Власть женщины

– На твоем месте я бы не гордился такой славой.

– Это не дешевая слава, Найгел. Это прекрасная реклама.

– Фирма «Джардин» не нуждается в рекламе, – высокомерно заявил Найгел. – По крайней мере, это справедливо относительно лондонского отделения.

– Очко в твою пользу. Но ты не прав, дорогой мой. Нам не помешает реклама по обе стороны Атлантики. В наше время конкуренция очень сильна, и мы должны так же громко заявлять о себе, как и другие ювелирные компании. Это единственно верная политика девяностых. Ты можешь обратиться к любому специалисту по маркетингу, и он повторит тебе мои слова.

– Мне кажется, мама, что ты становишься все больше похожа на американку.

– Но ведь я и на самом деле американка, Найгел. Да и ты наполовину американец. Разве ты забыл об этом?

– Но ты заходишь слишком далеко. «Джардин» – английская фирма.

Стиви не была уверена, что она правильно поняла, что имеет в виду Найгел, но решила не заострять на этом внимания.

– Что же касается «Сверкающего властелина», то это не только прекрасная покупка, но и очень выгодная.

– Дедушка так не думает. Он сказал, что ты слишком дорого купила этот бриллиант.

– Брюс так сказал?! – удивленно воскликнула Стиви и рассмеялась. – Неужели он в самом деле это сказал?

– Конечно, сказал, можешь не сомневаться, – раздраженно ответил Найгел. – Он сказал, что ты всегда покупаешь камни слишком дорого, особенно когда речь идет о бриллиантах.

– И когда я начала делать невыгодные покупки? Он не сказал тебе это?

Найгел поднял голову и посмотрел прямо в лицо Стиви.

– С тех пор как ты открыла магазин на Пятой авеню.

– Забавно. Ведь нью-йоркское отделение «Джардин» приносит фирме огромный доход. Тебе не кажется, что Брюс стал немного странным?

– Нет, конечно.

– А когда ты в последний раз виделся с ним?

– Вчера. Перед отъездом. Он приходил в лондонский магазин. В последнее время он довольно часто наведывается.

– Это интересно.

Стиви встала и облокотилась на крышку бюро. Она внимательно смотрела на сына.

– Похоже, в фирме что-то изменилось. Когда я была в Лондоне несколько недель назад, твой дедушка ничего не сказал мне о том, что собирается наведаться в магазин.

– Как видишь, он передумал.

– Передумал или нет, дело не в этом. Я руковожу лондонским отделением «Джардин», так же как и нью-йоркским, и мнение Брюса о том, сколько я плачу за камни, меня не особенно интересует. Как, впрочем, и мнения других людей. Но если говорить о твоем дедушке, надо заметить, что он отошел от дел уже довольно давно. И его должность президента фирмы, как ты и сам понимаешь, не более, чем знак уважения… – Стиви помолчала и добавила твердо: – Знак уважения с моей стороны.

Найгел неодобрительно посмотрел на нее, но не отважился возразить матери.

Стиви так же холодно взглянула на сына. Несмотря на все ее раздражение, Найгел пробудил гордость в ее душе. Как красив ее первенец! Длинные светлые волосы, широко расставленные ярко-голубые глаза, правильные черты лица. Высокий, стройный, элегантный. Какая жалость, что его характер далеко не так совершенен, как внешний вид.

В этой молчаливой войне взглядов Найгел сдался первым. Он отвел глаза, затем быстро поднялся и направился к выходу.

– Мне пора, – пробормотал он, пробежав по кабинету и задержавшись у дверей. – До свидания, мама.

– Мы еще увидимся до твоего отъезда, Найгел? – торопливо спросила Стиви, в глубине души проклиная себя за проявленную слабость. Босс исчез, осталась только мать.

– Скорее всего нет. Я хотел бы улететь сегодня вечером, если получится.

– Понятно. Все равно дней через десять я буду в Лондоне.

– Ты приедешь на Рождество?

– Да. Мы с Хлоей вылетаем в двадцатых числах.

Найгел кивнул и открыл дверь.

– Передай привет Тамаре и поцелуй от меня детей.

– Непременно, – сказал Найгел и, не глядя на нее, вышел из кабинета. Дверь за ним бесшумно закрылась.

Стиви продолжала стоять, не отрывая взгляда от двери. Ее лицо выражало полную растерянность. Она все меньше и меньше понимала своего старшего сына.

Внезапно ей пришло в голову, что Найгел так и не сказал ей, зачем он сегодня заезжал на фирму, хотя у него совсем не было времени в этот краткий визит в Нью-Йорк. Возможно, у него не было никакой конкретной цели, и он сделал это просто по привычке. А может быть, ему было интересно, как идут дела в магазине. Или ему захотелось взглянуть на «Сверкающий властелин» и еще раз продемонстрировать Стиви свое неодобрение. Или решил помериться с ней силами? Она не знала, какое из ее предположений было верным.

Одно можно было сказать точно: Найгел заезжал не для того, чтобы поздравить ее с днем рождения, как она подумала вначале, когда он чуть ли не ворвался в кабинет. Правда, Стиви быстро рассталась с этой мыслью. Найгел был слишком резок и будто стремился поссориться. Он и не вспомнил о ее дне рождения.

В этот день, во вторник, десятого декабря, фирма закрылась раньше шести часов.

Как только двери, выходящие на Пятую авеню, захлопнулись, «Сверкающий властелин» был помещен на ярко освещенную витрину в центре главного демонстрационного салона. Это был небольшой зал с высоким потолком, который освещали яркие хрустальные люстры. Витрины для показа драгоценностей, расположенные вдоль стен, были искусно подсвечены. Пол устилал серебристо-серый палас. Антикварные французские столики и бюро в стиле Людовика XV, за которыми обычно работали консультанты фирмы, прекрасно вписывались в обстановку и придавали изысканность всему интерьеру. Сегодня на них стояли цветы.

Ровно в шесть тридцать служащие фирмы собрались в демонстрационном салоне, чтобы поздравить Стиви с днем рождения и отпраздновать приобретение знаменитого бриллианта. Шампанское и холодные закуски были приготовлены для служащих и немногочисленных гостей, приглашенных Стиви.

Здесь уже были Майлс, Хлоя, Андре Биррон и Мэт Уилсон. Андре, отложивший свое возвращение в Париж, давал сегодня ужин в честь Стиви. Вчетвером они окружили ее, поздравляя и желая всего самого лучшего.

Бриллиант поразил всех присутствующих. Зачарованные его волшебной красотой, люди столпились вокруг витрины, никто не мог отвести взгляда от этого короля алмазов.

Андре повернулся к Стиви и сказал:

– Я очень рад, что дела задержали меня в Нью-Йорке и я смог присутствовать сегодня здесь, на твоем триумфе, дорогая. Снова увидеть этот прекрасный камень и поздравить тебя – это большая радость для меня.

– Я счастлива, что ты сегодня с нами, Андре. Я хочу поблагодарить тебя за поддержку, которую ты оказал мне на аукционе. Не знаю, что бы я делала без вас с Мэтом. Я была просто комком нервов.

– Ничего подобного. Даже если ты и волновалась, об этом невозможно было догадаться. Ты, как всегда, была спокойна и уверена в себе.

К ним подбежала возбужденная Хлоя, она схватила мать за руку и воскликнула:

– Мам, это просто потрясающе! Потрясающе! Он потрясающий, слов нет! Как здорово, что ты выиграла торги на этом аукционе. Ты лучше всех, мам.

– Спасибо, Хлоя, – улыбнулась растроганная Стиви.

Ее порадовала реакция дочери, но, главное, девочка снова стала самой собой. После Дня Благодарения Хлоя была молчаливой и мрачной. Она как будто не могла найти себе дела, ей ничего не хотелось, словом, обычный подросток, который, тоскуя, делает несчастными всех вокруг. Но хотя и очень медленно, тучи наконец рассеялись, и к Хлое вернулась обычная жизнерадостность.