Владыки света

Никто из ее друзей не задавал вопросов по поводу предпринимаемых ею шагов и даже не высказывал предположения, что шаги эти не были единственно возможными.

Пять горьких лет того, что точнее всего можно было бы назвать окопной войной, продемонстрировали ей всю несуразность подобного союза. Кристиан чувствовал, что она ему лжет, сам обещал стать чем-то таким, чем он не был, и в конце концов возненавидел ее, когда она отказалась от дальнейшего соблюдения договора. К тому времени, как она поняла, что он относится ко всему этому серьезно, он успел уязвить ее гордость и донельзя ее разозлить — теперь ей не хотелось ничего, кроме бунта. В итоге она выбралась из-под дымящихся развалин своего брака с тем же чувством, какое испытывает пилот, уцелевший в катастрофе.

«Как говорится, каково бы ни было приземление, лишь бы уцелеть…»

Теперь у нее не было уверенности относительно того, чего можно ждать от других людей, потому она избегала какой бы то ни было близости. Не терпевшая никакого лицемерия, она заработала репутацию не ведавшего жалости администратора, человека, способного устоять перед любым давлением. Со временем она поняла, что ее поведение в эмоциональной сфере объясняется закоренелой привычкой воспроизводить старые битвы на том поле, где у нее есть возможность победить.

Она всегда пыталась докопаться до сути происходящего, однако осознавала, что не способна понять, какое значение для нее имеют другие люди или хотя бы служение им; по этой причине она решила, что целью ее приезда сюда является уединение. Если бы в написанной ею книге фигурировал первородный грех, он состоял бы в том, что люди в массе своей чересчур низко себя ценят, обеими руками отвергая счастье самопознания.

Она не собиралась грешить снова, но и предотвратить это было не в ее силах.

Шум воды прекратился, и несколько мгновений спустя из ванной вышла Сьюзен, закутанная в белый махровый купальный халат с вышитой на груди надписью «Шепердс-отель, Каир». Насухо вытерев свои длинные до плеч волосы, она повесила полотенце на дверь.

— О, да ты красавец, — сказала она, расчесывая влажные волосы пальцами. — В этой простыне ты похож на древнего римлянина.

Майкл улыбнулся.

— Любуйся, пока есть возможность. Я ведь не собираюсь оставаться здесь навсегда.

— Тебе стоило бы остаться в Дамаске хотя бы на несколько дней, — сказала Сьюзен. — Посмотри на себя. Чем бы ни было то, что грызет тебя последние месяцы, тебе все хуже и хуже, правда? Наверное, тебе не стоит и дальше нести этот груз в одиночку.

Ее слова прозвучали беспристрастным вердиктом хирурга, лишенным гнева и страха.

— Ну, что скажешь?

— Ты когда-нибудь видела ангелов? — спросил Майкл, вглядываясь в ее лицо.

Голос его звучал резко, напряженно, словно бы принадлежа чему-то инородному. Сьюзен покачала головой и повернулась к раскрытому шкафу в поисках какой-нибудь одежды.

— Ну и?.. — спросила она.

— Я долго думал об этом. Слово «ангел» означает «посланник». Им не было нужды являться в длинных одеяниях и с крыльями. В каждой из библейских историй говорится, что люди, столкнувшиеся с ангелами, никогда не узнавали их сразу. Думаю, это относится и к тем, кто видел ангелов в свой смертный час, — каким бы ни было послание, ужасным или прекрасным.

— Так ты думаешь, что видел ангела? — спросила Сьюзен, снова усаживаясь рядом с ним. — Так вот что произошло?

— Не обязательно, — ответил Майкл. — Но я просто рассуждаю: как можно понять, что ты встретил ангела — или, скажем так, посланника? Большинство людей привыкли ко всем этим крыльям, нимбам и лирам и потому считают ангелов чем-то вроде огромных церковных свечей, благословленных Богом эльфов-переростков или, на худой конец, стражей, охраняющих от злых демонов. Которых они, впрочем, тоже никогда не видели.

— Не могу сказать ничего определенного. Меня не волнуют декоративные и бесполезные ангелы. Пусть они будут эльфами, гномами, кем угодно — что плохого в разыгравшемся воображении?

— Но что, если их внешний вид вовсе не имеет значения? Что, если мы веками рисовали посланцев, упуская из виду само послание?

— Ну-ка, ну-ка…

Лицо Майкла стало серьезным, как у мальчика во время первого причастия.

— Мы зациклились на изображениях крылатых существ потому, что именно к этому нас приучили. Мы смотрим теми глазами, что принадлежат нашему телу. Но все это время к нам приходили послания, направленные на то, чтобы открыть нам совсем другие глаза. Ангельское послание всегда одно и то же: смотрите, смотрите, смотрите— но мы не смотрим. Мы раз за разом повторяем одни и те же ошибки, не желая знать никакого другого способа видения.

Майкл запнулся на полуслове.

— Для тебя все это, наверное, звучит бессмыслицей?

— Меня не особенно волнуют такие вещи, если ты об этом, — равнодушно сказала Сьюзен.

Она заметила в его лице разочарование. Он ждал от нее большего.

— Знаешь, когда я была маленькой, меня от души кормили историями об этом ином мире, якобы столь же близком, как то, что я могу увидеть и потрогать. Там были и твои ангелы, наблюдающие за нами вместе с Иисусом, Девой Марией и Отцом Небесным. Но человек не может жить одними лишь историями. Опыт подсказывает, что можно провести всю жизнь молясь, отправляя в бутылках послания в этот иной мир и надеясь, что они достигнут того берега, которого ты не увидишь, пока не умрешь. И они не доходят — мои, по крайней мере, не дошли. Вот потому-то я и забочусь о себе и не беспокоюсь больше по поводу этого иного мира.

— Сьюзен, многое в тех историях было правдой, — убежденно сказал Майкл.

— Ты к этому вел все это время? Извини, ты сегодня был таким таинственным… Но вот беда — то, что ты пытаешься сказать, бьет мимо цели. Занавес для тебя приподнялся, покровы спали, и ты увидел другой берег. Прекрасно. Я рада за тебя. Но учти, со мной-то ничего подобного не было. Ну, допустим, что ты принимаешь сигналы с Марса с помощью зубов мудрости. Но не жди от меня, что я стану принимать на веру то, чего не могу увидеть.

Он был удивлен, когда она, улучив миг, наклонилась к нему и поцеловала. Это был ласковый жест, попытка смягчить свои слова. Вместе с тем Майкл почувствовал, что ее рука оттолкнула его. Из страха? В слепом недоверии? Ей не хотелось раскрываться, не найдя подходящего для нее самой момента.

С охапкой одежды в руках Сьюзен вернулась в ванную и появилась обратно спустя несколько минут, безупречно официальная в своей юбке цвета хаки ниже колена и белой блузке с длинными рукавами.

— Ну, — сказала она, — где ты собираешься обедать?