Владимир Высоцкий
Шрифт:
Как лет тридцать спустя,
на машину мою поглазеть.
И исчезло шоссе —
мой единственно верный фарватер,
Только – елей стволы
без обрубленных минами крон.
Бестелесный поток
обтекал не спеша радиатор.
Я за сутки пути
не продвинулся ни на микрон.
Я
я давно разомлел до зевоты, —
Ущипнуть себя за ухо
или глаза протереть?!
В кресле рядом с собой
я увидел сержанта пехоты:
«Ишь, трофейная пакость, – сказал он, —
удобно сидеть!..»
Мы поели с сержантом
домашних котлет и редиски,
Он опять удивился:
откуда такое в войну?!
«Я, браток, – говорит, —
восемь дней как позавтракал в Минске.
Ну, спасибо! Езжай!
Будет время – опять загляну…»
Он ушел на восток
со своим поредевшим отрядом,
Снова мирное время
в кабину вошло сквозь броню.
Это время глядело
единственной женщиной рядом,
И она мне сказала:
«Устал! Отдохни – я сменю!»
Всё в порядке, на месте, —
мы едем к границе, нас двое.
Тридцать лет отделяет
от только что виденных встреч.
Вот забегали щетки,
отмыли стекло лобовое, —
Мы увидели знаки,
что призваны предостеречь.
Кроме редких ухабов,
ничто на войну не похоже, —
Только лес – молодой,
да сквозь снова налипшую грязь
Два огромных штыка
полоснули морозом по коже,
Остриями – по-мирному —
кверху,
а не накренясь.
Здесь, на трассе прямой,
мне, не знавшему пуль,
показалось,
Что и я где-то здесь
довоевывал невдалеке, —
Потому для меня
и шоссе словно штык заострялось,
И лохмотия свастик
болтались на этом штыке.
II. Солнечные пятна, или Пятна на Солнце
Шар огненный всё просквозил,
Всё перепек, перепалил,
И, как груженый лимузин,
За полдень он перевалил, —
Но где-то там – в зените был
(Он для того и плыл туда), —
Другие головы кружил,
Сжигал другие города.
Еще асфальт не растопило
И не позолотило крыш,
Еще светило солнце лишь
В одну худую светосилу,
Еще стыдились нищеты
Поля без всходов, лес без тени,
Еще тумана лоскуты
Ложились сыростью в колени, —
Но диск на тонкую черту
От горизонта отделило, —
Меня же фраза посетила:
«Не ясен свет, когда светило
Лишь набирает высоту».
Пока гигант еще на взлете,
Пока лишь начат марафон,
Пока он только устремлен
К зениту, к пику, к верхней ноте,
И вряд ли астроном-старик
Определит: на Солнце – буря, —
Мы можем всласть глазеть на лик,
Разинув рты и глаз не щуря.
И нам, разиням, на потребу
Уверенно восходит он, —
Зачем спешить к зениту Фебу?
Ведь он один бежит по небу —
Без конкурентов – марафон!
Но вот – зенит. Глядеть противно
И больно, и нельзя без слез,
Но мы – очки себе на нос
И смотрим, смотрим неотрывно,
Задравши головы, как псы,
Всё больше жмурясь, скаля зубы, —
И нам мерещатся усы —
И мы пугаемся, – грозу бы!
Должно быть, древний гунн Аттила
Был тоже солнышком палим, —
И вот при взгляде на светило