Власть подвала

Я начинал понимать. Действительно, я никогда по-настоящему не чувствовал себя нукксом. Да они и не нравились мне. В них всегда была какая-то неприятная вязкость, а их стиль мышления так и остался для меня тайной за семью печатями.

Но тогда зачем?

– Зачем они это делают? – спросил я.

– Они собирают нас в зоопарк. Они вытаскивают нас из наших миров и собирают вместе. Потом они научат нас разным фокусам и мы станем развлекать публику.

Ведь каждый из нас это очень странное создание и на каждого из нас интересно посмотреть. Но никто из нас не нуккс. Никто!

– Почему я должен тебе верить?

– Потому что ты будешь на меня работать, – сказал морщинистый, – но ты слишком силен, поэтому вначале мы выколем тебе глаза.

5

– А вы попробуйте, – сказал я.

А ведь ведьма, встречавшая меня в начале каждого путешествия, была права: мои приключения действительно закалили меня и сделали гораздо сильнее. Я имею ввиду не только физическую силу; я стал быстрее двигаться, реагировать, точнее уходить от опасности и точнее наносить ответные удары. Все это было отличной тренировкой. Поэтому, когда они бросились на меня во второй раз, собравшись выколоть глаза, я раскидал их гораздо быстрее. Теперь уползали уже трое. Так им и надо – на войне как на войне. Потом я вырвал из пола скамью и поставил возле себя. Скамья был неплохим оружием против этих недоростков. Они это сообразили.

Вся мебель здесь была прикреплена к полу, но скамейку я оторвал без труда.

Значит, все это помещение было рассчитано на гораздо меньшую силу, чем моя.

Малявки уже пришли в себя, сплотили ряды и стали приближаться. Они явно трусили и шли в бой не из-за воодушевления или ярости, а из-за еще большего страха, толкавшего их в спины. Я поднял скамейку над головой. Все же она была велика. Надо бы разломать.

Я с размаху ударил скамейкой в стену. Скамейка треснула, но стена провалилась. В дыре виднелась комната, полная удивленных нукксов. Я ударил еще несколько раз и дыра расширилась так, что легко пропустила меня. Нукксы разбежались с криками ужаса. Вслед за мной в дыру выскочило еще штук двадцать маленьких злюк. Они все прибывали и прибывали. Некоторые бегали по комнате и переворачивали все, что могли, некоторые выбегали в дверь. В воздухе летали бумажки и невесть откуда взявшийся пух. На пол пролили что-то скользкое. Вот вам и государственный переворот. Теперь нукксы попотеют, собирая весь этот зоопарк. Из комнаты выходили три двери. Я вышел в первую попавшуюся.

Первое, что я увидел в пустом коридоре, была прозрачная стена, за которой вращались галактические смерчи, уже совсем близкие. Под стеной, весь неестественно вывернутый, лежал мертвый нуккс. Пальцы на его правой руке были откушены; частично они валялись рядом. Вот вам и малявки. Вот вам и зоопарк.

Нужно было срочно принять решение. Из бокового коридора выскочил еще один вопящий нуккс и, увидев меня, бросился в противоположную сторону. Я не чувствовал ни гнева, ни зла по отношению к этим бесчестным созданиям – ведь люди на земле тоже собирают зоопарки. Мне жаль любого, кто оказался лицом к лицу с вырвавшемся из клетки зверем. Нужно прервать это побоище…

В этот момент я получил сильный удар по шее сзади и едва не свалился на пол. Какой-то коротконожка ударил меня металлическим прутом. Конечно, ведь теперь у них есть оружие, хотя бы холодное для начала. Но на корабле найдутся и более мощные системы вооружений, чем простой прут. Вот тогда начнется настоящая бойня.

Когда я встал на ноги, коротконожка убежал, решив, что лицом к лицу ему со мною не справиться. Я поднял брошенный им прут. Легковат, слишком легковат. С прутом в руке я шел через коридоры, заглядывая в большие комнаты, каюты и подсобные помещения. Я уже нашел четверых мертвых нуксов и одного полуживого. Я поднял его и положил на плечо. Он провис, как сломанный цветок и запачкал меня кровью. К счастью, среди нукксов не было ни одной женщины – мужчина все же запрограммирован генетически на гибель в бою и, как бы ни страшна была его смерть, гибель невинной женщины вдесятеро страшнее. Мужчина создан для драки, как бы это ни звучало ужасно, миллионы лет эволюции сделали из него бойца, пусть хиленького и трусливого, но всегда способного загореться слепой яростью и принять смерть без сожаления. Я вспомнил колесницы, снабженные косами, о которых писал Монтень, – колесницы отсекали у мужчин руки и ноги, но бедняги даже не замечали этого, увлеченные боем.

Я вошел в помещение, полное экранов. Некоторые из экранов были разбиты; прямо на пульте лежал еще живой знакомый мне нуккс – тот самый, который был моим гидом на Кантипуа. Увидев меня, он задергался от ужаса и попытался отползти. Еще бы, я был для него одним из хищников, вырвавшихся из клетки.

– Я тебя не трону, – сказал я и аккуратно положил свою ношу на пол. – Я не с ними, я против них.

– Дверь, – прошептал он.

Я подошел к двери и закрыл ее. Дверь плотно захлопнулась. Умирающий нуккс чуть приподнялся и нажал несколько кнопок на клавиатуре. Дверь вздрогнула и по краю ее появился красный пенный ободок, с виду очень горячий.

– Что это значит? – спросил я.

– Это рубка управления. Теперь сюда никто не войдет.

– И что будет дальше?

– Теперь главное – не дать им изменить курс. Корабль дойдет до места назначения даже без экипажа.

– Мне не нужно ваше место назначения. Там меня снова посадят в зоопарк.

– Но, если хоть чуть-чуть изменить курс, то ты не попадешь в свое время.

Ты промахнешься на миллионы или даже миллиарды лет. Лучше жить в зоопарке, чем в обществе динозавров. Оттуда нет возврата.

Я посадил его в кресло и склонился над вторым. Второй уже был мертв. Ни дыхания, ни пульса. Остекленевший взгляд. Зрачки во весь глаз.

– Я всегда хотел знать, – сказал я, – есть ли что-нибудь за смертью. Когда сгорает бумага, куда девается звучание записанных на ней строк? Когда сгорает разумное существо, куда девается его память?

– Мы оба скоро об этом узнаем, – сказал нуккс.

– Если они не войдут сюда, то не изменят курс?

– Не смогут.

– Тогда я оставляю вас.

Я достал свое зеркальце и вынул из футляра. Зеркало отразило мое лицо с порезом во всю щеку и распухшей губой. Нуккс сразу догадался, что я держу в руках.

– Зеркало перехода? – спросил он, – откуда?

– Прихватил в странствиях.

– Неужели ты был в мире стекла?

– Был. Но там нельзя жить. Это мертвый мир.

– Это один из миров смерти, – сказал нуккс. – Все миры, которые простираются за нашим, это миры смерти. Ты дошел до последнего живого мира.

Теперь можешь выбросить свое зеркальце. Дальше дороги нет.

6

Вскоре он отключился. Он не совсем потерял сознание, но впал в такое состояние, что говорить с ним было бесполезно. На мои вопросы он отвечал бессмысленными словами; его зрачки закатились, а лицо расслабилось. На лице даже появилась гримаса, подобная улыбке. Кажется, он умирал. Мне удалось войти в контакт с бортовым компьютером и эта машина оказалась очень дельным и разговорчивым устройством. Вначале она отказалась со мной общаться, мотивируя тем, что я не нуккс, но потом согласилась помочь умирающему. Инструкции, которые она мне дала, были для меня неожиданны. Легкое пациента было заполнено кровью, поэтому я должен был вынуть легкое из второго тела, лежащего рядом, и пересадить его.

Конечно, я отказался.

– Я буду тобой руководить, – сказал компьютер, – руководить каждым движением. Это сделать легче, чем ты думаешь. Я дам тебе хирургические инструменты и не позволю сделать ошибку.

– А если у меня дрогнет рука? А если я занесу инфекцию?

– Я тогда исправлю положение, – сказала машина.

– Но я не мог бы зарезать даже цыпленка.

– Почему?

– Я чувствую его боль как свою.

– Это все воображение. Выполняй свой долг, низшее существо.