Владимир Ост

– Система «Dolby surround»? – крикнул оглушенный фотограф.

Лицо часовщика осветилось улыбкой радушного хозяина, сумевшего угодить гостю.

– Еще б не долбит, – сказал он и показал пальцем, на колокол, висевший прямо над головой фотографа. – Вот в этом, самом большом, смотри написано у него на боку, в нем сто тридцать пять пудов.

Наводничий задрал голову и сказал:

– Кстати. А с потолка пустить звук в кинотеатрах, по-моему, еще не додумались. Или уже сделали?

– Это я не знаю… Так а зачем колокола в кинотеатре? По-моему, незачем.

– С вами не поспоришь, Александр Карлович.

Василий начал фотографировать. Александр Карлович уселся на стоящий на полу колокол и стал сгибать пассатижами какую-то проволоку.

– А этот почему не висит? – спросил Наводничий, ткнув носком туфли в сиденье часовщика. – Лишняя запчасть?

– А мы их все скоро поснимаем. Надо новые отливать.

– Во-от, – сказал Василий, – Готовый информационный повод: последний бой – кранты курантам. «Наверх вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает».

– Нет, не эта песня будет, – сказал Александр Карлович. – Другая.

– Так вы и мелодию замените?

– Ага, мелодию будем менять на «Славься», композитора Глинки. Ну, чего? Вы, кажется, уже все что можно здесь пофотографировали. Может, вниз пойдем?

– Послушайте, а я вот как-то не заметил, где внутри башни место, откуда стрелки у часов растут?

– Это все равно вниз надо.

Александр Карлович полез в люк.

Не прошло и минуты, как они оказались в том месте, откуда, по выражению Василия, стрелки росли. Оно располагалось в совершенно пустом помещении, где все четыре стороны были закрыты не стенами, а циферблатами. Циферблаты состояли из множества сшитых между собой металлических листов, лоскутные одеяла.

Наводничий подошел к одному из них. Не нужно было быть механиком, чтобы понять, каким образом приводятся в движение стрелки часов. От их основания тянулись передаточные цепи. Увлекшись рассматриванием осей стрелок, Василий чуть не наступил в стоящую на полу неглубокую прямоугольную ванночку, в которую с цепей стекало черное смазочное масло. Он чертыхнулся и тут только заметил в циферблате, прямо перед собой, небольшой трапециевидный ставень.

– Это что? – спросил Наводничий. – Отсюда прямо на улицу можно выглянуть?

– Да, – сказал Александр Карлович.

– А мне ведь, конечно, можно?

– Ну, я думаю, раз уж вас допустили сюда, то можно.

Василий немедленно снял деревянный засов, вынул ставень из циферблата и высунулся наружу. Внизу, под часами, находился балкон, кольцом охватывающий Спасскую башню. Еще ниже были зубья кремлевской стены, ведущей к Царской башне, за которой виднелась следующая большая башня, Константино-Еленинская. А дальше перед Василием открылся великолепный вид на Васильевский спуск, на Москву-реку, Балчуг и вообще Замоскворечье.

– Да! Это всё мне очень надо, – сказал Наводничий. – Александр Карлович, а на этот балкон внизу выход есть?

– Есть.

Василий заставил отпирающегося Александра Карловича высунуться из окошка, а сам сбежал вниз, вышел на кольцевой балкон и стал снимать часовщика, торчащего из нижней части циферблата.

– Александр Карлович, вы делайте что-нибудь.

– Да мне нечего здесь делать. Снимайте быстрее. А то мужики наши увидят – засмеют: я здесь как кукушка в ходиках.

– Я прошу вас, Александр Карлович, плоскогубцами схватите какую-нибудь клепку на циферблате.

– Зачем?

– Ну, чтоб на карточке это выглядело. Вы как бы там что-то поправляете. Ну откуда читатель знает, надо вам тут что-нибудь поправлять или нет? Раз делаете, значит, надо. А вот если вы просто так будете из окна смотреть, то тогда и правда – как кукушка. Понимаете? Ну!

Александр Карлович повиновался.

Затем Наводничий порылся в своем кофре и достал оттуда газету «Экспресс новости», на первой странице пониже этого названия было напечатано: «Первый российский таблоид». Василий попросил часовщика спуститься, а когда тот вышел на балкончик, показал ему на фотоаппарате кнопку и сказал:

– Нажмёте вот сюда и снимете меня, хорошо? Наведете так, чтоб я был прямо в центре кадра. Я тут уже все настроил, вам надо только нажать на кнопку.

Наводничий побежал наверх, высунулся по пояс из окошка в циферблате, протянул вниз, в сторону Александра Карловича, руку, в которой была газета (сложенная так, чтобы было четко видно название), скомандовал часовщику начинать и улыбнулся в объектив.

– В «Экспресс новостях» оторвут эту карточку с руками, – радостно сказал себе под нос Василий. – Купят, сволочи. И хорошо купят!

Между тем пока Наводничий увлеченно занимался своим делом, внизу, стоя с наружной стороны кремлевской стены, на Красной площади, его уже дожидался Осташов. На условленное место встречи Владимир прибыл не один – с охранником Григорием Хлобыстиным, который напросился в компанию.

– Что он там показывает из часов? – спросил Владимир.

– Хэ-зэ, журнал какой-то вроде.

– Меня подгонял, а сам лазает там, – сказал Владимир.

– Да. Пить-то мы когда начнем?

Хлобыстин вложил пальцы в рот и по-разбойничьи свистнул.

– О, заметил, – сказал Осташов, увидев, как Наводничий замахал им рукой.

– Ты скоро? – крикнул он Василию.

– Ага. Володь, сходи пока за водкой.

– Ты же сказал, сам купишь.

– Ну куда ее по такой жаре таскать?

– Ладно. Где встретимся?

– Иди за ГУМ, там есть, где пузырь взять недорого. А потом возвращайся сюда. Или я туда подойду, если ты вернуться не успеешь.

В этот момент в сторону Осташова и Хлобыстина двинулся один из дежуривших у Спасской башни милиционеров. У него был вид человека, которого следовало бы опасаться и без милицейской формы.

Замедлив на несколько секунд шаг, милиционер полуобернулся и, посмотрев вверх на Василия, торчащего из проема в циферблате часов, злобно крикнул ему:

– Ты долго там орать будешь? Устроился, как в собственной форточке.

Подойдя к приятелям, милиционер перестал хмурить брови, отчего лицо его, однако, стало еще более свирепым.

– Совсем уже оборзели со своей демократией?

…Стало вечереть, но зной не спадал. Наводничий стоял у проявки «Кодак» в Ветошном переулке и, высоко закинув голову, пил газированную воду из пластмассовой бутылки. Другой рукой он привычно держался за лямку висящего на плече кофра с фотоаппаратурой.