Владыки бескрайних просторов

Подавшись назад, оюзы пробовали перестроиться и начать свой излюбленный бой на расстоянии, но мы уже знали эту манеру степняков, и преследовали их, раз за разом развеивая по степи. Мы уже потеряли много своих, большинство из нас были ранены, и я в том числе. Но силы наши были еще не на пределе. Еще три, или четыре раза атаковали мы оюзов, прежде чем они обратились в бегство, настоящее, а не притворное, имеющее целью заманить врага.

Мы валились с седел от усталости, попросту сползали на землю, истоптанную, изрытую копытами наших коней, и напитавшуюся кровью.

Когда мы посчитали павших, то поняли, что потеряли три дюжины человек убитыми, и еще столько же были так тяжело ранены, что не смогут завтра сражаться. Но степь вокруг устилали тела примерно двух сотен убитых оюзов.

Раненых быстро добили - долгие пытки, и изощренные смерти не были для нас привычным делом. Взяли кое-какие трофеи, прежде всего оружие и коней.

Ридерх рвался и дальше преследовать врага, но его отговорили, большинство из нас понимали, что дальше нам могут встретиться бесчисленные множества оюзов, а преимущества внезапности у нас уже нет.

Мы взяли тела своих павших и отправились назад. Первый день нас никто не преследовал. На второй день с вершины невысокого холма можно стало разглядеть на горизонте стремительно надвигающуюся конную лавину.

Поздно ночью мы на спотыкающихся от усталости конях, сами едва держась в седле, вошли в свой лагерь, где нас встретили как героев. А к полудню орда оюзов окружила нас со всех сторон.

Их было очень много, не меньше пяти тысяч всадников.

Те же звериные маски, шкуры, кривые клинки и знамена из человеческой кожи.

Мы уже дрались с ними и били их.

Только теперь они пришли всем племенем, каждый мужчина, способный держать оружие, был в седле. Они пришли во главе со своим ханом, со своими прославленными богатырями.

Оюзы пришли, что бы уничтожить нас.

Гуюк сам выехал перед воинством.

Сейчас он стал почти героем из сказок. Всего одна жизнь прошла, а прошлое уже кажется таким далеким... что ж он был воистину великий воин и грозный правитель и достоин, чтобы его помнили.

И правда, что внешность его лучшим образом соответствовала его славе.

То был человек сложения столь могучего, что его могла нести не каждая лошадь. Руки его были так длинны, что казалось, он мог поднять что-то с земли, не нагибаясь. У него была длинная, почти до живота, черная борода, в которую он вплел кости сраженных им воинов. Огромная голова его была наголо обрита, с одним лишь клоком волос на темени. Лицо его было одновременно красивым и зверообразным.

Таков был хан Гуюк.

Он грозил нам страшной смертью, обещал немыслимые мучения за то, что мы ступили на его землю и убили его людей. Он вытащил содранную с Диармайда кожу и размахивал ей, как знаменем.

То было страшное зрелище.

Но мы разгромили их. Три дня и три ночи длилось сражение. То одна, то другая сторона брала верх. Иногда воины столь уставали, что валились спать там же, среди тел убитых товарищей. Говорят, что ниже по течению река стала алой от крови. Мы уперлись в землю, в невысокие лесистые холмы и берега реки, которые уже считали своими, мы использовали как укрытия и телеги и поваленные тут же деревья, и даже тела павших врагов. В воздухе царило немыслимое зловоние. Смерть была повсюду.

Иногда казалось, что наше время вышло, и бой шел среди наших шатров.

Многие тогда, вспомнив родину, вышли сражаться пешими, и строй щитов и копий был непривычным для оюзов. Они бросались на нас, как обрушиваются на неосторожных путников снежные лавины. Страшный вой их вождей долго стоял у нас в ушах. Этот вой посылал в битву новых и новых степняков, так же истошно визжащих и воющих.

Когда хан вел в битву своих богатырей это было воистину ужасное зрелище, столь зловеще они завывали, подражая хищным зверям, столь яростным был их натиск и столь они были увешаны трофеями своих прошлых боев.

В их волосах и бородах были кости убитых врагов, черепа свисали с седел их коней.

Но раз за разом эти лавины откатывались назад.

И вот на четвертый день Ридерх собрал своих названных и во главе их ударил в самое сердце лагеря оюзов, к шатру Гуюка.

Он сумел пробиться туда, в средоточие силы оюзов, повалил шатер, и бунчук повелителя степи, но пал в схватке с самим ханом. Гуюк нацепил его отрубленную голову на копье, и показал нам всем, проскакав мимо.

Но этим он не вселил в нас страх, а наоборот, лютую ненависть.

Мы пошли в бой, забыв о страхе смерти, думая только о мести.

Оюзы дрогнули и отступили к своим становищам.

Потом была Тропа Крови.

Вождем выкликнули меня, я собрал воинов, киммерийцев и ванов, и мы до самого конца лета гнали оюзов на Восток, туда, где как говорят, в Океане рождается Солнце.

Мы шли следом за отступающими оюзами, находя по дороге брошенные телеги, полные мертвых и умирающих. Их женщины перерезали глотки своим детям, что бы спасти их от рабства, а следом себе, что бы спастись от бесчестья. Их старики бросались на нас в обреченные атаки, чтобы умереть с оружием в руках.

Свои бесчисленные стада овец и табуны лошадей оюзы старались перебить, чтобы они не достались в качестве добычи нам. Там и здесь степь устилали трупы тысяч и тысяч животных, на которых пировали стервятники, волки и шакалы.

Долгое время я задавался вопросом, а что же другие гирканцы, почему они не помогут соплеменникам. Позже мне рассказали, что во время великого гирканского исхода оюзы жестоко унижали и обирали сородичей, требуя платы за проход по своим землям, и всячески оскорбляли их, потому что считали, что слабые, потерпевшие поражение не достойны ничего другого.

Теперь им самим пришлось испить чашу унижений.

Травяное Море обратилось в сухую степь, а сухая степь в пустыни, которые тут же прозвали Гиблыми Землями.

Там нет воды, и от жажды умирают даже верблюды.

На сколько хватает глаз - только бурые и рыжие камни.

Всю дорогу мы время от времени схватывались в коротких боях. Но когда впереди стала видна гряда высоких гор, оюзы решили, что им некуда больше отступать. Настала их очередь упираться в землю, связав себя клятвой стоять насмерть.