Владыка

— Знаешь, Линни, — задумчиво бросила она в пустоту, — я, конечно, понимаю, что ты привык к этой неприличной позе: этикет, порядки и все такое. Но, ей-богу, если ты сейчас же не прекратишь, я тебя ударю. Ногой. Кстати, Маликончик, ты следующий, а за тобой получат все остальные, потому что ваши зады — вовсе не то зрелище, на которое мне хотелось бы любоваться ранним утром. Считаю до трех. Кто не встал, я не виноват.

— Бел… — укоризненно покосился Линнувиэль.

— Три! — бодро заявила она и под десятками остановившихся взглядов красноречиво занесла ногу.

— Не надо! — Хранитель живо развернулся, принимая вертикальное положение и совершенно не сомневаясь, что у нее хватит наглости опозорить его перед всем лесом.

Гончая удовлетворенно кивнула.

— Молодец. Правильно понимаешь: владыка со своим огнем от тебя далеко, а я туточки, под боком. И мне глубоко плевать на ваши порядки.

— Перестань, — поморщился Сартас, со вздохом разгибаясь и виновато косясь на повелителя. — Простите за дерзость, мой лорд, но это маленькое чудовище умеет делать гадости, а я бы очень не хотел, чтобы он по привычке исполнил задуманное прямо на ваших глазах…

— Да, я… хорошо понимаю тебя, — снова отчаянно закашлялся Тирриниэль. — Мое уважение Гончим и их вожаку. Рад видеть прославленных воинов в своем лесу и прощаю вам эту дерзость. Линнувиэль, развернись, пожалуйста.

Хранитель вспыхнул до корней волос и поспешно повернулся к грозному владыке лицом. Белка на это только усмехнулась и, бесцеремонно растолкав послов, выбралась вперед. После чего расставила ноги пошире, уперла кулачки в бока и, состроив скептическую гримаску, небрежно кивнула.

— Ну, здравствуй, остроухий. Давно не виделись. Я гляжу, у тебя опять неприятности?

Шестеро хранителей едва не отступили от трона, попав под удар ее хищно прищуренных глаз. Двадцать лет назад, когда завершилась история с амулетом Изиара, все они присутствовали на совете в Аккмале и прекрасно помнили, что там умудрилась натворить эта парочка Гончих. А теперь увидели ходячий кошмар снова и внутренне содрогнулись: Шранка было сложно забыть, а стоящего рядом с ним вожака — и подавно.

Тирриниэль неожиданно поднялся с трона.

— Здравствуй и ты.

— Хм, — удивилась Белка, когда он, презрев все законы и правила, вдруг коротко поклонился. — Не забыл меня, эльф? Что ж, хвалю.

— Добро пожаловать, — мягко улыбнулся владыка, медленно подходя и с нескрываемым удовольствием изучая ее лицо. — Тебя трудно не узнать, маленькая Гончая, и я искренне рад, что увидел тебя снова. Более того, глубоко признателен за то, что ты все еще бережешь моего сына. И поражен тем, что ты совсем не изменилась за прошедшие двадцать лет… Кстати, мне показалось или раньше у тебя глаза были другого цвета?

— Может, и были, — без тени улыбки кивнула Белка. — Зачем звал?

— По делу.

— То, что ты паршиво выглядишь, имеет к этому отношение?

— Разумеется. Торр… прости, Таррэн… наверное, мне следовало найти тебя раньше. Но я, признаться, до последнего сомневался, что ты откликнешься на зов.

— Может, и не откликнулся бы, если бы не стая, — хмуро просветил его сын, слегка удивившись покладистости всегда упрямого, черствого и гордого сверх меры отца.

Он даже на совете не позволял себе так разговаривать! А тут, при знатных эльфах, в присутствии хранителей, светлого, Гончих… неужели все настолько плохо?! Неужели он сдался?

Таррэн осторожно посмотрел внутренним взором и прикусил губу. Да, кажется, дела обстояли не просто плохо, а очень плохо: собственных резервов у него почти не осталось. Амулет-накопитель в венце заряжен до упора, аура чистая, без дыр, но такая слабая, что становилось понятно — держалась на последнем издыхании. Еще немного, и она начнет расползаться. Хватит даже слабого толчка, малейшего потрясения, чтобы она окончательно и в считанные часы угасла.

— Проклятье… насколько далеко все зашло? Сколько у тебя осталось времени?

— Немного, — спокойно сообщил Тирриниэль. — Неделя. Может быть, две, но не больше. И то при условии, что я не коснусь «Огня жизни». Иттираэль подтвердит.

— Сам вижу, без него. Что ты успел сделать?

— За двадцать-то лет? Конечно, все, что мог. От простого закаливания до прямой подпитки.

— Сколько лет?! — невольно вздрогнул Таррэн, и владыка неловко отвел глаза.

— Гораздо больше, чем я надеялся прожить, но меньше, чем мне бы хотелось.

— И ты только сейчас об этом говоришь?!

— В прошлый раз мы не слишком хорошо расстались, чтобы я мог рассчитывать на твою помощь, — неслышно уронил Тирриниэль, и молодой лорд снова вздрогнул, расслышав в его сильном голосе печаль и неподдельное сожаление. — Я был слишком резок. Совершил немало ошибок: и двести лет назад, и гораздо раньше, когда обрек тебя на… Наверное, я был слишком… владыкой? Прости. Я не услышал тебя в роще, когда ты уходил, и не понял позже, когда ты все-таки решил вернуться. Не думал, что ты способен стать чем-то большим, чем просто младший наследник. Прости, сын. Моя вина в том, что так случилось. На мне лежат те жизни. Уход — это моя кара за совершенное преступление, и я не стану перекладывать ее на твои плечи. Это только мой долг и моя ноша, которой ты не заслужил.

Таррэн нехорошо сузил вспыхнувшие алыми огнями глаза.

— И поэтому решил, что лучше тянуть до последнего? До того времени, когда изменить ничего нельзя?!

— Уход и тогда нельзя было отменить, — совсем тихо отозвался владыка. — Я всего лишь не хотел тебя тревожить.

— Иными словами, ты посчитал, что лучше умереть, чем попросить о помощи!

— Нет, — тронула благоверного за рукав Белка. — Он по глупости своей посчитал, что со всем может справиться сам.

— И как? Справился?

— Таррэн…

Молодой лорд сжал зубы и неохотно погасил окутавшийся алым пламенем кулак. А потом покосился на тревожные лица сородичей, заметно обеспокоившихся хранителей, поймал умоляющий взгляд Линнувиэля и окончательно пришел в себя.

В конце концов, в чем-то отец прав — Уход действительно не остановишь, как не остановишь поступь Ледяной богини, услышавшей чью-то песнь. Рано или поздно она все равно придет, и удержать ее не сможет ни один расчудесный маг. Тирриниэль всего лишь не желал пугать никого раньше времени. Не хотел жалости. Не искал помощи. И только сейчас, когда в запасе не осталось ни одного лишнего дня, все-таки решился на разговор.