Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне

…Этой ночью было сказано все, и наконец между нами нет больше тайн… Теперь я знаю все. Ты осмелился произнести «запретные слова».

Я наслаждаюсь этими минутами с болезненным ликованием, как мог бы наслаждаться последними минутами жизни смертельно больной человек. Мы снова вернулись к началу нашей любви. Мы больше не прячемся друг от друга, нам нечего друг от друга скрывать. Для нас с тобой это — последний глоток воздуха…

Ты говоришь мне, что обязательно поправишься, и чувствуешь сам, что это — конец.

— Я возьму себя в руки. Как только приеду в Париж, мы начнем соблюдать режим, мы будем делать гимнастику, вся жизнь еще впереди.

В конце концов, нам всего по сорок два года! Ты обещаешь, что к моему дню рождения в мае «все будет в порядке»…»

21 марта Высоцкий был уже в Москве. На следующий день к нему в дом явились очередные гости: близкий друг Вадим Туманов и журналист Борис Прохоров. Последний оказался у Высоцкого в первый раз. Как-то он оказал Туманову важную услугу, и, когда тот поинтересовался, чем он может его отблагодарить, Прохоров ответил: «Познакомь меня с Высоцким». Туманов позвонил артисту и попросил о встрече. А своего друга отрекомендовал так: «Хороший парень, хоть и журналист». Далее послушаем самого Б. Прохорова:

«Наверное, нас ждали, потому что дверь распахнулась сразу на первую трель звонка. Щурясь от подъездного полумрака, я шагнул прямо в освещенную комнату. Крепкое оценивающее рукопожатие.

— Владимир Семенович?

— Нет, просто Володя.

Эта искорка зажигания — просто Володя! — как свидетельство: есть контакт. Обожаю эти мгновенные контакты, после которых надо просто быть самим собой и не надо притворяться сильно умным. И он сразу дал понять, что здесь нет ни кумиров, ни поклонников, а есть нормальные мужики.

Однако по фильмам — радист из «Вертикали», незабвенный Глеб Жеглов — он представлялся совсем иным: эдаким коренастым крепышом. Ничего подобного: изящный, стройный и достаточно высокий, скорее худой, чем атлетичный. Руки только выдают силушку — жесткие, рабочие руки. Одет по-домашнему просто, в джинсы и в такую же рубашку.

— Ребята, извините, Шерлок Холмс по ящику! Досмотрим? (В тот день шла премьера первых двух серий телефильма Игоря Масленникова «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона». — Ф. Р.)

Конечно, досмотрим. Хотя какой тут Холмс! Я уставился на экран, ничего не соображая, искоса разглядывая обстановку. Прихожей действительно нет. Сразу из входной двери попадаешь в большую комнату, которая как бы поделена на зоны. Направо — импровизированная гардеробная, где на креслах свалены наши пальто, в углу видны две гитары. Дальше — проход в глубь квартиры. Налево — гостиничный уголок, за которым мы и расположились вокруг столика на диванах. Дальше рабочая зона: какая-то радиотехника, микрофоны. По углам — церковная утварь. Благостные апостолы в полный рост жалостливо протянули длани навстречу друг другу. Книг немного — один сервант, и в основном художественные фотоальбомы. И все это пронизано острым запахом сердечных капель.

— А Васька-то Ливанов хорош! Люблю его до смерти! — Его реплика по ходу фильма. — Вообще отличная работа, аж завидки берут!..

Шел одиннадцатый час ночи. Шерлок Холмс успел расправиться со своими врагами. Мы потянулись на кухню в глубь квартиры. Хозяин сам показал: «Здесь, налево — спальня, вот мой рабочий стол. „Я пишу по ночам — больше тем!“ Здесь, направо, прочие удобства. А вот и кухня!» Просторная, а-ля рюс, под потолком высокие полки, расписанные петухами, уставленные всякими импортными банками. Главный предмет — широкий крестьянский стол, вдоль лавки. «Сейчас мы закусь изобретем. Маринка столько вкуснятины натащила».

Четвертым в нашей компании был друг и коллега Владимира Семеновича Сева Абдулов. Отнесся он ко мне настороженно, холодно и ревниво. И не без оснований — я таки оправдал его худшие опасения. Вадим Туманов торжественно достал свой сувенир — большую копченую оленью ногу! Под вопли восторга мы, пощадив заграничную вкуснятину, набросились на российский деликатес. Володя отрезал себе здоровые куски, наворачивал будь здоров. Мы вроде не отставали, однако кусок не лез в горло. Я умоляюще смотрел на Туманова, но тот словно не замечал моих взглядов. Пришлось пойти ва-банк!

— Не, мужики, не по-русски получается: в одиннадцать ночи сидят четыре амбала, едят мясо, как сектанты или заговорщики. Правильно вас, москвичей, КГБ шпыняет. Давайте хоть для конспирации…

Рассмеялись. А Высоцкий вроде как оправдывается:

— Старик, клянусь — в доме ни капли! Севка не даст соврать.

Вот где она пригодилась — провинциальная предусмотрительность. Все мы непьющие, а какой-нибудь паршивенький коньячишко всегда найдется, на всякий пожарный случай! Мы разлили чисто символически, буквально по 15 капель. И я поднял стакан и сказал:

— Володя…

И захлебнулся от нахлынувших чувств…

Где-то около часу ночи раздался звонок — Высоцкого ждали в какой-то артистической компании. На прощанье я еще раз обнаглел. Смерть не люблю автографы, а тут — будь что будет!

— Какой разговор, старик! — Он достал стандартную открытку и быстро подписал ее…»

27 марта Высоцкий дал концерт в Доме культуры Парижской коммуны, в клубе «Диапозон». Организаторам концерта он обещал, что специально споет новые вещи, но потом про свое обещание забыл и сыграл старый репертуар. Еще он обиделся на одну из записок, присланную ему из зала, где некий зритель позволил себе сделать несколько замечаний по его песням. Замечаний было два: Высоцкий пел «в 41-м под Курском я был старшиной», а битва на Курской дуге, как известно, была в 43-м, и Фернандо Кортеса Высоцкий называл то Эрнандо, то Фернандо.

На следующий день герой нашего повествования дал концерт в столичной школе № 779.

5 апреля состоялся концерт Высоцкого в ДК имени В. Чкалова, два дня спустя — в МИЭМе.

9 апреля в «Литературной газете» был напечатан юмористический рассказ Лиона Измайлова «Синхрофазотрон». Речь в нем шла о том, как взаимно выручают друг друга представители интеллигенции и сельские жители. Например, артисты из симфонического оркестра по осени едут в подшефный колхоз убирать картошку, а зимой колхозники приезжают в город на помощь артистам. А еще в подшефных у колхозников есть атомные физики, которым они на днях будут ремонтировать… синхрофазотрон. Прочитав этот рассказ, Высоцкий нашел в нем прямые заимствования из своей старой песни «Товарищи ученые…» И на одном из концертов, состоявшемся в те дни, не преминул поделиться своими мыслями со зрителями: «Недавно открываю „Литературную газету“, смотрю сразу 16-ю полосу и вижу… Написан рассказ, где слово в слово пересказано содержание моей песни. Наверное, этот человек решил, что теперь можно, и начал шпарить — ну просто один к одному…»

10 апреля Высоцкий выступил с концертом в ВПТИ тяжелого машиностроения, что на 3-й Мытищинской улице в Москве. Два дня спустя — в Доме ученых города Троицк Московской области (41-й км).

13 апреля он в последний раз в своей жизни сыграл в спектакле-концерте «В поисках жанра». В тот же день им был дан концерт в ДК МАИ.

На следующий день Высоцкий присутствует на открытии чемпионата Москвы по карате, куда его пригласил один из самых именитых советких каратешных тренеров Алексей Штурмин. Вместе с Высоцким там была и Оксана Афанасьева. Вечером того же дня наш герой дал концерт в Академии химзащиты имени С. Тимошенко.