Владыка Пустоты

Я улыбался им, а внутри содрогался от отвращения. Что за сборище эгоистов и подонков!

Меня словно окунули в лужу с отборной грязью. Фальшивые улыбки и кивки, элегантные поклоны, натянутые приветствия. От запредельного лицемерия меня едва не выворачивало. Но наследник должен уметь держаться.

Наставница в училище всегда говорила – если хотите произвести первое впечатление, выглядите безукоризненно. Отец же говорил – если злишься, улыбайся. Дай врагу понять, чего ты стоишь.

Мой парадный китель сверкал белизной и золотом вышивки. На груди сияли два значка – герб рода и знак меча, выдвинутого из ножен. Меч, повернутый рукоятью вверх – символ рода, вернувшегося с войны. Если меч смотрел рукоятью вниз – его владелец уже побывал в схватке и был готов снова защищать Империю в бою. Его носили только воины.

Мой был повернут рукоятью вниз. И те армейские чины, что видели меня, оценили жест хмурым, но уважительным взглядом.

Я прошел едва половину зала, когда навстречу мне вышел один из слуг. Он поклонился, косясь на мой кодекс.

– Господин Вайнер, вам нужно пройти со мной. Приказ Его Величества.

Ни должных приветствий, ни объяснений, ничего. Я покосился на официанта, подносившего напитки за соседний стол – наметанный взгляд заметил под одеждой скрытую портупею.

Ну конечно, опричники под прикрытием были здесь в изобилии. Не считая охраны у столов и защищавших первых министров и глав Великих Родов. Безопасность была на уровне, иначе и быть не могло.

– Прошу за мной, – не дожидаясь ответа, слуга пошел к боковому коридору.

Пора вернуть Кодекс. Хозяином ему я так и не стал. Вайнеры лишаются последней привилегии Императора, высшего права на силу.

Мы вышли из зала и прошли по одной из множества галерей в небольшой зал в глубине дворца. Оставив меня одного, слуга с поклоном удалился.

Стены терялись в полутьме, и лишь в центре сверху бил яркий холодный свет. Остановившись на краю светового пятна, я замер.

Из тьмы вышли несколько невысоких фигур в балахонах. Они шагали почти беззвучно, но их присутствие я ощутил. Они будто излучали мощные ауры, мгновенно заполнившие зал.

Кодексы.

Существа, воплощенные самой альва-энергией. Послушные только своему хозяину, связанному с ними книгой призыва. Такой же, как у меня в руках.

Кодексы не имели званий – только статусы, высшим из которых был Императорский. Говорят, их было всего четыре – у короля Альбиона, русского Императора, Гросс-канцлера Айзенблада и бога-императора Поднебесной.

Одна из фигур в балахонах вышла в центр и протянула руку.

От их вида все внутри трепетало, а грудь сдавило от волнения. Столько кодексов в одном месте я не видел никогда. Воздух колебался и дрожал от их аур, а альва во мне пульсировала в такт сердцу. Во имя Всеблагого Отца…

Завороженный зрелищем, я не сразу понял, что делать. Похоже, теперь мой ход.

Я подошел к ней и протянул кодекс. Из-под балахона показалась изящная женская ладонь, взялась за край книги и потянула на себя. В тот же миг тепло разлилось по кончикам пальцев, проникая во всё тело.

– Почему?.. – вырвалось у меня. – Почему она не ответила мне, как моему отцу?

Кодекс подняла голову. На миг под капюшоном я разглядел лицо – совсем молодое, бледное и строгое. Её глаза, как две льдинки, источали холодный свет.

Она не издала ни слова, но я понял – передо мной была Императорский Кодекс. Высшая пришла за одной из своих.

С трудом разжав закостеневшие пальцы, я выпустил книгу.

Тепло тут же исчезло, меня пробрал морозец. А кодексы так же беззвучно развернулись и ушли вглубь зала.

Я возвращался в откровенно дерьмовом настроении. Но едва я подошел к выходу в церемониальный зал, как из группы собравшихся у двери официантов послышался тихий голос.

– …у нас все готово, ждем начала.

Непроизвольно напрягшись, я замедлил шаг. Император любил пышные праздники, но чутье твердило – речь не о красочном шоу для знати.

Скрывшись за дверью, я подождал, пока они разойдутся, и вышел в зал ровно к тому моменту, как на широкой сцене показались люди, а свет и музыку приглушили.

Церемония начиналась, стоило поспешить следом за остальными, чтобы не пропустить главное событие вечера – призыв кодекса.

Инициация цесаревича означала одно – он получит кодекс и официальный статус главного претендента на престол.

У сцены уже собралась внушительная толпа из аристократов, наследников, министров, купцов и промышленников, – все гости спешили увидеть церемонию, которая войдет в историю. Решив не упускать случая, я пошел с остальными, деликатно пробираясь через ряды гостей, бурно делившихся догадками.

– Как думаешь, какой кодекс откликнется цесаревичу?

– Не удивлюсь, если его выберет Императорский. Я тебе говорю, пятый кодекс…

Выходит, кодексы выбирают магов? Как интересно.

Подобравшись ближе к сцене, сам того не ведая, я оказался среди первых лиц Империи – высших родов знати. На сцене показались хранители – люди в расшитых золотом костюмах, напоминающих балахоны кодексов. Только вычурные и пестрые, как новогодние елки.

– Хоо, кто это тут у нас, никак предатель Вайнер?

Я повернулся на голос – рядом стоял дородный дворянин в лиловом костюме. На груди сверкал значок с весами – торговая гильдия. На сальной роже с жиденькими усиками возникла мерзкая улыбка.

Ну конечно… Князь Балашов. Тот самый, что обдирал наши земли, как блудный козел – кочан капусты.

– Поприветствуй, как полагается, – процедил он. – Ольга Андреевна тебя ведь за этим сюда послала, Ярослав? Выказать уважение достойным родам.

Знатной крови в его жилах не было ни капли, потому он и лез к моей тёте. Не только чтобы заграбастать наши земли. Уродец посягал на её руку, чтобы формально породниться с знатным родом.

– Выкажу, – улыбнулся я в ответ. – когда найду достойных.

А перед тобой, жирная свинья, я даже головы не склоню.

– Мелкий ублюдок, – стараясь держать лицо, процедил он. – Ничего, зубоскаль, пока есть чем. Ты еще придешь ко мне умолять о милости…

– Умоляю, милостивый князь, избавьте меня от вашего общества, – я с улыбкой отошел в сторону, оставив уродца скрипеть зубами.

Да ну его к черту. Вся напыщенность и пафос аристократов уже стояли мне поперек глотки. Как представитель рода я обозначился, кодекс вернул – пора и честь знать. Цесаревич не обидится, если вообще заметит уход гостя из опального рода.

Из первых рядов я пошел через столпившуюся у сцены знать назад, к выходу.

А цесаревич Роман тем временем поднялся на сцену, к верховным хранителям. Старший, державший золоченый поднос с укрытой тканью книгой, подошел к наследнику и стянул шелковый лоскут, открывая кодекс.