Владыка битвы

Беора попросилась посмотреть прибытие ярлов — устала куковать в своей темнице, да и погода выдалась отличная: уже понемногу холодало, но солнце еще грело.

— Это же настоящий вейтинг! — просила она. — Собрание всех северных лордов. Да я косу отрежу, чтоб посмотреть. Многим ли эглинам удавалось увидеть такое?

— Ярлов, — поправил я. — У нас нет лордов.

— Значит, ты разрешаешь? — улыбнулась принцесса. — Можно посмотреть?

— Можно. Развеешься, посмотришь на людей. Но бежать даже не думай.

— Не буду, — искренне пообещала Беора. — Ты выполнил свою часть договора, и я отплачу тем же.

Надо сказать, наше соглашение оказалось прочным. Пленница заметно воспряла духом после нескольких дней хорошей трапезы и встреч с духовником. Отец Велстан не подавал при мне вида, что ужасно беспокоился о госпоже, но лишь после их первой встречи я понял, насколько у него отлегло от сердца. Я позволил им вдоволь наговориться и взял с обоих обещание не злоупотреблять моим доверием. Это была добрая, но все же неволя. Я лишь старался завоевать доверие пленников.

Скегги не оценил моей излишней широты души и на всякий случай усилил охрану. Что ж, брат был вправе.

Беора встречала Хрута вместе с нами, но держалась чуть поодаль, вместе с остальными женщинами. Поскольку хозяйки у Омрика не было, приветствовали гостей мы со Скегги.

Хрут ловко спрыгнул на пристань и, узнав в Скегги хозяина, раскинул руки в стороны.

— Ярл Скегги! — прогудел он. — Наконец-то мы и встретились!

Рабыни поднесли хлеба и меда, мы произнесли клятву гостеприимства, и я благословил прибывших.

Хрут жестом велел своим людям пошевеливаться, а сам проследовал за Скегги, с любопытством разглядывая город. Я прекрасно знал, что он оценивал, насколько легко будет взять Омрик — это у нас было в крови. Каждый свер не отрицал возможности захватить добро соседа, если понимал, что добудет его в честном бою. Мы же помнили, что Хрут водил слишком тесную дружбу с Мерглумом, и поэтому приказали хирдманам не болтать сверх меры.

Беора пялилась на свиту Хрута во все глаза.

— Он одет богаче короля! — удивленно шепнула она, когда ярл прошел мимо. Я задержался подле принцессы, позволяя Скегги играть роль радушного хозяина. — Неужели у каждого вождя столько денег?

— Хрут — больше торговец, чем воин. Мы добро завоевываем, а он — выгодно продает и покупает. И знается с эглинами.

— Кажется, даже я о нем что-то слышала.

— Не исключено. Он здесь давно.

Я заметил, что моя речь немного изменилась после частого общения с Беорой. Она говорила красиво, чуть возвышенно, использовала изящные выражения, и я невольно перенял некоторые из них. Скегги даже немного надо мной посмеивался, подтрунивая над тем, что эглинская кровь, видимо, была во мне довольно сильна.

— Ладно, нам пора, — сказал я, направляясь к дверям чертога. — Тебя проводят в покои. На закате будет пир.

Беора задержала на мне взгляд, словно хотела ещё что-то сказать, но так и не решилась.

Тем временем следовало как подобает встретить ярла Рагнальда, что направлялся к нам из Сандвена. Разведчики уже донесли о том, что гости пересекали реку.

Скегги встретил меня на выходе из чертога.

— Хрута и его людей разместили, вроде он всем доволен.

— И хорошо. Но не думай, что этого достаточно для того, чтобы он отдал за тебя голос, — ответил я.

— На него я и не рассчитываю, — кисло отозвался Скегги. — Рагнальд мне должен и будет говорить в мою пользу. Хрут меня не знает. Надежда разве что на Бранда.

Ярл Бранд был земляком Скегги и тем самым долгожданным пополнением войск, на которое мы так рассчитывали. Он долго шел к нам из Свергло и, судя по всему, едва успел проскочить перед сезоном штормов. Корабли Бранда уже стояли на наших пристанях, и он привел с собой две сотни людей. Для нас это стало большой обузой — прокормить столько ртов было сложно. Однако Бранд проявил благоразумие и приказал своим людям добывать пищу самостоятельно. Эглинским фермерам пришлось туго.

Бранд слыл человеком суровым, немногословным и жестоким. В глазах гроза, в волосах седина. Долговязый и жилистый, мог голыми руками разогнуть подкову. Когда-то Бранд был дружен с Альриком Тучей, но когда Альрик стал королем Элерихом, их взгляды на жизнь здорово разошлись. На этой почве Скегги и стал уговаривать его присоединиться к походу на Эглинойр. Бранд медлил. Видимо, все надеялся, что Альрик-Элерих одумается и вернет старые порядки, но, по-видимому, этого так и не случилось. Поэтому сперва Бранд увел людей на Нотренойр, а затем прибыл к нам.

Бранда на Эглинойре мало кто знал, ибо он предпочитал ходить в походы не на острова, а на юг — в Юхланд, Шорланд и даже добирался до Кервланда, где правили могучие князья кервов. Говорили, что в молодости он дошел до самой Сарской империи и даже какое-то время служил там в дружине тамошнего правителя.

— Голосов Рагнальда и Бранда мало, чтобы стать конунгом, — напомнил очевидное я.

Скегги раздраженно отмахнулся. Нервничал. Не находил себе места от волнения. Чем ближе был вейтинг, тем беспокойнее становился брат.

— Знаю, — отозвался он. — Но попробую убедить их. Они не имеют права отказать мне в речи.

Я неопределенно пожал плечами.

— Колдовать и помогать тебе я не смогу, ты же понимаешь это? Вейтинг священен для всех.

— Ясное дело.

На следующий день прибыл незнакомый ярл Сигвальд с маленького острова Муннойр, что болтался в море на юге между Иринойром и Эглинойром. Сигвальд оказался наполовину свером и наполовину тунном, но жил сам по себе и, по его словам, стал сильно страдать от морских набегов Лумленда. Каким-то чудом узнав о готовящемся вейтинге, он отправился просить помощи и заключать союзы. Скегги принял Сигвальда, но велел всем хорошенько к нему присмотреться и поспрашивать о нем среди гостей. Слишком уж странным и внезапным было его появление в Омрике. Путь от Муннойра до Омрика был неблизким, и мне было интересно, как и откуда он прознал о сверском вейтинге.

Я бы раскинул руны, чтобы узнать о его истинных намерениях, но моя собственная сила еще не вернулась до конца. А те крупицы, что накопились, я приберег для священных обрядов, что должны были открыть вейтинг.

Теперь все ждали лишь ярла Эовила, и на его счет у меня тоже были опасения. Живя ближе всех к Омрику, он явно не торопился на всеобщий сход. Заставлял ждать и переживать — хотел показать свою значимость. Кроме того, мы со Скегги не сомневались, что Эовил тоже попытается стать конунгом. И его позиция была куда крепче, чем у Скегги: Эовила знали все сверы на Эглинойре, он был богат, давно владел своими землями и умело распоряжался богатством. Кроме того, именно у Эовила были самые обширные войска. Скегги на его фоне смотрелся мальчишкой, которому просто повезло оттяпать себе крепость в удачном месте.