Власть и оппозиции

Одним из условий существования диктатуры Сталина является его политическая мимикрия, сохранение внешне неприкосновенными притягательных для масс большевистских формул. «Сталин убивает ленинизм под флагом ленинизма, пролетарскую революцию под флагом пролетарской революции и социалистическое строительство под флагом социалистического строительства!» [680]

Диктатура Сталина держится на двух основаниях: социальной демагогии и режиме «неслыханного террора и колоссального шпионажа, осуществляемых посредством необычайно централизованного и вместе с тем разветвлённого гигантского аппарата, сосредоточившего в своих руках все материальные ресурсы страны и поставившего в прямую зависимость от себя физическое существование десятков миллионов людей» [681]. Этот аппарат, терроризирующий массы и в то же время сам живущий под дамокловым мечом террора, превратился в машину, вынужденную совершать свои движения по воле главного «механика».

При определении путей выхода из охватившего страну всеобъемлющего кризиса «Платформа» исходила из того, что устранение Сталина и его клики нормальными демократическими методами, гарантированными Уставом партии и Советской Конституцией, совершенно исключено. «Было бы непростительным ребячеством тешить себя иллюзиями, что эта клика, обманом и клеветой узурпировавшая права партии и рабочего класса, может их отдать добровольно обратно». Чтобы спасти дело коммунизма, нужно «силою устранить эту клику» [682].

Таким образом, «Рютинская платформа», по сути дела, выдвигала идею политической революции, к которой Троцкий, ещё считавший в то время возможным путь партийной реформы, пришёл лишь спустя несколько месяцев.

Исходя из того, что в стране имеются объективные условия для такой политической революции, «Платформа» отвергала суждения о том, что сталинский режим опирается на массовую социальную базу. В ней утверждалось, что большинство членов партии и ещё в большей мере беспартийные рабочие и служащие настроены против политики Сталина. В деревне сталинский курс не имеет не только сторонников, но даже нейтрально относящихся к нему людей. «Вся деревня доведена до отчаяния и кипит возмущением. Непрекращающиеся массовые восстания в деревне — лучший показатель её политических настроений» [683].

Даже партийный аппарат в большей своей части лицемерит и не верит в успех сталинской авантюристической политики. «В настоящее время почти любой партийный филистер, обыватель и даже партийный чиновник недоволен и скулит по поводу того, что творится в партии и стране».

Помехой для перехода от беспомощного фрондирования к политической борьбе служат всячески культивируемые Сталиным взгляды, согласно которым его устранение окажется свержением Советской власти. Для такого рода взглядов имеются известные объективные основания. В результате осуществления сталинской политики антисоветские настроения возросли в стране в десятки раз. Множество трудящихся города и деревни, в прошлом преданных Советской власти, брошено «преступной политикой Сталина в лагерь контрреволюции» [684]. Поэтому политический переворот, направленный на ликвидацию диктатуры Сталина, связан с риском активизации сил, враждебных Советской власти, и, следовательно, с опасностью контрреволюционной реставрации.

Однако опасности, связанные с сохранением господства сталинской клики, авторы «Платформы» считали неизмеримо более серьезными, чем опасности, связанные с возможным развертыванием открыто контрреволюционных сил, которые «на наше счастье… распылены, раздроблены и не организованы» [685]. Характеризуя в этой связи задачи коммунистов, они прибегали к следующему образному сравнению: «Партия находится в положении пассажиров автомобиля, шофер которого вдруг безнадежно спятил с ума, свернул с дороги и ведёт пассажиров по кочкам и ухабам, под уклон на полном ходу прямо в пропасть». При этом он «ругает пассажиров оппортунистами, „загибщиками“ и успокаивает их уверениями, что всё это неизбежные трудности езды на автомобиле. При таком положении глупо и нелепо пассажирам ждать, пока „возница“ спустит их под откос. Надо попытаться на ходу отбросить такого шофера от руля, на ходу же сесть умеющим править машиной за руль и вывести её на торную дорогу. Иного выхода для пассажиров нет» [686].

«Платформа» предупреждала, что борьба со сталинской кликой потребует гигантских усилий и жертв, ибо Сталин не замедлит обрушить весь свой репрессивный аппарат на людей, борющихся за его устранение. Даже в случае успеха этой борьбы «потребуются многие и многие годы для того, чтобы вывести партию и страну из той невиданной трясины, в которую их завёл Сталин» [687].

Сформулированная в «Платформе» позитивная программа в основном совпадала с программой левой оппозиции. В качестве первоочередных мер в политической сфере «Платформа» называла созыв чрезвычайного съезда партии; смену головки партийного аппарата и назначение новых выборов партийных органов на основе внутрипартийной демократии; создание твёрдых организационных гарантий против узурпации прав партии партийным аппаратом; новые выборы Советов при решительном устранении назначенства; введение строжайшей революционной законности и решительную чистку аппарата ГПУ.

В качестве основных мер в области социально-экономической политики выдвигалось прекращение политики раскулачивания и роспуск всех насильственно созданных колхозов; проведение действительно добровольной коллективизации и поддержка индивидуального бедняцко-середняцкого крестьянского хозяйства; прекращение заготовок сельскохозяйственных продуктов методом ограбления деревни; прекращение экспорта за бесценок продуктов сельского хозяйства; немедленное прекращение игры в темпы за счёт прямых и косвенных, открытых и замаскированных непосильных налогов и других средств ограбления трудящихся.

Как видим, «Рютинская платформа» включала вполне реалистическую программу социалистического возрождения советского общества. Преградой для её осуществления выступал лишь один могущественный фактор: резкое усиление террора со стороны Сталина и его клики.

XXXVII

Разгром «Союза марксистов-ленинцев»

Ещё до образования «Союза» его документы широко циркулировали как среди рядовых коммунистов, в том числе рабочих [688], так и среди видных деятелей бывших оппозиций. Очевидно, что перед каждым, читавшим эти документы, стояла альтернатива: либо посчитать их «антипартийными» и сообщить о них в ЦКК и ГПУ, либо согласиться с ними (хотя бы в принципе, в основном), и в этом случае принять участие в их «доработке», внося в них свои взгляды, суждения, наблюдения. На протяжении нескольких месяцев распространения «большого» и «малого» документов (с июня по середину сентября 1932 года), ни один из десятков (по меньшей мере) людей, знакомившихся с ними, не донёс об их существовании.

Лишь 14 сентября в ЦК поступило заявление от двух членов партии, сообщавших, что А. В. Каюров познакомил их с обращением «Ко всем членам партии». К заявлению был приложен текст этого документа. Уже на следующий день были арестованы пять членов «Союза», а спустя несколько дней аресту были подвергнуты ещё около двадцати человек, имевших отношение к его деятельности или знакомившихся с его документами.

Среди 24 участников «рютинской группы» и их «пособников», выявленных ЦКК и ОГПУ, насчитывалось 8 бывших «правых», 3 зиновьевца и 3 троцкиста. Но если «зиновьевцы» включали самих Зиновьева и Каменева, а «правые» — широко известных деятелей этого течения (Угланова, Марецкого, Слепкова, П. Петровского и др.), то к «выявленным» троцкистам относились лица, не игравшие значительной роли в левой оппозиции. Вместе с тем сегодня известно, что с «Платформой» знакомились такие видные «троцкисты», как Мрачковский, Тер-Ваганян, Кавтарадзе и другие лица, не привлечённые по «рютинскому» делу.

Дальнейший ход расправы с «рютинцами» носил стремительный и панический характер. 27 сентября Президиум ЦКК исключил из партии 14 участников «Союза» и предложил ОГПУ «выявить невыявленных ещё членов контрреволюционной группы Рютина, выявить закулисных вдохновителей этой группы и отнестись ко всем этим белогвардейским преступникам, не желающим раскаяться до конца и сообщить всю правду о группе и её вдохновителях, со всей строгостью революционного закона» [689].

2 октября вопрос о «контрреволюционной группе Рютина — Слепкова» был вынесен на обсуждение объединённого пленума ЦК и ЦКК. Сталин на пленуме не выступал, но подготовил к нему тезисы, в которых характеризовал «Рютинскую платформу» как «прямой призыв к восстанию… В то же время это документ, рассчитанный на объединение всех недовольных политикой партии, троцкистов, „правых“, „рабочей оппозиции“ и т. д. для активной атаки против партийной линии, в особенности против т. Сталина». Прямо отождествив, таким образом, себя с «партийной линией», Сталин продиктовал резолюцию пленума об исключении из партии членов «Союза» и всех, знавших о его существовании, и о принятии самых решительных мер «для полной ликвидации деятельности белогвардейской контрреволюционной группы Рютина — Слепкова» [690]. В информационном сообщении о пленуме не сообщалось об этой резолюции.

9 октября состоялось заседание Президиума ЦКК, заслушавшее доклад Ярославского, в котором указывалось, что подпольная группа установила связи с бывшими вождями «рабочей оппозиции», объединённого блока 1926—27 годов и с некоторыми бывшими вождями правой оппозиции. В постановлении Президиума, опубликованном в «Правде», сообщалось об исключении из партии 24 «членов и пособников контрреволюционной группы», которая на этот раз именовалась «группой Рютина — Иванова — Галкина». Слепкову и Марецкому вменялось в вину распространение документов этой группы, а Зиновьеву, Каменеву, Угланову — то, что они, «зная о существовании этой контрреволюционной группы, получили от этой группы её документы и не довели об этом до сведения партии» [691].