь винить? Старушку уже не переделать, – попросила Кира.
Подруги накинулись на фотоальбом гостьи. Дина не рискнула сразу вытащить из сумки «СД» диски, пока осторожно
Мгновение и вечность
Опять звонок в дверь.
– Это Андрей, – как можно спокойнее сказала Кира и глазами попросила Инну впустить гостя. Лена будто приросла к креслу.
…Андрей… Сердце испуганно вздрогнуло, дыхание перехватило, закружилась голова. Лена была не в силах шевельнуться. Кира приподняла ее под мышки и слегка встряхнула. И будто быстрее побежала по венам кровь, забилась в возбуждении, прихлынула к лицу. С туманом в глазах на ватных, полусогнутых ногах она с трудом сделала несколько шагов в сторону прихожей… Их руки встретились, словно ведомые неким безупречным инстинктом. У него они тоже дрожали. «Неужели и он сохранил любовь? Ей чудится? Боже, как реально!.. Он просто коснулся, а остальное дорисовали ее чувствительная память, настрадавшееся воображение? Как давно она не держала в своих руках его ладони; сильные, любимые…»
– Я всегда помнил о тебе. Лучше тебя я никого не встретил...
«Что это? Прошлое взыграло? Ностальгия по ушедшей молодости? Желание реабилитироваться в ее глазах и ослабить свою вину? Просто доброе стремление поддержать ее дух в старости? Рисуется? Какая разница? Он здесь. И это правда…»
Лицо ее пылало, все внутри вибрировало радостной дрожью… Как объяснить, как передать словами продолжительность своих чувств во времени, их силу?..
В этот момент она не оценивала его слова, не подвергала глубокому анализу. Она слушала, и для нее ничего больше не существовало… Анализ будет потом. Если будет.
Андрей отстранился, взглянул ей в глаза… и этот взгляд сказал ей больше, чем любые слова: он сожалел о том, что произошло тогда, много лет назад.
– Эта наша встреча – спустя эпоху. А ты все та же… Теперь я знаю о тебе все-все. Я не знал о нашем сыне. Груз осознания вины навалился на меня физической тяжестью, я потрясен твоей жизнью и на какой-то момент почувствовал, что умираю… Прости меня.
– Лучшего не нашла, худшего не хотела… В моей жизни все-таки было больше хорошего, потому что я любила…
Андрей… Лена… Они еще некоторое время молча стояли, обнявшись, положив голову друг другу на плечо. В этот момент они были единым целым. Оба понимали, что это – встреча с прошлым и окончательное прощание с будущим. Только теперь они по-настоящему осознали и прочувствовали, как она была необходима им обоим. Ему требовалось искупление – ее прощение, ей – эти, пусть даже не совсем правдивые, слова. Кира давно это поняла, потому-то и задумала свести их вместе. Собственно, и всю эту встречу с однокурсниками она затеяла потому, что ее не покидало непреодолимое желание хотя бы на короткое время соединить прошлые пары тех далеких шестидесятых. Чтобы вспомнили юность и многое наконец-то для себя прояснили.
«Столько вокруг Лены было мужчин, но ни один из них не смог установить с ней контакт, не помог ей почувствовать вкус жизни, как это сделал Андрей. Вот и пойми, за что один человек преданно любит другого?.. Почему Андрей, а не, допустим, Антон, как более достойный?.. Или Игорь… Сумели бы они сохранить свои чувства в такой чистоте и неизбывности, если бы не расстались? Сомневаюсь, – подумала Кира. – Семья – слишком тяжелая ноша. Не всякой любви она по плечу… Лена и Антон... Ничья страсть не заставила их раздвоиться… Они однолюбы, только любят не тех, недостойных их чувств… Виртуально любить несложно, а вот под гнетом быта... Не зря в церкви во время венчания на головы жениха и невесты надевают венцы, венцы мученичества. Чтобы осознавали ответственность… Семья – функция двух неизвестных, и если одно из них мнимое… то о чем дальнейшем можно рассуждать? Одной только ее любовью семью не сохранить... Им после его измены воскреснуть друг для друга было уже невозможно… Всю жизнь Лена вела борьбу за непорочность. Не хотела, чтобы чужие руки и губы пятнали ее любовь к Андрею, чтобы никто
не осквернил то единственно прекрасное, что было в ее жизни».Лена обессилено опустилась на пуфик, стоявший в прихожей у зеркала. В памяти замелькали ускоренные кадры их студенческой жизни, их любви. Взгляд ее обратился к тому… их последнему дню. А в ушах звучало: «Мама, милая мамочка! Я тебя люблю».
Лицо Инны неожиданно исказилось какой-то жестокой внутренней мукой, вмиг осунулось и сделалось каким-то дряблым, серым. Она почувствовала очередной перехлест тоски и несвоевременную досадную слабость, сразу ссутулилась и как-то растеклась и уже с гаснущим вниманием следила за Леной и разговорами подруг глазами в черных полукружьях тяжелых век. Это было одно из многочисленных ощущений, которые предваряют неприятные события еще до того, как они случаются. Действие самого сильного лекарства заканчивалось. Кому, как не ей, лучше всех знать его сроки. Дальше никакое мужество не поможет. Срочно требуется укол. «Хотелось хотя бы еще часок пообщаться…» Инна тихо и медленно вышла из-за стола. Ее качнуло. Чтобы не потерять равновесия, она ухватилась за спинку стула. Переждала сильное головокружение и незаметно исчезла. Как растворилась…
Мамочка
Женщины за столом весело переговариваются, иногда возникают бурные всплески эмоций, захлестывающие всю компанию. Разговоры разгораются с новой силой. Лена и Андрей сидят рядом. Но она в прошлом. Она вновь перемалывает много тысяч раз пережитое, передуманное… Годы жизни шуршат в голове, как страницы быстро перелистываемого дневника, которого она никогда не имела возможности вести. Слой за слоем снимает, пласт за пластом… Раскапывает и отбрасывает мхи печали, вязкую глину недоверия, горькие окаменелости бездушия и горечи, встреченные ею на жизненном пути. Она ищет минуты счастья. Любовь к Андрею. Четыре года, как счастливый миг. Сынок родился… встал на ножки… Научился плавать… Обнял ее, сказал «мамочка». Эти мгновения счастья – вехи ее жизни.
…Сыночку пять лет. Заболел. Лежа в постели, старательно вычерчивает график своей температуры. Откуда у него понятие координатных осей и масштаба? Наверное, понял их назначение, когда тихонько играл на ее лекциях где-то в самом дальнем углу аудитории… Шесть лет. С удовольствием собирает по методическим описаниям лабораторные установки и демонстрирует их на самоподготовке студентам. Придирчиво следит за правильностью выполнения ими экспериментов. Он так играет. И ведь без ошибок, чего не скажешь о торопливых студентах…
Она снова углубляется в свою душу, чтобы найти там светлую радость, а находит глубоко запрятанную боль, которая от воспоминаний стократно усиливается, распирая ее измученное сердце. Она будто смотрит на себя со стороны.
…С того страшного события прошло много дней, но ей до сих пор иногда мнится, будто то, что случилось с ее сыном, было с кем-то другим и в другой жизни, а ее Антоша сейчас переступит порог и улыбнется… И боль, причинявшая ей столько мук, тоже чья-то… Происшедшее ускользает от ее понимания, оставаясь на уровне чувств и ощущений… Но несчастье реально существует и безжалостно сверлит и раздирает ей мозг… Каждый следующий день истощает натянутые нервы. А тут еще эта зима с ее все растущей день ото дня безнадежностью и унынием…
Она терзается, сжимая виски в бессильном отчаянии. «Я не нужна самой себе. Пустоту в сердце ничем не заполнить. Работа не заменит сына. Жить незачем»… Жизнь словно сжалась и переместилась ТУДА со всеми помыслами… Эта страшная бесконечная память, эта невыносимость чувств… Она убивает...
«Вырастила, ночь за ночью сидя у его кроватки, мечтая. Вылепила характер. Жила все эти годы, воодушевленная любовью и чувством прекрасно исполняемого долга. Цель вовсе не сводилась к тому, чтобы он добивался всего того, о чем сама мечтала, но оказалась не в состоянии достичь. Просто хотела видеть его здоровым и счастливым. Но судьба пишет свои сценарии. Жизнь была соткана из забот и тревог о сыне. А что теперь? Безумная, запредельная, зашкаливающая тоска, разрушительное состояние ненужности, неприкаянности. «Лучше бы я погибла... Как с этим жить?..» Из ее приоткрытых губ едва пробился долгий тягучий вековечный стон, такой слабый, точно вылетал он не из нее, а из сердца женщины… тех незапамятных времен, из дальних далей…