Владеющий

Я переглянулся с матерью Йеро и благодарно кивнул ей, а потом снова взялся за фарфоровую трубку. Дьявол знает почему, но бороться за чью-то жизнь оказалось гораздо сложнее, чем ее отнять. И почему мир так погано устроен?

* * *

Круглосуточное бдение над юным аристократом продолжалось еще два дня и три ночи. Эстуаны не оставили без внимания появление нечисти в теле Йеро, а потому призвали на всякий случай жрецов Воргана, коих пожаловало сразу трое.

Последователи бога-воителя выглядели как и всегда сурово и грозно. От их боевого облачения пахло металлом, маслом и кожей, словно они шли на войну, а не к больному юноше. Однако, насколько я понял из дальнейшего обмена репликами, одержимый сильным демоном человек мог действительно устроить настоящую бойню. А если прибавить к этому, что Йеро был пусть и начинающим, но храмовником, то становится понятно, почему прибыло столько орденцев.

Тяжелых и пронзительных взглядов боевых жрецов не выдерживали даже иные аристократы. Они отводили глаза и старались лишний раз вообще не смотреть на строгие лица священников. Я и сам остерегался привлекать к себе внимание этих волков, боясь, как бы они не почуяли ту крупицу Ада, что тлела в глубине моей души. Но, к величайшему счастью, сегодня для меня все обошлось. Адепты Костяного Меча ушли, признав, что не ощущают никакого демонического присутствия, и аристократы снова выдохнули с облегчением.

Все эти дни я спал урывками, а верный Астал, казалось, и вовсе не смыкал глаз. Тем не менее, мои старания не пропали втуне. Йеро перестало лихорадить и рвать, а воспаленный надрез на его животе перестал сочиться гноем. Даже бесцветных выделений становилось с каждой ночью все меньше. Если в первый раз я выкачал из него полную кружку гнойного инфильтрата, то к сегодняшней процедуре я едва сумел выжать из его нутра чайную ложку желтоватой прозрачной жижи.

Не хотелось бы сглазить, но, похоже, теперь операцию можно было с чистой совестью назвать успешной. Мои обрывочные знания из прошлой жизни и целый взвод целителей все-таки смогли вырвать молодого аристократа из костлявых лап смерти. Сейчас он был слаб, обезвожен и изнурён, но все же жив. И я даже не знаю, кого больше это удивляло, меня или его родителей.

— Я не знаю, что сказать… — призналась мне домина Эония. За последние несколько суток мы с ней не расставались ни на миг, и она, похоже, за это время успела ко мне привыкнуть. — У тебя получилось!

— У нас, домина, — устало поправил я женщину. — Если бы не ваше участие и всех этих почтенных господ, у меня бы ничего не вышло.

Я широким жестом обвел лекарей, утомленных, но все же гордых от того, что их работа принесла плоды, и некоторые из них отвесили мне легкие благодарственные поклоны.

— Ты невероятно загадочный молодой человек, Данмар, — задумчиво изрекла аристократка. — Видит Ворган, я бы многое отдала, чтобы узнать твои секреты.

— Некоторые вещи не должны быть никем услышаны, домина, на то они и называются секретами, — предостерег я супругу главы рода, но ту, похоже, легкий намек в моих словах нисколько не тронул.

— Ты вернул моего сына, — тихо сказала она, — и можешь ни о чем не волноваться, я не стану ворошить твое прошлое. Это было бы совсем непорядочно с моей стороны.

— Благодарю, домина. Это все, что я хотел услышать.

С Ниссом Эстуан попрощаться не удалось по причине того, что он попросту не захотел со мной разговаривать. Не знаю, то ли он до сих пор винил меня в том, что произошло с Йеро, то ли обиделся за то что я стал свидетелем его минутного помешательства. Но в одном я был уверен, когда его сын окончательно поправится, дуться на меня он точно перестанет. Как минимум из любопытства. Все-таки не каждый двенадцатилетний ребенок может вернуть человека с того света, а потому он невольно задастся вопросом: «А что мне еще по силам?»

Однако спокойно уйти мне все же не удалось. Уже на выходе из особняка, меня вдруг остановил тот самый Магистр воды, который в первый день операции подрабатывал кипятильником.

— Уже уходишь? — По-свойски спросил он у меня, видимо полагая, что события последних дней сделали из нас близких приятелей.

— Да уж что-то я загостился, — попытался я изобразить улыбку, — пора бы и часть знать.

— И даже к Йеро не зайдешь попрощаться?

— Ему нужен покой и тишина, — возразил я, — иначе он еще не скоро поправится.

— И все же, насколько я слышал от Эонии, ты сотворил настоящее чудо, — продолжал настаивать Магистр. — Я знаю Йеро с рождения, и уж поверь, ему станет гораздо легче, если он сможет поблагодарить тебя лично.

— Ну, если так… — с сомнением пробормотал я, и поплелся в сопровождении мужчины обратно наверх.

В комнате, которую по моему настоянию регулярно проветривали, царила свежесть. Парня уже успели переодеть и перестелить его кровать, а сам он неподвижно лежал с закрытыми глазами. Я уж было собирался покинуть его опочивальню, посчитав Эстуана спящим. Однако, словно уловив мое намерение, он с трудом разлепил глаза и натянуто улыбнулся, увидав меня.

— Данмар, как же я… рад тебя… видеть.

Голос Йеро был слабым и тихим, а слова давались ему с явным трудом. Но звучащие в нем благодарные нотки казались весьма искренними.

— Да вот, зашел проведать тебя напоследок, — немного невпопад сболтнул я.

— Спасибо тебе, — прошептал он. — Мама мне рассказала обо всем. Знаешь, для меня такой поворот стал большой неожиданностью…

— Это тебе урок на будущее, что со здоровьем шутки плохи, — назидательно ответил я. — Пока ты молодой, тебе кажется, что смерть никогда тебя не заберет. Но на самом деле, она все время бродит где-то рядом, и только лишь ждет своего часа.

— Да, теперь я это понимаю, — согласно прикрыл глаза Эстуан. — Немного забавно слышать такие мудрые слова от того, кто даже младше меня.

— Мудрость таится не в прожитых годах, а в накопленном опыте, — легко парировал я. — Ну да ладно, не стану тебя утомлять. Мне тут нужно срочно закончить пару неразрешенных дел, а потом мне предстоит длительная поездка. Но когда вернусь, надеюсь ты уже встанешь на ноги!

— Спасибо, Данмар! Легкой тебе дороги…

Я повернулся, чтобы уйти, но у самого выхода Йеро меня окликнул.

— Данмар!

— Чего?

— Я не забуду, что ты для меня сделал. Отныне, я задолжал тебе целую жизнь…

Не став ничего отвечать, я лишь медленно склонил голову, показывая, что слова аристократа услышаны, и вышел, прикрыв за собой дверь. Только что Эстуан признал, что на нем висит долг жизни передо мной, и я не собирался его прощать просто так…

Глава 32

Несмотря на давно севшее солнце Хоурай не спешил забираться в свою огромную мягкую постель, а продолжал восседать за письменным столом, читая, подмечая и планируя. Он вообще любил спокойствие ночного жилища, когда можно было полноценно сосредоточиться на разрешении важных проблем и насущных вопросов, понимая, что в столь поздний час мало кто посмеет нарушить его уединение. Сейчас было то самое время, которое целиком и полностью принадлежало лишь ему одному.