Владлен Бахнов

Павел Вегин В дальнем плаванье

И вот я в летейские воды вхожу.

И вот я уже холодею.

Я голову, может, за прихоть сложу

Увидеть в лицо Лорелею.

…И в белую ночь ее вольных волос

Вошли мои пальцы, как кони в овес.

П. Вегин. «Лорелея»

Хочу Лорелею узреть наяву, От страсти своей изнываю! И вот я ныряю, и вот я плыву, И вот, наконец, доплываю. Катилась вода, светила звезда, И так Лорелея спросила: — Зачем, о поэт, вы приплыли сюда? И я ей ответил красиво: — Я в Лете холодной едва не простыл, Я чуть не утоп, когда к вам сюда плыл, Чтоб в белую ночь ваших вольных волос Вошли мои пальцы, как кони в овес! Услышав слова про коней и овес. Она не сдержала загадочных слез. — Как жаль. — ее дивные губы шепнули, — Как жаль, что вы не утонули!

Лев Халиф Об осебяченной собаке и особаченных стихах

…Собаки

Просто внешностью запаздывают.

А так они

Почти что люди.

Я пса.

Ей-богу б,

Осебячил, —

А что верней

Любви

Собачьей?!

Л. Халиф

Жил пес. Типичный сын собачий. И вот однажды. Веря в чудеса, Я пожалел его И осебячил. Облаго — детель — ствовал Пса! И начал пес Во всем Мне подражать, и само — учкою За две недели Так насобачился Стихи писать. Что вскоре Съел собаку В этом деле! Пес много Написал стихо — творений. Но так как Внешностью Он все же Запоздал, — Во избежанье Всяких Осло — жнений Я как свои Их относил В журнал. И вот теперь В отместку за грехи Я сам не в силах Справиться С задачей И разо — браться. Где мои стихи, А где. Как говорится. Бред Соба — чий?!

Николай Глазков Метровые стихи

Трамваи! Хотя и электромоторные,

Могли б они справиться? Разве трамваям

Развить было можно скорость метройную?

Куда им!

Н. Глазков. «Огромная экономия»

Я утверждаю, что метро Полезнее трамвая. И сочинять сегодня про Метро стихи желаю! Едва проснувшись поутру. Все москвичи спешат к метру. И ранней утренней порой Я тоже пользуюсь метрой. Пускай на улице жара — Не жарко мне внутри метра, А если холод на дворе — Совсем не холодно в метре! О нет, не описать пером. Как с детства я горжусь метром И как с далекой той поры Москвы не мыслю без метры! Так пусть растет число метров! Чем дальше в лес, тем больше дров!

Семен Кирсанов Никудыки

С тихим смехом —

Навсегданьица!

Никударики летят.

С. Кирсанов. «Никударики»

Каждый вечер, взявшись за руки И прощальный бросив взгляд, С тихим смехом никударики К никомурикам летят. Ни в Европе, ни в Америке Не найти их — ведь живут Никомурики в Нигдерике, Где ничторики поют. В реках там есть ничемурики. Где ж еще им гнезда вить? Очень любят никомурики Ничемуриков ловить. Потому-то, взявшись за руки И прощальный бросив взгляд. С тихим смехом никударики К никомурикам летят. Я об этом с упоением Написал стихотворение. Но понять его никторики Не сумеет низачторики!

Белеет парус одинокий… Литературные пародии 1947-1979

ОТ АВТОРА

Пародийный цикл «Белеет парус одинокий…» я начал писать давно. Первая из этих пародий была написана в 1947 году, а последняя — в декабре 1978-го.

Героями цикла «Белеет парус…» становились только такие поэты, которые, с моей точки зрения, имеют свой индивидуальный почерк и отличаются лица необщим выраженьем.

Любители поэзии хорошо знакомы с произведениями этих поэтов, что позволяет мне не предварять каждую пародию эпиграфом, как бы подсказывающим читателю, какие именно строки послужили поводом для данной литературной пародии.

Я вообще предпочитаю по возможности обходиться в пародиях без эпиграфа, потому что эпиграфы — вещь опасная и подчас оказываются смешнее самих пародий.

Подстрочник

В тумане моря белеет одинокий парус. Что он ищет в дальней стране? Что он покинул на родине? Волны бушуют и ветер свистит, А мачта скрипит и гнется. Он не ищет счастья. Он не от счастья удирает. Под ним светлая вода. Над ним золотое солнце, А он хочет плохой погоды. Как будто в бурях есть покой.

Александр Твардовский Парус, парус…

Шел я, от ходьбы упарясь, По-пехотному, пешком. Шел и вдруг увидел парус Прямо в море голубом, А по совести признаться. Между нами говоря. Парус — он не станет, братцы. Даром по морю болтаться И белеть в тумане зря. Я до выдумки охочий. И подумал я тайком: Что он ищет днем и ночью И чего, промежду прочим. Кинул он в краю родном? Почему он все маячит. Все белеет над водой? Счастья ищет — не иначе. Вот так, думаю, задача, Елки-палки — лес густой! Ах ты, парус-парусище. Счастья ищешь?. Вот чудак! Присмотрелся: нет, не ищет. Показалось только так… Сел я. значит, на пригорке. Скрутку в палец толщиной Закурил я из махорки Для завесы дымовой, (В нашем деле, если горько. Если что-нибудь не так. Выручает нас махорка. Дело, стало быть, табак. Без махорки, как без рук. Как на празднике без брюк.) И меня от той махорки Осенило на пригорке: Хочет бури парус мой! Как сказал бы Вася Теркин: — Будто в бурях есть покой!

Павел Антокольский Парусиада

Да, он, мятежный, просит бури, Летящей в грохоте тирад, В неописуемом сумбуре Над Эйфелевой башней, над Тулузой, Тулой, Сальвадором. Сорбонной, черт ее дери. Над склеротическим Собором Парижской Богоматери! Да, он, мятежный, просит бури! Он адекватен ей без слов! Пусть грохнет по клавиатуре Тупоголовых черепов! Катитесь к черту, лежебоки. Вам не понять ни бе, ни ме! Белеет! Парус! Одинокий! Компране ву? By пониме?

Константин Симонов Парусиновый экран

Тринадцать лет. Кино в Рязани, Тапер, рыдающий навзрыд. И крупным планом на экране Белеет парус — индивид. Под ним волна бежит, играя. Над ним луч солнца золотой, И я шепчу: — Моя родная. А ты мне шепчешь: — Мой родной. И вот, собою не владея (Ведь как-никак тринадцать лет), — Проклятая, — шепчу тебе я, — Проклятый, — шепчешь ты в ответ. И я, готовый благородно Бежать, бежать на край земли. Беру билет в международный И еду к черту, за Фили. О, как я жил все эти годы, Как я скитался, боже мой. Как я искал плохой погоды. Как будто в бурях есть покой! С соседями, вскрывая банки Консервов, мучась и любя, В пути на каждом полустанке Мы выпивали за тебя. Соседи говорили: — Ишь ты, Какой взволнованный пиит. Одно из двух: он счастья ищет Или от счастия бежит. Я жил в гостиницах различных. Опять же мучась и любя, В провинциальных и столичных. Проклятая, из-за тебя. В гостиницах, где номер с ванной — То и другое я снимал — И по тебе, моей желанной. Неоднократно тосковал. И вот настала эпопея. Пришла желанная пора, И я спросил: — Теперь тебе я Признайся, нра или не нра? И вновь сидим в кино в Рязани, Тапер уволен за дебош, А на заштопанном экране Одно и то ж, одно 41 то ж: Под ним волна бежит, играя. Над ним луч солнца золотой. И я шепчу: — Моя родная, И ты мне шепчешь: — Мой родной.

Алексей Сурков Черный парус

Вдали у края небосвода Чернеет парус над водой. Что ищет парус в наших водах. Зачем приплыл он к нам — чужой? Под ним струя светлей лазури. Над ним луч солнца золотой, А он, мятежный, хочет бури. Как будто в бурях есть покой?! Так пусть же знает, что, нахмурясь. Готовы мы везде, всегда Ответить бурею на бурю И парусом на парус. Да!

Евгений Винокуров Молодо-зелено

Я молод был. нырял, бывало. Вглубь и при шторме плыл любом. И голова моя всплывала В тумане моря голубом. Я был выносливый, кудрявый И над пучиною морской Ритмично взмахивал то правой Рукой, то левою рукой. И забывал о всех обидах. Да, как пловец я был неплох И делал вслед за вдохом — выдох. Вслед за которым — снова вдох И снова выдох… Соразмерность Чередований, думал я, В тебе своя закономерность И диалектика своя! Я молод был… Благоразумней Теперь я стал. Мне суть видна. К чему нырять? На берегу мне Тепло… Зачем мне глубина?