Владычица Эббона

Зато сейчас родные стены словно оживают. Я чувствую это с каждым днём всё больше. И тем острее ощущение, что как бы мне не было тяжело, я нахожусь на правильном месте. Дома.

Глава 2

Присутствие незваного гостя первым чует Шай, тут же вздымая шерсть дыбом. Мгновенно закрывает меня собой, и угрожающе рычит, вынуждая меня тем самым стремительно, не раздумывая и не разбираясь, вскинуть щиты.

И лишь после этого я замечаю, как из кресла у окна неспешно поднимается одетый в неизменный чёрный китель высокий темноволосый мужчина.

– Успокой тасгара, я не хочу вредить твоему питомцу, – велит он спокойно. Но в глазах плещется тёмное пламя, красноречиво показывая, что до спокойствия там ой как далеко.

Ненавижу этот его тон. Ненавижу то, что мне хочется его сразу же послушаться. Выдрессировал гад.

– Что вы здесь делаете? – зло интересуюсь у своего бывшего наставника. – Как защита дворца вас пропустила?

– Я на всякий случай оставил себе лазейку в сети, когда у меня была такая возможность, – как ни в чём не бывало признаётся он, медленно приближаясь. Подкрадываясь почти. – Убери щиты, Талли. Если бы я хотел причинить тебе вред, то давно бы уже это сделал. К тому же…

Он нарочито медленно чертит в воздухе незнакомое мне заклинание, и я чувствую, как нагревается парочка моих амулетов.

– Ты их всё же носишь, – дёргает уголком рта в ироничной улыбке Синн. – Я рад этому.

Сцепив зубы, я сминаю щиты. Они для него всё равно не помеха, тут я сама виновата – слишком доверяла. Да и не верю я, что этот оборотень желает мне зла. А вот получить меня себе очень даже желает. Но мы это уже проходили. Быть пешкой в его умелых руках мне не понравилось.

– Шай, фу! – командую тасгару и неохотно прибавляю: – Свой.

Я о жутике своём забочусь. Только и всего.

В глазах оборотня мелькает одобрительный огонёк. Мой, хоть и маленький ещё, но уже очень грозный защитник ещё секунду оценивает слишком серьёзного для него противника, а потом усаживается мне на ноги, как он любит. И хвостом обвивает, всем видом показывая, что я лично его хозяйка. Любимая и неприкосновенная.

Сложив руки на груди, напоминаю холодно.

– Я не услышала ответа на первый мой вопрос. Что вы здесь делаете?

– Нам нужно поговорить, Талли, – вздыхает Синн, останавливаясь всего в паре шагов. Всматривается в моё лицо, хмурится.

– Ночью в моих личных покоях? – уточняю, не пряча сарказма.

– Ты в очередной раз отказала мне в личной встрече.

О-о-очень веский аргумент. Убойный, просто.

– И вы решили устроить её против моей воли, – понимающе киваю. Хмыкаю язвительно, чтобы спрятать горечь. Только, видимо, не очень получается.

– Талли, прекрати это! – Синн резко подступает ближе, не обращая внимания на недовольство тасгара. Нависает надо мной, давя своей аурой и буравя пылающим взором. – Ты очень демонстративно показала мне свою позицию…

– Видимо недостаточно, – перебиваю его резко, непроизвольно морщась от подступающей головной боли.

Устала я страшно. Хочется уже просто лечь и не шевелиться. Уснуть, наконец. А он… вот зачем он пришёл? Зачем снова заставляет… чувствовать?

– Магистр Синн, я прошу вас немедленно удалиться из моих покоев! Я не хочу сейчас с вами разговаривать! Мой рабочий день уже закончился, – чеканю твёрдо, надеясь, что всё-таки избавлюсь от него.

Пару секунд мы меряемся злыми взглядами, и мне уже начинает казаться, что не отступит сейчас, но Синн умудряется удивить, когда его выражение смягчается, становясь сочувственным. Мягким. Мне даже сожаление в его глазах чудится.

– Хорошо, Талли, – кивает он. – Я сейчас уйду. Но только после того, как кое-что сделаю.

И не успеваю я даже глазом моргнуть, как внезапно оказываюсь прижата к его телу, а уже в следующий миг Синн рычит Шаю, вскинувшемуся отвоёвывать похищенную из-под его защиты хозяйку:

– Сидеть, щенок! Моя! – и столько силы вкладывает в свой голос, что бедняжка тасгарёныш, припадает к земле, жалобно скуля.

Именно это и приводит меня в чувство. Да что он себе позволяет?! Да как он смеет?!!

– Отпустите немедленно!!! – рявкаю, пытаясь вырваться. Но он вмиг пресекает все мои трепыхания, скручивая, как младенца беспомощного, стальным захватом своих рук, притягивая ещё ближе.

– Отпущу. Обязательно, – обещает хрипло, прежде чем прижаться губами к моему рту. Жадно, сладко, голодно. Вышибая почву из-под ног, ошеломляя забытым ощущением своей власти надо мной. Творя безумие с моим уставшим сознанием. Ненавижу его! Ненавижу! И так безумно хочу!

Я ведь запретила себе его! Запретила вспоминать его поцелуи и прикосновения столь желанных рук. Запретила! И ничего с тех пор не изменилось. И не изменится! Но всё это теряет значение, растворяется в мареве проснувшейся страсти, в наслаждении от нашей близости. Я потом оттолкну. Потом… буду ругать себя последними словами. А сейчас… Он снова застал меня врасплох.

– Упрямая, сладкая моя девочка, – бормочет гад бессовестный, осыпая моё лицо быстрыми поцелуями. Больше не держит мои руки, и я хватаюсь за широкие плечи. Чтобы оттолкнуть, да-да. Но пальцы почему-то лишь сминают чёрную ткань кителя.

– Не ваша! – выдыхаю упрямо.

– Колючка! – он обхватывает моё лицо ладонями. – Посмотри, до чего себя довела! На ногах еле стоишь.

– Это вы виноваты! Я спать собиралась, а не с вами разговаривать, – огрызаюсь беспомощно, помимо воли наслаждаясь исцеляющим потоком его магии. И так хочется стечь блаженной лужицей на пол, когда болезненного давящее напряжение сменяется обычной сонливостью. У меня едва получается сдержать зевок. А голова сама собой опускается на мужское плечо.

Тихо рыкнув, Синн подхватывает меня на руки, снова целуя, не позволяя прийти в себя, не давая возможности осознать происходящее. И несёт в спальню.

Нет! А вот туда не надо! Глупости это.

– Тихо! – рычит раздражённо. – Помогу всего лишь, пока не слегла от истощения.

– Вы мне больше не миантор, чтобы лечить.

– Я тебе гораздо больше чем миантор, – Синн толкает плечом дверь и, переступив порог, сразу же направляется к кровати.

– Это кто же? – уточняю подозрительно.

– Муж будущий, – сообщает веско, укладывая на покрывало.

– Ха! Не дождётесь, – фыркаю зло.

– Дождусь, я терпеливый, – и столько в нём уверенности, что я от негодования даже просыпаюсь почти.

Но на лоб мне ложится горячая ладонь, возвращая ощущение покоя. Это всё его штучки. Именно поэтому мне нельзя его к себе подпускать. Слишком уж отчётливо я помню, как хорошо в его руках. Зато потом больно.

– Я завтра приду к тебе, как поговоришь с Хатрилом, – выдаёт мне непререкаемым тоном. Всё-то он знает. – Ты меня примешь и выслушаешь. Это касается заговора против тебя. У меня появились новые сведения. Это важно, Талли.