Владимир Высоцкий: Я, конечно, вернусь…
Шрифт:
А что же Высоцкий? Его отправили домой, где он проспался, а затем… взялся за прежнее. Пил так сильно, что поставил себя на грань между жизнью и смертью. С того света артиста вытащили врачи Института скорой помощи имени Склифосовского. О его тогдашнем состоянии оставил записи в своем дневнике Валерий Золотухин. Вот они: «Володя лежит в Склифосовского. Говорят, что так плохо еще никогда не было. Весь организм, все функции отключены, поддерживают его исключительно аппараты… Похудел, как 14-летний мальчик. Прилетела Марина, он от нее сбежал и не узнал ее, когда она появилась. Галлюцинации, бред, частичная отечность мозга. Господи! Помоги ему выскрестись, ведь, говорят, он сам завязал, без всякой вшивки, и год не пил. И это-то почему-то врачей пугает больше всего. Одна почка не работает вообще, другая еле-еле, печень разрушена, пожелтел. Врач сказал, что если выкарабкается, а когда-нибудь еще срыв, он либо умрет, либо останется умственно неполноценным. Водка – это серьезная вещь. Шутка…»
Пока Высоцкий
В Склифе Высоцкий лежал больше недели. И все эти дни по городу ходили самые противоречивые слухи: одни говорили, что дела артиста совсем плохи – мол, долго не протянет, другие, наоборот, утверждали, что он идет на поправку. К делу подключили даже экстрасенсов. В субботу, 16 апреля Валерий Золотухин оставляет в своем дневнике следующую запись: «Позвонил Мережко… Создана на общественных началах лаборатория при Академии художеств… Поговорят с тобой люди, с нимбами над головами, и все про тебя знают… Устанавливают связь с твоим энергетическим полем через фотографии. Так, по фото Высоцкого они установили, что у него плохо с головой, легкими, почками и цирроз печени… Ему нельзя терять ни одного дня, кое-что они могут исправить, еще есть возможность… кроме печени… там просто катастрофа…»
К 13-летию Таганки, которое случилось в субботу, 23 апреля, Высоцкий уже выписался из Склифа. О том, как проходило торжество, вспоминает В. Смехов: «В нашем фойе – столы и суета, праздник – своими руками. Мы с Давидом Боровским (художник театра. – Ф. Р.) придумали елку: население театра и дорогие гости, просим всех к новогоднему столу. Нам тринадцать лет, в полночь поднимем бокалы за наступающий новый год Таганки. Конфетти и серпантин, всюду по стенам цифры «13», а на елке приметы команды Воланда: голова Берлиоза, голова Бенгальского, груди Геллы и прочие забавы Сатаны. Забавы соответствуют и понятию «чертова дюжина», и главной победе уходящего года – премьере «Мастера и Маргариты». Очень грустно вспоминать такой счастливый апрельский «новый год»… Почему-то хорошее нам кажется вечным. Да и как было представить себе этот круг разорванным, если так крепко связаны все звенья: актеры – зрители – любовь – литература – Любимов – Трифонов – Высоцкий – Окуджава – Шнитке – Визбор и все, все, все… Звучат заздравные тосты, льются горячие речи, звенит и звенит гитара… Кто это придумал, что Юрий Трифонов сумрачен и нелюдим? Крутится лента памяти, весело разговорчивы, милы друг к другу и ни за что не хотят расставаться гости таганковского праздника. Можаев слагает тосты – ему что застолье, что Колонный зал, что новгородское вече – это проповедник на амвоне…
В тот вечер только один из друзей театра не отозвался веселым настроением и, когда по традиции я позвал его к микрофону – спеть свое новое, – отказался, потом его очень попросили, и тогда он, сердясь на себя ли, на погоду ли, взял гитару и, поглядев на Трифонова, пропел ему посвященное… Булат Окуджава – Юрию Трифонову:
Давайте восклицать, друг другом восхищаться…»
Аккурат к выписке Высоцкого из Склифа подоспел выход буклета о нем, который написала Ирина Рубанова. Одним из первых его раздобыл Валерий Золотухин. 25 апреля он нашел героя книжки в родном театре и попросил поставить свой автограф на титульном листе. Высоцкий просьбу выполнил, но выглядел грустным. Возвращая книжку, сказал: «Когда уж совсем конец, думаешь: ну и хрен с ним… Легко становится… Но когда выкарабкаешься, начинаешь болеть месяц, два, думаешь: зачем столько времени потерял? Стоять за конторкой и писать, и больше ничего… У меня уже это не получится…»
На майские праздники Высоцкий отправился поправить свое здоровье в Дом отдыха «Известий», что в Красной Пахре. И был приятно удивлен, когда 1 мая встретил там своего давнего приятеля поэта Игоря Кохановского. Последний вспоминает: «Мы дико обрадуемся, что встретились, пойдем в сауну и просидим там, наверное, часов пять в компании очень симпатичных людей, но словно забудем о них и будем друг с другом говорить, говорить, говорить, а сидящие рядом с нами, видимо, поймут, что мы истосковались по „нашему трепу“ (лучшего собеседника у меня никогда не было и не будет – в Магадане, куда он внезапно прилетел, мы с ним проговорили, кажется, все трое суток, что он там был), не будут нам мешать и даже наоборот – своим „отсутствием присутствия“
создадут вполне удобную атмосферу для „задушевки“.20 мая Высоцкий отправился с гастролями в Донбасс. Эти выступления организовал Владимир Гольдман – первый импресарио Высоцкого. Концерты длились неделю и проходили в нескольких городах: Донецке (Драмтеатр имени Артема), Макеевке (политехникум), Дзержинске (ДК «Украина»). В столицу Высоцкий вернулся вполне умиротворенный. 28 мая он дал концерт в МВТУ имени Баумана.
Утром 29 мая актеры Театра на Таганке пришли на репетицию, а у служебного входа их уже ждала новость от вахтера: тот развернул перед ними свежий номер главной газеты страны «Правда», где была помещена статья про новый спектакль труппы «Мастер и Маргарита». Этой новости можно было бы радоваться, поскольку до этого «Правда» ни разу не писала о Таганке, если бы не одно «но»: статья была из разряда зубодробительных. Ее автор – зав. отделом газеты Н. Потапов – назвал свое творение весьма хлестко – «Сеанс черной магии на Таганке». Суть публикации сводилась к следующему.
Автор возмущался, что в год 60-летия Великого Октября, когда вся страна готовилась достойно встретить юбилей и театры соревновались в спектаклях на революционную тему, режиссер Таганки Юрий Любимов поставил «Мастера и Маргариту», где главным героем вывел Сатану. «Нет! – восклицал Потапов. – Там, где „правит бал“ булгаковский Сатана, шаги реальной истории не слышны». Как вспоминает актер Таганки В. Смехов: «Статья всполошила общественность. Нам звонили, просили крепиться и не сдаваться… Из ободряющих звонков коллег выделю телефонный звонок Коли Бурляева. Коля жарко уверял меня, что наступают черные дни для Таганки, что ему страшно за нас и он просит не забывать, что он – всегда с нами…»
Самое интересное, но эта статья ни к каким оргвыводам по отношению к театру не приведет. То ли по причине шумной реакции на Западе, то ли по какой иной причине, но власти и спектакль не закроют, и театр осенью отпустят в первые гастроли по Западу – во Францию. Но шуму все равно было много.
1 июня ЦТ в очередной раз показало ленту Александра Столпера «Живые и мертвые», где у Высоцкого был эпизод. Эту трансляцию он не видел, поскольку был на репетиции в театре.
В эти же дни Высоцкому поступило лестное предложение от режиссера Алексея Салтыкова. Тот на «Мосфильме» готовился к постановке фильма «Пугачев» (с 30 мая начался подготовительный период) и предложил Высоцкому главную роль (еще одним претендентом на роль крестьянского вождя был писатель Борис Кулик). Высоцкий идеей загорелся. Были сделаны пробы, которые убедили режиссера в правильности сделанного выбора. Но в дело опять вмешались чиновники Госкино. Кандидатура Высоцкого (а также Бориса Кулика) была отклонена, и на роль Емельяна Пугачева был утвержден Евгений Матвеев. Причем чиновников не убедило даже то, что консультант фильма был категорически против «такого Пугачева». Но на это мнение попросту наплевали. Таким образом, Матвеев дважды перебежал дорогу Высоцкому: в перый раз это случилось в 1971 году – на съемках фильма «Я – Шаповалов Т. П.».
В первой половине июня Высоцкий улетел в Париж. Оттуда они с женой направились на остров Косумель в Мексике, где Влади предстояли съемки в фильме про Бермудский треугольник. Пока она в поте лица трудилась на съемочной площадке, Высоцкий наслаждался местными красотами. В конце июня он пишет письмо своему приятелю и коллеге по Таганке Ивану Бортнику (пришло 5 июля). Приведу лишь некоторые отрывки из него: «Здесь почти тропики. Почти – по-научному называется суб. Значит, здесь субтропики. Это значит, жара, мухи, фрукты, жара, рыба, жара, скука, жара и т. д. Марина неожиданно должна здесь сниматься в фильме „Дьявольский Бермудский треугольник“… Роль ей неинтересная ни с какой стороны, только со стороны моря, которое, Ванечка, вот оно – прямо под окном комнаты, которая в маленьком таком отеле под названием „La Ceiba“ (супруги жили на острове Косумель. – Ф. Р.). В комнате есть кондиционер – так что из пекла прямо попадаешь в холодильник. Море удивительное, никогда нет штормов, и цвет голубой и синий, и меняется ежесекундно…
Съемки – это адский котел с киношными фонарями. Я был один раз и… баста. А жена моя – добытчица – вкалывает до обмороков. Здоровье мое без особых изменений, несмотря на лекарства и солнце, но я купаюсь, сгораю, мажусь кремом и даже пытаюсь кое-что написать…»
После того как съемки фильма закончились, звездная чета покинула гостеприимный остров и перебралась в Мехико. Там они поселились у знакомой Влади – балерины русского происхождения по имени Макка. Ее сын работал на тамошнем телевидении, неудивительно, что Высоцкий получил туда приглашение. Он выступил в специальной передаче, где рассказал о себе и спел несколько песен. Как пишет М. Влади: «Мы срочно готовим программу. Надо отобрать и перевести тексты на испанский, написать биографию, пусть даже не всю, потому что здесь тебя совсем не знают. Надо подумать о декорации и подобрать аккомпанемент. После долгих споров мы выбираем сольный концерт – это то, что ты предпочитаешь, и последние записи, сделанные в США для Си-би-эс, доказывают, что это и для публики лучшее решение…