Владыка Асгарда

– Волох даром помогать не захочет, – нахмурился Таксак.

– А ты отдай ему Себерию и Орланию, – ласково улыбнулся царю бек Буняк. – У князя Волоха нет наследников. Княгиня Леля его единственная родственница. А следовательно рано или поздно Себерия и Орлания вернуться к тебе или к твоему сыну, рожденному Лелей.

– Волох внук альва, – покачал головой Таксак. – Он доживет до ста лет.

– Так ведь люди умирают не только от старости, – пожал плечами Едигей. – Но даже если это так, то ты все равно остаешься в большом выигрыше. Владыка Асгарда – это звучит весомо.

– По-вашему, я должен поговорить с Волохом? – спросил Таксак.

– Нет, – возразил Буняк. – Сначала ты станешь мужем Лели. Ваш брак будет тайным до поры, до времени. Во всяком случае, князь Хорс должен узнать о нем в последнюю очередь.

– А если она мне откажет? – хриплым голосом спросил Таксак.

– Тем хуже для нее, – отрезал бек Буняк. – Мы вернемся в Сарматию, а княгине Леле придется коротать свой век в приживалах у дяди Волоха или у бабки Турицы.

– Она согласится, Таксак, – горячо зашептал Едигей. – Эта женщина рвется к власти. А уж с помощью мужа она достигнет своего или с помощью сына, ей по сути все равно. Сейчас наступил самый удобный момент, чтобы добиться расположения княгини. Сын пропал, все ее замыслы рухнули в грязь и впереди полная неизвестность. – А если Мортимир найдется? Если ему удастся вырваться из плена?

– Мы сделаем все возможное, царь Таксака, чтобы сын альва не путался под ногами у занятых людей, – усмехнулся тысячник Едигей. – Это не твоя, это наша забота.

– Хорошо, – кивнул царь Сарматии. – Я поговорю с княгиней Лелей.

Похоже, внучка княгини Турицы жаждала этого разговора, не меньше царя Сарматии. Во всяком случае, она согласно кивнула головой сразу же, как только Таксак заикнулся о тайной встрече.

– В моих покоях, – шепнула Леля. – Служанка придет за тобой, как только стемнеет. Пожалуй, это были самые томительные часы в жизни царя Сарматии. Он в нетерпении прохаживался по своим покоям, время от времени кося глазами на двери. И дело было, конечно, не только в страсти, уже не первый год сжигающей Таксака. В конце концов, в жизни сына Аркасая было немало наложниц. Леля была для него загадкой, которую ему очень хотелось разгадать. Никто ни в Асии, ни в Биармии не мог понять, чего же хочет эта далеко уже не юная женщина. Почему она не приняла руку помощи кагана Яртура, который, как ни крути, доводится ей родственником. Почему она с такой настойчивостью пыталась возвысить своего сына Мортимира, не имеющего на Асгард никаких прав. Ибо княгине Леле лучше других известно, что отцом ее сына является не князь Родегаст. Так зачем же она толкала сына в пропасть, отлично понимая, что по силе он не ровня кагану. Служанка появилась как раз в тот момент, когда у Таксака уже готово было лопнуть терпение. Царь Сарматии выскользнул за нею в темный коридор и, стараясь ступать неслышно, двинулся к покоям княгини. На его счастье, коридор оказался совершенно пуст. Видимо, Волох был настолько уверен в надежности стен Кременя, что считал излишним держать охрану во внутренних помещениях замка. Таксак с замиранием сердце толкнул тяжелую, окованную железом дверь и шагнул туда, где его ждала женщина, о которой он мечтал последние десять лет своей пока еще недолгой жизни. Если судить по внешнему виду княгини Лели, то она хоть и была озабочена исчезновением сына, но в отчаяние не впала. Глаза ее с видимым интересом скользнули по лицу и фигуре гостя, словно княгиня приценивалась к товару, прежде чем купить его. Этот оценивающий взгляд слегка покоробил Таксака, но он успокоил себя тем, что перед ним не юная девушка, а женщина, привыкшая жить не столько сердцем, сколько разумом. – Да, царь Таксак, я ищу опору, – спокойно произнесла Леля, – и ты, вероятно, уже догадался об этом.

– Я пришел, княгиня, чтобы подставить плечо в тяжкий для тебя час, и очень надеюсь, что ты не откажешься от моей поддержки.

– Это поступок благородного человека, Таксак, – кивнула Леля.

– Это порыв влюбленного безумца, княгиня, за который меня осудят и беки, и мечники, и простолюдины, – возразил ей Таксак. – Если бы я был витязем, связанным только клятвой, принесенной богу, я посчитал бы честью служить тебе без колебаний и раздумий. Но я владыка огромной земли и не могу пренебречь интересами своего племени. – Иными словами, ты покидаешь Биармию царь Сарматии? – спросила дрогнувшим голосом Леля и ее правая рука взметнулась к левой груди. Возможно, у княгини защемило сердце, но не исключено, что этим жестом она хотела подчеркнуть достоинства своей фигуры. В ложнице княгини было мало света, но это не мешало Таксаку оценить обстановку и сделать кое-какие предварительные выводы. Первое, что бросилось ему в глаза, это было роскошное ложе, приготовленное для сна. Затем его удивил наряд Лели. Княгиня принимала своего гостя слишком уж по-домашнему. Голова ее была не покрыта, а чудные волосы распущены по плечам. Вместо привычного строгого сарафана из златотканой парчи, на ней была только длинная рубашка из прозрачной материи, позволявшая заинтересованному наблюдателю видеть то, что женщины обычно скрывают от мужских глаз. Поначалу Таксак решил, что княгиня собирается его соблазнить, но, вглядевшись в ее строгое лицо, он вдруг понял, что речь идет не о соблазнении, а о сделке. Княгиня Леля предлагала покупателю товар, и тому предстояло его оценить, прежде чем заплатить за него очень высокую цену. В том, что цена будет очень высокой, царь Сарматии не усомнился ни на миг.

– К отъезду меня принуждают очень серьезные обстоятельства, – с печальным вздохом отозвался Таксак. – Исчезновение твоего сына Мортимира спутало все наши планы. Мы потеряли знамя и потеряли цель, что делает наше выступление бессмысленным. – Владыкой Асгарда может стать не только мой сын, но и мой муж, – сказала Леля, строго глядя в глаза царя Сарматии. – Если, конечно, в мире Яви найдется человек с сердцем настолько твердым, что его не испугает гнев внука Слепого Бера.

– Я не боюсь кагана, княгиня, – резко возразил Таксак. – Но я не имею права рисковать благополучием подвластной мне земли и жизнями преданных людей из пустой прихоти. Бог Перун недвусмысленно выказал свое расположение Яртуру, а я не настолько силен, чтобы бросить вызов богам.

– Бога Перуна принудили к сделке, и ты отлично знаешь, как это произошло, – нахмурилась Леля. – Возвышение Яртура стало платой богу Вию за поддержку в противоборстве с Ариманом. Только бог смерти мог усыпить титана, Ударяющему богу сделать это было не под силу.

– Я всегда полагал, что твой род, во всяком случае, по матери, связан мистическими узами именно с Велесом, – нахмурился Таксак.

– Велес – это не Вий, – возразила Леля, – или, точнее, не совсем Вий. Возвышение Вия неизбежно ведет к снижению веса Велеса в божественной триаде Чернобога. Так думаю я, так думают и волхвы Скотьего бога. Пока Яртур был молод, он мог считаться воплощением Ярилы, но ныне он вступил в пору зрелости. В возраст Велеса, дарителя плодов и охранителя нажитков. Но что будет потом, царь Таксак?

– Откуда же мне знать? – воскликнул в раздражении сармат. – Я не провидец! – Яртур станет воплощением Вия, – свистящим шепотом произнесла Леля. – Он превратится в Дракона, демона смерти, пожирающего все живое. Гиль и мор придут на наши земли, Таксак. Вий станет единственным и последним владыкой Яви.

– И что же делать? – растерянно спросил Таксак.

– Надо убить Яртура раньше, чем он перешагнет роковую черту, – сверкнула глазами Леля.

– Раньше, чем он достигнет возраста Вия. Раньше, чем взращенные им плоды рассыплются прахом в наших руках. Я всегда любила Яртура, сармат. Как брата. Княгиня Лада вскормила нас своей грудью. Но именно поэтому, в память о своей приемной матери, я должна убить его раньше, чем он переродится в Дракона.

Таксак испугался. Более того, у него хватило мужества, чтобы признаться в этом самому себе. Но царь Сарматии не мог сказать об этом Леле, это навсегда бы уронило его в глазах женщины, которой он в эту минуту жаждал обладать сильнее, чем когда-либо. Таксак стремился к власти. Собственно вся его предыдущая жизнь была борьбой за право стать первым в своей земле. И он им стал, но не захотел почивать на лаврах. Слишком уж велик был соблазн. И если бы речь шла только о людях, он бы принял предложение Лели не задумываясь, но спор с богами его пугал. Хозяева Прави одним движением ресниц могли раздавить царя Сарматии задолго до того, когда его рука дотянется до жезла владыки Асгарда.

– Боги будут на нашей стороне, Таксак, – твердо сказала Леля. – Мы просто не оставим им другого выбора.

– Каким образом?

– Нам поможет Девана.

– Кто? – не понял Таксак.

– Воинственная дочь Перуна, – раздельно произнесла Леля. – Я стала ее служанкой, Таксак. Ее верной рабыней. Тебе тоже придется преклонить перед ней колени и выбросить из своей души любовь ко всем другим богам. Нет ни бога, ни богини выше Деваны, и все мы верные рабы ее!

О Деване Таксак уже слышал. Так звали повелительницу волкодлаков, хозяйку Муромских лесов, которую князь Волох столь неосмотрительно подставил под мечи сына тролля Студеня. Кажется, орикам не удалось ни убить волкодлачку, ни похитить ее. Но это еще не повод, чтобы царь Сарматии признал всесильной богиней лесную колдунью, которая ловко морочит голову оборотням, никогда не отличавшимся ни мудростью, ни способностью к созиданию. Разбой – вот, пожалуй, и все, чем прославились в мире Яви поклонники этой странной богини. Княгиня Леля просто сошла с ума, если вообразила, что один из могущественнейших вождей Великой Скифии станет поклоняться лесной диве, пусть и называющей себя дочерью Перуна. В конце концов, многие знатные асские мужи считают себя потомками Ударяющего бога, но у них все же хватает ума не претендовать на божественный статус и не раздражать своим непомерным самомнением истинных обитателей мира Прави. Да что там асы, князь Хорс ведет свой род от Даджбога, а, следовательно, и Леля, его единокровная сестра несет в себе частицу Солнечного бога. Вот перед княгиней Лелей, дочерью князя Авсеня, царь Таксак готов преклонить колено, но это станет признанием ее земной красоты, а никак не божественного величия.

– Ты не веришь мне царь Сарматии, – с усмешкой сказала Леля. – Но, быть может, ты поверишь своим глазам. Я покажу тебе Девану.

– А разве эта женщина находится в замке Кремень? – удивился Таксак.

– Если ты имеешь в виду повелительницу волкодлаков, то она лишь земное воплощение той, что обитает в мире Прави, – торжественно произнесла Леля. – В ней только часть божественной силы, присущей дочери Перуна. Но я покажу тебе ту, которая на веки вечные завладеет твоим сердцем. И даже во мне, своей жене, ты будешь видеть только ее, могущественную и несравненную.

У царя Сарматии похолодели пальцы. Он попробовал отвести глаза, но не смог. Княгиня Леля цепко держала свою жертву. От ее взгляда у Таксака закружилась голова, он попытался сделать шаг в сторону, но не смог. Ноги его словно бы приросли к полу. Даже закричать ему не удалось, челюсти свела судорога. Таксак и раньше слышал о колдовских способностях внучки Турицы, но он никак не предполагал, что они столь велики. Какое-то время Таксак пытался избавиться от пут, наложенных Лелей, напрягая все отпущенные ему богами силы, но потом сник и подчинился неизбежному.