Владлен Бахнов

Аграрная лирика

Не за то люблю, что стан твой узок. Что глаза с отливом голубым. А за то, что сеешь кукурузу Методом квадратно-гнездовым. Я хочу дарить тебе цветы! Я влюблен в тебя с того момента. Когда норму выполнила ты На сто восемьдесят три и шесть Десятых процента! Планы вы- и перевыполняя. Мы комбайны по полям ведем, А потом, культурно отдыхая, В лодке по бульдозеру плывем. Мы вспахали поле утром рано. Целину мы подняли на ять. А теперь я пригоню баранов И ужо начну бороновать!

* * *

Как вольно дышится! Как небо чисто! Весенним ветром пламенных идей От формалистов — абстракционистов Очищен воздух Родины моей. Свобода мнений! Творчества свобода! Вновь полон сил я, как весной природа, И вновь могу открыто говорить О том, что смело буду для народа Под руководством партии творить. Спасибо, милая, что с самого начала Со мной ты так заботлива была: От вейсманистов бережно спасала. От морганистов зорко берегла. И обо мне была твоя забота. Когда, вопрос поставивши ребром, Космополитам-антипатриотам Ты в нужный час устроила погром. Покончено навеки с формализмом. И без него пойдем мы далеко. Душа моя полна соцреализмом! Ах, до чего же дышится легко!

Письмо вождю

Я вынужден тревожить Вас письмом. Вчера несправедливо и сурово Меня публично обвинили в том, Что, дескать, воспевал я культ Хрущева. Но — нет, всегда я с культом воевал. Вы можете проверить сами. Что если я его и воспевал. То — в знак протеста! — серыми стихами. А чтоб сильней протест свой показать. Стихи, что посвящал ему когда-то. Старался я безграмотней писать, В чем добивался нужных результатов. А также должен сообщить еще Вам: Хоть я и сознавал, что рисковал. Но те стихи, что были про Хрущева, Я специально плохо рифмовал. Но Вас — Вас я от сердца воспою. Прославлю так. что небу станет жарко, А если воспевать Вас — не в струю. Заранее ошибку признаю. Всем сердцем и душой Примкнувший к Вам Кошмарков.

А. Марков

В мягком вагоне не густо:

Я да еще пассажир.

В мягком вагоне так грустно…

Следом за нашим вагоном

Жесткий веселый вагон…

Режутся в карты мужчины.

Всласть забивают «козла».

А. Марков «Грустно»

Вырван я грубо из мира привычного! Горюшко-горе мое неподдельное. Переселили меня, горемычного. Из коммунальной квартиры в отдельную. Где ты, квартира моя коммунальная? Где вы, соседские песни и радио? Кухня не радует нас персональная, И совмещенный санузел не радует! Громко сказать мне, товарищи, хочется: Лучше уж без санузла совмещенного. Чем так, как я, прозябать в одиночестве. Без коллектива соседей сплоченного! Лезет мне в голову все безыдейное. Я на глазах разлагаюсь морально… Эх, загубила квартира отдельная Выходца из коммунальной!

И. Кобзев На брючном фронте

Смешны нам брючки узкие.

В которых твистуны…

Всех нас поголовно обрядили

В среднеевропейский пиджачок.

И. Кобзев

Не могу не высказаться вкратце Без дипломатических затей: До чего ж мы докатились, братцы. Даже в ГУМе не сыскать лаптей! Я стою под ивою плакучей И грущу, не зная, как мне быть: Не могу нигде купить онучи. Не в чем в филармонию сходить! Прежде были брюки — во штанины! — Сорок сантиметров ширины. В них ходили лучшие мужчины… А теперь не те пошли штаны. Где в них удаль? Где размах былинный! Для мещан они лишь хороши. Потому что ширина штанины Соразмерна с широтой души. Ни к чему нам эти штучки-дрючки, И не нужен нам не наш наряд. Сбросим к черту узенькие брючки И вперед к посконному назад!

В. Котов Лирическое бодание

Будь зубаста, любовь, бодлива,

И полет тебя вновь позовет.

В. Котов

Грандиозное нечто открыл я, Чем прославлю себя на века: Для полета нужны не крылья, А лишь зубы одни да рога! И еще я При всей своей смелости Каждый день убеждаюсь вновь: Для любви нужны крепкие челюсти. Без зубов пропадает любовь! Но могу я сказать и яснее. Так, чтоб понял меня любой: Чем, товарищи, зубы длиннее. Тем, представьте, сильнее любовь. Так кусайся, любовь, и брыкайся. Огрызайся, вгрызайся, рви! И, конечно, бодайся, бодайся — Это главное для любви! Ты, любимая, дорога мне, и прошу я: на страх врагам Обеспечь ты меня рогами. Ну а зубы я вставлю сам!

В. Журавлев Родственные связи

Встрепенется и затихнет ветер

На равнинах зреющих пшениц…

И не в одно запали сердце

Его слова за урожай.

По действиям своим селитра

Как бы сестра навозу…

Поэзия — сестра моих

страданий…

В. Журавлев

Назло всем критикам нахальным. Перо зажамши в кулаке. Пишу стихи на персональном — На журавлевском языке. Я не скажу за всяких снобов И за распущенных девиц. Нет, я скажу за хлеборобов. Выращивающих пшениц! Что нужно для стихотворенья? Сплошной талант и мастерство, А все спряженья да склоненья — Одно пустое баловство! Но коль не хватит удобрений, Ты, хлебороб, не унывай: Взамен селитры без сомнений Мое собранье сочинений Бери И смело удобряй!

Ф. Чуев Дружелюбный мордобой

Иван лупил Матвея. Матвей лупил Петра.

Про ихние затеи пронюхал немчура.

Иван прикрыт Матвеем. Матвей спасен

Петром.

На том стоит Рассея, вот так вот и живем!

Ф. Чуев

Чем дружнее лупим мы друг друга. Тем сильнее любим мы друг друга. Значит, чем серьезней мордобой. Тем сплоченней мы, само собой. Развернувшись, дал я другу в ухо — Общий враг наш вздрогнул от испуга! Радостно дружок летит с копыт, Видя, как наш общий враг дрожит. Друг мой, славный парень и добряк. Дал мне в глаз, и я на землю — бряк! Но люблю носить я синяки. Зная, как боятся их враги! Чем друзей колотим мы сильней. Тем врагам становится страшней! Значит, чем сильней друзей мы лупим. Тем нежнее мы друг друга любим!

В. Фирсов

Дантеса мне, Дантеса!

С далеких дней

Прижилось на Руси:

На каждого поэта — по Дантесу.

В. Фирсов

К почестям не чувствуя влечения. Знаю я в поэзии свой вес И скажу: по моему значению Мне уж полагается Дантес. Но на справедливость не надейся: Всюду связи, всюду кумовство. И одним дается два Дантеса, А другим совсем ни одного. Впрочем, может, злюсь я без причины. Может, запоздал он, мой протест. И давно мне выделен по чину Личный, персональный мой Дантес. Я пишу стихи в своей квартире. Ну а он, прижав к плечу приклад. Тренируется в соседнем тире. Здорово стрелять умеет, гад! Эй, Дантес, проваливай давай! Не боюсь тебя ни в коей мере: Я тебе не Пушкин, так и знай, Ты, Дантес, нарвался на Сальери.

Вокруг света

Три поэта отправились странствовать За границу на поиски тем. Много в странствиях видели разного И стихи написали затем.

Первый поэт

Много я ездил По всяческим странам. Помню я все. Ни о чем не забыв. Лондон на Темзе стоит, Там туманы. Сена впадает В Ламаитский пролив. Мир пополам Разделяет экватор. Всюду встает. Поднимаясь, народ. Бедные люди Живут небогато. Миллионеры — Наоборот. Ел я лангустов, Едал я омаров. Пил я «Киянти», Пивал кальвадос. Килиманджаро! Пустыня Сахара! От Занзибара До Мадагаскара Вдаль по воде Пароход меня вез. Прямо скажу вам. Объездив весь свет: В Африке жарко, В Арктике — нет!

Второй поэт

Париж. Вокзал. Подходит скорый, А я стою в окно смотрю. Толпой несутся репортеры. — Даешь, — кричат мне, — интервью! Меня в кольцо берут ажаны (Так полицейских здесь зовут), А на платформе парижане Несут цветы, цветы несут! Не жмурюсь я от фотовспышек: Привык, меня не удивишь… Вечерние газеты пишут О том, что прибыл я в Париж. Я просто в положенье адском: Куда б я ни пошел с женой. Таинственные люди в штатском За мной идут, идут за мной! И у дверей бушуют толпы, Не выйдешь среди бела дня. Я больше написал о том бы. Да Копенгаген ждет меня, А там и Лондон будет скоро, И снова крики «ай лав ю». Агенты в штатском, репортеры И интервью!