Власть-2

Я вошел в бар. Саши там нет. Я вышел оттуда повернул круто обратно. Чьи-то глаза гвоздями впились в меня. Кто-то зоркий следит, кто-то юркий не отстает ни на шаг. Блин! Приплыли.

Я опять в парке Бабура. Я помню: там за углом пассаж, двери на переулок. Я вбегаю. Я прячусь в воротах. Прижался спиной к стене и застыл. Длятся минуты - часы. Я знаю: тут же рядом тот хер, в черном пальто. Он караулит. Он ждет. Он кошка

–  я мышь. До дверей четыре шага. Я ставлю вальтер на "огонь", меряю расстояние глазами. И вдруг - одним прыжком в переулке. Саша медленно едет навстречу. Я бросаюсь к нему.

–  Саш, гони!

–  Хасан, как в том фильме: какой детектив без погони!
– неуместно пошутил он.

Пронзительный звук колес, на поворотах трещат рессоры. Мы сворачиваем за угол. Аля-формула - 1. Саша лихач. Я оборачиваюсь назад: пустой переулок.

Нет никого. Мы ушли.

Итак, нет колебаний: за нами следят. Но я не теряю надежды. А если это только случайное наблюдение? Если они не знают, кто мы?

Если мы успеем закончить дело? Если сумеем убить?

Но я вспоминаю: Фориз. Что с ним? Не арестован ли он?

16 февраля.

Сегодня день покушения. Механизм запущен. Фориз ждет меня на улице Обидовой, перед мечетью. Я должен увидеть его.

Если он окружен,- дело погибло. Если ему удалось уйти, - то наша взяла. Мы победим.

Я сижу на скамье. Мне видна улица, виден полицейский в серой куртке, скрученные зонтики редких прохожих. Серо и скучно.

Подходит Фориз. Он здоровается со мной. Садится. Рядом вырастают знакомые мне фигуры. Двое, спрятав мокрые лица в воротники, караулят подъезд. С полицейским на углу, начеку еще двое. Один из них вчерашний хромой. Я ищу глазами гомика. Вот, конечно, и он, - под резным навесом ворот.

Я говорю:

–  Фориз, за нами следят.

–  Что ты? У тя измена пошла, Расслабься.

–  Следят говорю.

–  Не ври.

Я беру его за рукав.

–  Ну-ка, взгляни.

Он пристально смотрит в сторону другой улицы. Потом говорит:

–  Глянь-ка, вон этот хромой, ишь пес, как вымок… Да-а… Дела

…

Чего делать-то, Хасан?

Дом оцеплен чекистами. Нам не уйти. Нас схватят как рябчиков.

–  Фориз, ТТ готов?

–  ТТ? Двенадцать патронов.

–  Ну, братан, идем.

Мы идем плечо о плечо. Я знаю: Фориз решился. Я решился давно.

В парке соскакиваем в кусты. Мокро. Брызжут деревья. Дождь размыл все дорожки. Мы бежим по лужам бегом.

Его черное пальто мелькнуло в зеленых кустах и скрылось. Под вечер я уже в Самарканде. Я в отель не вернусь. Покушение прошло без меня. А что с Сашей? С Гуломом? С Хосиййат? Они сами справятся? Им нужен контроль.

У меня нет ночлега, и я долгую ночь брожу по Самарканду. Гуляя по сонной улице рядом с померкшими домами. Тает лениво время.

До рассвета еще далеко. Я устал и продрог, и у меня болят ноги. Но в сердце надежда: упование мое со мною.

17 февраля.

Сегодня в газетах напечатано:

"Вчера состоялось покушение на Президента Узбекистана, Ислам

Каримова, а также на других членов правительства. Во время заседания в доме правительства произошел взрыв, есть жертвы, пострадали здания, находящиеся вблизи. Президент, и члены правительства живы.

Возбуждено уголовное дело против организаторов данного теракта.

Автомобиль марки Газ-24 подъехав к зданию правительства, был начинен бомбой, который сработал дистанционным управлением.

Водитель и его сподвижники скрылись с места происшествия.

Благодаря своевременно принятым мерам органами, преступной банде не удалось привести свой злодейский умысел до конца. К розыску бандитов приняты меры".

Мне смешно: "приняты меры". Разве мы не приняли своих? Победа еще не за нами, но в этом ли поражение? Президент, конечно, жив, но ведь и мы живы. Фориз, Хосиййат и Гулом уже уехали из Ташкента, мы встретились с ними на киргизской границе. Саша и я едем обратно в

Ташкент.

Наше слово - закон, и нам - отмщение.

Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен. Кто поднял меч, тот от меча и погибнет. Так написано в книге жизни. Мы раскроем ее и снимем печати:

Президент будет убит.

18 февраля.

Хосиййат говорит мне:

–  Ты меня не любишь совсем… Ты забыл меня… Я чужая тебе.

Я говорю неохотно:

–  Да, ты мне чужая.

–  Хасан…

–  Что, Хоська?

–  Не говори же так, Хасан.

Она не плачет. Она сегодня спокойна. Я говорю:

–  О чем ты думаешь, Хося? Разве время теперь? Смотри: неудача за неудачей. И за это ответит народ Узбекистана.

Она шепотом повторяет:

–  Да, неудача за неудачей.

–  А ты хочешь любви? Во мне теперь нет любви.

–  Ты любишь другую?

–  Может быть.

–  Нет, скажи.

Я сказал давно: да, я люблю другую.

Она тянется всем телом ко мне.

20 февраля.

Вот что было вчера. Я взял у Хосиййат тротил. Я простился с ней на границе. Кучкар занял позицию у кинотеатра, Саша контролировал ситуацию у нац.банка. Камал прослеживал дальние переулки. Скоро мимо кинотеатра должен проехать кортеж Президента.

Они выступали в роли "халтурщиков", сидя в газонах. Я зашел в , спросил чашку кофе и сел у окна.

Было душно. В баре играл пианист. Где-то в углу бара клиенты смеялись. На улице были слышны сигналы автомобилей.

Помню: внезапно в звонкий шум улицы ворвался тяжелый, неожиданно странный и полный звук. Будто кто-то грозно ударил чугунным молотом по чугунной плите. И сейчас же жалобно задребезжали разбитые стекла.

Потом все умолкло. На улице люди шумной толпой бежали вниз, на улицу Ахунбабаева.

Какой-то рваный мальчишка что-то громко кричал. Какая-то девушка с длинной косой грозила кулаком и ругалась. Из ворот выбегали полицейские, испуганно озираясь по сторонам. Город был объят пламенем.