Владыка Ледяного Сада. Конец пути

Так все примерно выглядит. Остальной ударной группе, со мной во главе, тоже изрядно досталось. У меня – девять человек и двое саней.

Я сижу на поваленном стволе, умываю руки и лицо снегом, вокруг суета. Раненых грузят на сани, убитых тоже, завернув в их меховые спальные мешки. Я должен организовать эвакуацию и решить, кто едет со мной в группе преследования. Мы делим амуницию.

На снегу мехом книзу разложена шкура, а на ней – запасы стрел, связанные в пучки, вязанки сушеного мяса, обомшелые головки особого сыра, стальные сюрикены, веревки, разнообразные приспособления для убийства.

Грюнальди находит свой щит и приносит мой меч. Взамен даю ему баклагу с пивом. Участники штурма настолько вымотаны, что едва стоят на ногах.

Варфнир то и дело блюет на снег и сидит склоненный, упершись в собственные колени, словно таким-то образом может ухватить на несколько секунд отдыха больше. Лавр пытается скакать на одной ноге, с мешком в руках, а мне хочется свернуться клубком в ближайшем сугробе. Собственно, как раз тут начинается проигрыш. Когда в изможденном мозгу загораются аварийные лампочки и неминуемо появляется сообщение: «Все, больше не могу».

Собственно, для этого-то у меня и был имплант. Не только для усиления мышц или изменения восприятия. Когда появлялось: «Не справлюсь», я мог щелкнуть воображаемым рычажком и перейти в турборежим. Отключить боль, усталость и нежелание шевелиться и некоторое время относиться к организму как к трактору. Потом я, конечно, чувствовал бы себя больным, но чтобы выйти из такого состояния, его сперва нужно пережить.

Я сую в рот три полоски сушеного мяса зараз, посасываю, жду, когда они размякнут настолько, что их можно будет жевать. Пригодилось бы и что-нибудь сладкое. По крайней мере, я уже понял, отчего плюю кровью. Поврежденная щека припухла изнутри. Твердый мясной леденец то и дело тычет в меня болью, мобилизующей, будто рывки удил.

Вершина холма словно выметена. До голой скалы, камня и вымороженной травы, спрессованной, словно войлок. То есть почти выметена: с исчезновения Змеев сыплет снег, хотя уже немного слабее. Большие редкие снежинки напоминают клочья рваных перьев.

Я уже пытался телепортироваться и потому знаю, что для этого требуется. Не хочу верить, что колдун Змеев сделал это одним взмахом, одновременно глядя на атакующих всадников и летящий топор. Только вот в этом мире слово «невозможно» следует упаковать в коробку и отложить куда-нибудь, где оно не станет мешать.

Если он это сделал, у нас серьезные проблемы. Если один татуированный безумец может в любой момент перебросить куда-то группку людей или сделать так, чтобы те появились, где ему нужно, шансов у нас нет. И все. Телепортирует десант прямо в центр Ледяного Сада или в теплицу Фьольсфинна.

Я приседаю и гляжу на засыпанный снегом склон за холмом, в направлении реки. Поверхность там неровная, ряд небольших возвышенностей застилает вид, но мне кажется, я вижу цепочку ямок, будто бы следы, выдавленные в глубоком, плотном снегу. Естественно, с тем же успехом это может оказаться и тропинка, которую они оставили, направляясь в нашу сторону.

Схожу чуть вниз, приседаю, пытаясь взглянуть под углом, но это мало помогает. Небо затянуто монолитным слоем туч, что выглядят как грязная мешковина. Теней нет. Я мог поискать термические следы. Или воспользоваться нюхом и найти след. Когда-то. Теперь мои способности визуализируются в образе голой, трепещущей крылышками высокомерной феечки.

И чувствую я лишь резкий запах влажного металла, шерсти и собственного пота.

На полпути к реке что-то нахожу. Подозрительное бурое пятнышко, виднеющееся в снегу. Снежинки тут стаяли, залитые чем-то ржавым, просвечивающим снизу. Аккуратно разгребаю снег пальцами и вижу вытаявшую ямку, наполненную темно-красным. Капля свежей крови, которая упала в снег и была засыпана свежим пухом.

Надежда.

Я возвращаюсь к своим, уже приняв решение.

– С ранеными едут Лавр, Варфнир, Пастушник и Хвощ. Помните: от устья едете на север, пока не увидите, что лед становится тоньше. Если начнет смеркаться или будет темно, разжигаете костер на железном щите, сыпете в огонь порошок из этого мешочка. По чуть-чуть. Огонь сделается синим и начнет стрелять искрами. Немного подождите, пока не разгорится, потом повторите. Увидите на море моргающий свет – это будет означать, что Осот вас заметил и плывет. Не гасите костер. Скажете ему, чтобы ждал еще три дня, а потом, если мы не вернемся, возвращайтесь в Сад. Любой ценой спасите раненых.

Девушка бледна, словно лед: кажется, что под кожей просвечивает синева. Я касаюсь ее губами в легком поцелуе и ни за что не желаю расклеиваться. Сильно зажмуриваюсь и медленно выдыхаю воздух ртом. Сглатываю слюну, двигаю челюстью, пока не отпускает перехваченное горло.

Сани уезжают, хрустя полозьями, к руслу замерзшей реки. Если все пойдет хорошо, к ночи она будет на корабле. Самое позднее – завтра утром. На море, в безопасности, в ледяном корпусе, в тепле горящих в печи брикетов, в зеленом свете мерцающих рыбо-драконов, заклятых в стенах.

На прощание мы пожимаем друг другу запястья и загривки.

Мы затягиваем пояса. Поправляем мешки и ножны, отягощенные железом. Пропотевшие анораки делаются жесткими и ледяными. В путь.

– Цифраль, ко мне, – ворчу я под нос. – Работаем дальше.

* * *

Она появилась моментально. Вуко вздохнул.

Выехали гуськом, в тишине. Дыхание поднималось паром.

– Куда? – спросил Грюнальди.

– Пока на восток. Вниз, через реку и в сторону того перевала. А потом поглядим.

– Снова станешь говорить сам с собой?

– Не болтать!

Они съехали склоном на берег реки. В одном месте – полоса вытоптанных и сломанных сухих прошлогодних камышей, но ни впереди, ни на заснеженной плоскости льда на реке они не заметили следов.

– Туда, – сказал Вуко. – Теперь я их не потеряю.

– Но ведь следов нет.

– Именно. Посмотри внимательней. Дальше на снегу везде есть неровности, следы птиц, сугробы и следы от ветра. А там, куда они пошли, только полоса ровного снега, гладкого, словно скатерка. Он бросил заклинание, что затирает следы, – оно и затерло. Все. Приятно видеть, что кто-то тоже совершает ошибки.

По другой стороне реки полоса выглаженного снега тянулась дном неглубокой долины прямо к лесу.

– Или хотят оторваться как можно быстрее, или притаились и поджидают нас, – проворчал Драккайнен. – Внимание, в лесу могут устроить засаду. Рысью, цепью!

Но Змеи не ждали их под сенью леса. Едва видимая полоса выглаженного заклинанием снега вела дном долины прямо между деревьями. Вуко разделил отряд, чтобы зайти с двух сторон, если бы враг и вправду сидел где-то меж сугробов и заснеженных ветвей, но ничего такого не случилось. Зато появился нормальный след. Продолговатые ямки с неровным краем, где копыта разогнавшихся лошадей выбрасывали снег, куски дерна и клочья мха, иной раз – капля густой крови на белизне. Те спешили.