Власть женщины

Он еще и свистит! Ему на меня абсолютно наплевать… — возмущалась она в душе. Наверное, вспоминает, как провел ночь в объятиях Марты, как целовал ее и ласкал…

При этих мыслях ей стало до того тошно, что перед глазами потемнело, голова сильно закружилась, а жалость к самой себе достигла такого накала, что по щеке покатилась слезинка. К счастью, Рудольф не мог этого видеть.

Много лет назад этот человек вселил в нее такой страх перед сексом, что на протяжении долгого времени она упорно старалась избегать его. В двадцать два года у нее появился жених, но близость с ним оказалась кошмарной. Лишь спустя месяц после их расставания она поняла, что ее в нем привлекло — слабо развитая чувственность. Тот приятель никогда не смог бы подвергнуть женщину сексуальному насилию.

Она почувствовала себя настоящей женщиной лишь позавчера. И благодаря Рудольфу. А вчера, опять-таки по его милости, ощутила, что такое быть половой тряпкой, о которую вытерли ноги.

Каролина спала, положив голову на мягкий подголовник. Она выглядела совсем юной и абсолютно невинной.

Время от времени Рудольф окидывал ее нежным взглядом, и на сердце у него делалось тепло и умиротворенно. Что с ним происходило, он не вполне понимал. Притащить подозреваемую в причастности к преступлению женщину в собственный дом, делать все ради ее спасения было полным безумием. Безумием! Он определенно сходил с ума…

Поэтому и не думал ехать в аэропорт. Его путь лежал на север, в Ваттенс, к маленькому домику на самой окраине.

«Феррари» с легкостью скользил по серой поверхности асфальта. Рудольф думал о своей жизни, пытаясь разобраться, что с ним случилось.

Друзья и подчиненные считали, что у него, несгибаемая воля. Его не раз пытались подкупить, запугать. Ему угрожали, подстраивали ловушки, но ни разу в жизни он не сломался. На его счету было несчетное количество раскрытых преступлений, многие из которых считались особо тяжкими.

Его честности, жесткости, расчетливости и уму откровенно завидовали многие из коллег-детективов. Он обладал незаурядной способностью подмечать и учитывать такие мелочи, о существовании которых некоторые даже не подозревают.

У него никогда не случалось крупных скандалов с женщинами. Всем своим подругам он сразу объяснял, чего от них хочет, но при этом никогда не забывал о галантности и был чрезвычайно щедр.

Что же произошло со всеми его качествами за последние два дня? В одночасье их как будто не стало. Теперь он водил за нос лучшего друга, допускал непростительные оплошности в беседе с подозреваемой, с легкостью терял контроль над своими эмоциями и вступал в перебранку с женщиной!

Его губы искривила усмешка.

Каролина Макфейл! В ней одной таилась причина всех произошедших в нем перемен. И будь она преступницей или нет, он в любом случае намеревался спасти ее от неминуемой беды.

Когда Уоллес сообщил ему вчера о том, что бандиты разыскивают ее, у него оборвалось сердце. Более сильного страха он не испытывал никогда.

На горизонте показался аккуратный домик с большой верандой на втором этаже. В нем давно никто не жил, но время от времени Рудольф присылал сюда кого-нибудь из домашней обслуги отца, чтобы сделать уборку, а иногда приезжал сам.

Он остановил машину и открыл дверцу. Было тихо, пьяняще пахло осенью.

Каролина продолжала спать, счастливая в своей сонной безмятежности. Рудольф решил ее не тревожить. После пробуждения должно было последовать объяснение, возможно, бурное и, естественно, неприятное.

Пусть наберется сил, подумал он, откинулся на спинку сиденья и расслабился, с наслаждением погружаясь в покой и тишину.

Каролина глубоко вздохнула и медленно открыла глаза. И испугалась, осознав, что она заснула в машине Рудольфа.

Он смотрел на нее. Когда их взгляды встретились, ее нежные щеки залило густой краской.

— Уже приехали? Замечательно! — пробормотала она, торопливо отворачиваясь к окну.

— Я рад, что ты довольна, — ответил Рудольф, вытащил ключ зажигания и вышел на улицу.

Каролина вот-вот должна была сообразить, что аэропортом здесь и не пахнет, и могла повести себя совершенно непредсказуемо.

Поднимался сильный ветер. Тучи сгущались, грозя пролиться на землю обильным дождем.

Проморгавшись после сна, Каролина заметила, что вид за окном какой-то странный: домик, в котором явно никто не живет, высокая сосна во дворе и полное безлюдье. Она обеспокоенно повернула голову в другую сторону, потом назад, надеясь, что где-нибудь вдали увидит аэропорт. Нигде не было ничего подобного, лишь какие-то постройки, проглядывавшие сквозь высокие деревья да силуэты покрытых снегом горных вершин.

Холодный, липкий страх охватил ее израненную душу. Она выскочила из машины и закричала:

— Куда ты меня привез?

Рудольф с невозмутимым видом стоял у задней дверцы «феррари» с правой стороны.

— Отвечай сейчас же! Что все это значит? — Каролину трясло, она чувствовала, что находится на пределе.

— Пойдем в дом. Там я все тебе объясню. — Рудольф подошел к ней и дотронулся до ее плеча.

— Не смей ко мне прикасаться! — проверещала Каролина, отпрыгивая в сторону. — Немедленно вези меня в аэропорт!

Она ничего не понимала. В голове крутилась масса вопросов, но ответов на них не было. Зачем ему понадобилось тащить ее в какую-то глушь? Что за бредовые идеи руководят его действиями? Что он собирается с ней сделать? Может, он ненормальный? Или это она сошла с ума?

Полил дождь.

— Кэрри… — произнес Рудольф и решительно шагнул к ней.

Она не хотела, чтобы он до нее дотрагивался, но не успела и глазом моргнуть, как его крепкие руки сгребли ее в объятия.

— Холодно, Кэрри. И дождь начался. Ты промокнешь, простудишься. Пойдем в дом.

— Ни за что! — заорала Каролина, отчаянно мотая головой. — Я подниму панику, позову кого-нибудь на помощь, уеду отсюда одна! Я…

Последней фразы ей не удалось выкрикнуть. Рудольф наклонил голову и внезапно обхватил ртом ее губы.

Она принялась колотить его по спине, пинать по лодыжкам, но высвободиться не сумела. Отчасти потому, что этот проклятый поцелуй, подействовавший подобно волшебному зелью, опять вызвал в ней дьявольски сладостный трепет. Постепенно мозг ее затуманился, а тело наполнилось горячей влагой.

Когда Рудольф прекратил ее целовать, Каролина в испуге отпрянула от него. А поняв, что случилось, стиснула зубы от ненависти, от презрения к себе и беспомощности. Ее глаза из темно-карих превратились в жгуче-черные. В них горели злобные огни.