Владивосток - Порт-Артур

– А у меня есть выбор? В моем положении можно продать душу дьяволу! А вы, как мне кажется... Более сострадательны, что-ли... Я готов. Спрашивайте.

– Итак. Кому нибудь в Японии известно, какой именно груз вы везете, и когда вышли с Алеутов?

– Нет. Никому не известно.

– А почему пулеметы?

– Это уже второй вопрос, господин контр-адмирал!

– Это вторя часть первого.

– Я имею перечень товаров, в которых заинтересовано правительство Японии, гарантирующее приобретение их через своих коммерческих посредников.

– Понятно... В своих предположениях, относительно того, что это не первый ваш рейс в Японию после начала войны я, похоже, не ошибся...

– Но...

– Не волнуйтесь, Джек. Я не учитываю это как отягчающее обстоятельство.

Беклемишев тихо рассмеялся. И заметив взгляд американца, скользнувший по коробке гаванских сигар, подвинул к нему пепельницу.

– Я не возражаю... Курите... Кстати, а к нашим посредникам вы со своими услугами не обращались?

– Было дело. Но вам во Владивосток требуется только уголь. А моя малышка маловата, чтоб конкурировать с большими угольными пароходами.

– Увы. Правда тут ваша. Наше военное ведомство это государство в государстве. И мелкая частная инициатива для него ничто... К сожалению.

Но вернемся к нашей злободневной теме. На вопрос вы ответили верно. Поэтому я могу отпустить вас. Но только при выполнении Вами двух моих условий. Безоговорочном и безусловном выполнении...

– Господи! Господин контр-адмирал! Я готов! Готов на любые Ваши условия! Только скажите, какие?

– Первое. Вы поклянетесь никогда более впредь не делать ничего, перечащего интересам моей страны.

– Боже мой, конечно же, клянусь! Перед богом и людьми!

– И второе. Вы сегодня же снимитесь с якоря, и отправитесь в Токио, как и значится в ваших бумагах. С указанным в них грузом. Кроме пулеметов и их боезапаса. Они в отдельном листе коносамента. Его оставите у меня. А для ваших заказчиков - не смогли погрузить, не дождались... Привезли только селитру, чугун и револьверные патроны. Вместо пулеметов догрузим Вас тушенкой американского же производства с "Кадьяка", что рядом с "Моникой" стоит. Чтоб сомнений не было, что вы не в полном грузу...

– И вы нас отпускаете!? Правда, отпустите?!

– Не перебивайте меня, капитан...

Затем вы в балласте придете в указанный мной квадрат, где вас встретит крейсер. И после того, как мой офицер с вашего борта перейдет на него, вы будете отпущены. При этом вы поклянетесь, что в течение тридцати дней с момента этого рандеву никто из Ваших уст или из уст членов вашей команды не услышит о нашей встрече, и вообще о русских военных кораблях. А лучше бы вам вообще молчать до конца войны.

Пожалуй, я бы вам даже по возвращении из Токио предложил подзаработать, доставив кое-какой груз во Владивосток. И при деньгах будете и в море поболтаетесь...

– Но ваш офицер, это кто, и почему у меня на борту?

– Мой офицер... Сейчас я вас с ним познакомлю. Он пойдет вашим первым помощником вместо сына.

– Как это, вместо... Я не понял... господин контр-адмирал?!

– Роберт пока погостит у нас, мистер Орейли. И встретит "Монику" в точке рандеву на борту моего крейсера. Так выглядит мое второе условие.

– Но...

– Вы вполне можете отказаться, капитан. Альтернатива вам известна. Ни чьей жизни ничто не угрожает. Надеюсь, что и нерченская или сахалинская каторга вас минет, но это - на усмотрение суда во Владивостоке. Тут я не властен... Все останется в правовом поле. Так какие еще у вас есть "но"?

– Никаких, адмирал. Я готов исполнить то, что вы предлагаете. Слово моряка.

– Но, я надеюсь, вы понимаете, что если с моим офицером что-то случиться, или наши японские друзья узнают что-то лишнее в случае ваших неверных действий...

– Господи! Как Вы могли такое только подумать! Когда и куда я могу начать сгружать пулеметы и патроны? Ваш офицер знает английский?

– Да, и даже получше меня, Джек. Остальные члены вашей команды смогут держать языки за зубами?

– За специалистов я ручаюсь, они в деле и зависят от меня. Мы вместе уже пять лет. Матросы и кочегары мексиканцы... Они и по-английски двух слов связать не могут, не то, что по-японски. И о том, что у кого-то с кем-то война даже не знают, наверное. И... И я им плачу! Американскими долларами, между прочим... В Японии подобное не реально, так что здесь волноваться не о чем.

– Ну, что-ж... Учитывая Вашу искреннюю готовность к сотрудничеству... Будем считать, что договор между нами подписан. В качестве бонуса: тот груз, который Вы повезете во Владивосток после Токио, я оплачу Вам по двойному тарифу. Долларами. Или золотыми червонцами, если Вас устроит. Чтобы и Вы, и ваши моряки не оказались в накладе с рейсовыми. Более того, после окончания боевых действий мы решим вопрос об официальном приобретении у Вас этой партии пулеметов. Что, как я полагаю, поможет Вам уладить свои финансовые дела. Кстати, сколько раз за последний год вы бывали в Токио или Йокогаме?

– Три раза. И раз пятнадцать всего...

– А вокруг себя вы посматривали, Джек?

Беклемишев, задавая этот вопрос, собственно говоря, и не рассчитывал на что-то стоящее... Так, спросил на "а вдруг"... Однако за ту короткую паузу, пока американец обдумывал услышанное, адмирал успел заметить, как неуловимо изменилось лицо собеседника, став жестче и строже. Как слегка расправились его плечи, а в глазах появился отсутствовавший до сих пор огонек...

– Адмирал, давайте не будем ходить вокруг да около, прикажите принести карту залива и цветные карандаши. Вас, полагаю, интересуют береговые батареи, мины, боны, особенности брандвахтенной и таможенной службы, фарватеры, порт Йокосука, доки и прочие военные сооружения? Если так, то вы по адресу. Военную службу я окончил, будучи артиллерийским офицером на крейсере "Олимпия". Наверное, Вы слышали об этом корабле. Кстати и медаль у меня на лацкане, которую Вы так пристально разглядывали, оттуда. Мне ее вручал сам Дьюи...

– Сам адмирал Дьюи!? Так почему же вы ушли с флота?

– Это довольно личная... И не очень веселая история, адмирал. Я не хочу к этому возвращаться, да и к нашему делу все это не имеет никакого отношения. Важно то, что сегодня ни я флоту САСШ, ни он мне ничем не обязаны. И уж тем более я ничем не обязан японцам, из-за которых, собственно говоря, все так и получилось...

Хотя, если вам это интересно...

Все просто и банально. Когда мы стояли в урагском доке, в 1898 году, я на берегу встретил своего знакомого капитан-лейтенанта Комацу. Раньше он был помощником их военно-морского агента в Вашингтоне, где я с ним и познакомился. Сейчас он уже каперанг, и один из руководителей их флотского разведывательного департамента...