Власть женщины
Шрифт:
Мейза вся вспыхнула:
– У тебя нет никакого права говорить со мной в таком тоне, так же как нет причин ненавидеть Рафика. Или ты до сих пор завидуешь тому, что он женился на Риме?
Теперь Шамиль выглядел так, как если бы мог ударить сестру.
– Рима ничего не значила для Рафика! – прорычал он. – Он не заслуживал ее!
Очевидно, Шамиль так и не сумел забыть прошлое, как и свое желание к женщине, которую он не мог иметь. Но разве Мейза не испытывает то же самое в отношении Рафика? Нет! Она постарается забыть прошлое и будет двигаться только вперед.
– Откуда ты
– Рима заслуживала больше заботы и любви, чем дал ей Рафик. Она заслуживала жизнь, и он украл ее у Римы.
– Рафик не виноват в смерти жены!
– Ты бы думала по-другому, если бы видела ее в ту ночь.
Мейза чувствовала – вот сейчас она услышит, что случилось в тот вечер. Чему свидетельницей была она сама…
– Может быть, я ее и видела…
Ее слова моментально погасили гнев Шамиля:
– Где ты ее видела?
– Тем вечером я отправилась на курорт, а когда увидела, как ты обнимаешь женщину на веранде, тут же уехала. Я окажусь права, если предположу: этой женщиной была Рима? – Когда Шамиль не ответил, Мейза повторила: – Шамиль, это была Рима?
Шамиль отвел взгляд:
– Она недолго была там…
– А сколько раз до этого?
– А это тебя не касается!
О нет, это как раз ее касалось.
– Между вами был роман?
– Достаточно!
Она определенно коснулась болезненного места.
– А Рафик ничего не знал о твоем романе с его женой?
– Рафик ничего не знал о жизни Римы, потому что предпочитал не знать. – Он бросил на нее стальной взгляд. – И он никогда не узнает. Это понятно?
Еще одна угроза.
– Он имеет право знать, что случилось в минуты незадолго до ее смерти.
– Рафик лишился всех прав что-либо знать о Риме, так как игнорировал ее чувства, лишил свободы. А если ты передашь хотя бы слово из нашего разговора королю, я позабочусь о том, чтобы тебя выкинули из этого дома! И я погублю твою репутацию!
– У тебя нет столько власти, Шамиль! И никогда не будет. Во-первых, я могу найти и другое место для проживания. А во-вторых, жители уважают меня не только как доктора, но и как человека. Их не волнует мое прошлое.
Шамиль сузил глаза:
– Вот только будут ли они так же добры к тебе, если узнают, что их доктор любовница короля?
Мейза указала дрожащим пальцем на внедорожник, припаркованный в конце подъездной дорожки:
– Оставь меня сейчас же и не возвращайся без извинения!
Шамиль горько рассмеялся:
– О, я вернусь, но не откажусь от своих слов. Если ты откроешь детали Рафику, расхлебывать последствия этого шага придется тебе!
С этими словами он направился к ожидающему внедорожнику, сел в машину и уехал, оставив Мейзу стоять на пороге и думать о том, как она скажет Рафику о том, где была его жена в тот злополучный вечер. Если решится сказать ему…
Даже если она признается, это ничего не изменит. Рима по-прежнему будет мертва, а Шамиль начнет вставлять палки ей в колеса, если она сообщит Рафику детали. Не сказать, чтобы она так уж лояльна к Шамилю, но у Мейзы было довольно здравого смысла, чтобы рисковать всем, ради чего она так упорно трудилась. Конечно, ей придется держать в секрете
от Рафика такую важную деталь… Это наполняло ее чувством вины.К счастью, сейчас ей нужно подумать совсем о другом. С этого дня в ее обязанности входит лишь роль гостеприимной хозяйки.
Мейза нервничала. Рафик заметил это еще во время ужина. А сейчас, когда они отдыхали на ротанговых диванах в уединенном внутреннем дворе под ночным небом, ее волнение еще больше усилилось. Но и взвинченная, Мейза по-прежнему выглядела красивой. Она сидела, подобрав ноги, и он мог видеть изящную серебряную цепочку, обвитую вокруг лодыжки, которая подходила тяжелым браслетам на запястьях. Длинные темные волосы лежали на стройных плечах, освещенные луной, а белое газовое платье, очень ей шедшее, контрастировало с золотистым загаром.
Рафик вспомнил, как касался этой кожи в то время, когда они полностью были заворожены друг другом. Оба испытывали тогда такой голод друг по другу, что казалось, насыщение не наступит никогда, – пока до одной и единственной ночи они не пересекли запретную линию…
Мейза по-прежнему его завораживала. Более того, она зажигала в нем огонь, который, как он ошибочно предположил, потухнет от времени, ошибок и сожалений…
Рафику хотелось встать с дивана, на котором он сидел, и сесть рядом с ней. И не только сесть… Но ее правило – никаких поцелуев! – оставляло ему только один выбор: сидеть там, где он сидел, и любоваться ею на расстоянии.
Мейза вздохнула, ее внимание было приковано к жасмину, растущему с краю от каменной террасы.
– Я люблю летние вечера.
Рафику нравился тон ее голоса – мягкий, лиричный…
– Ты почти совсем избавилась от акцента. Она улыбнулась, на щеках появились ямочки:
– Надо винить в этом время, проведенное в Штатах.
– Ты еще не забыла наш родной язык? Мейза нахмурилась:
– Конечно, еще не забыла! Я ведь должна общаться здесь со своими пациентами.
Рафик подумал об одном вопросе, который хотел задать:
– Почему ты вернулась в Баджул работать врачом, зная, какое отношение будет к тебе здесь после развода?
Мейза посмотрела вдаль и начала крутить браслеты на своем правом запястье.
– Баджул мой дом, Рафик, а так как Бутрос живет в другом месте, вернуться назад показалось мне самым логичным шагом. Сознаюсь – в Штатах мне не хватало тишины и покоя.
– И сегодня вечером ты не кажешься спокойный, – заметил он. – Тебя что-то гложет?
Мейза поерзала на месте и наконец встретилась с ним взглядом:
– Вообще-то, да. Наш народ очень беден. Я озабочена недостатком заботы для беднейших людей Баджула.
– Насколько я понимаю, ты отличный доктор, поэтому твои пациенты получают отличный уход.
– Но я одна, Рафик! Другие врачи могли бы помогать, но они отказываются. Они лечат только тех, кто может платить. Это просто ужасно.
Рафик понимал ее досаду, но помочь ничем не мог.
– Я не могу заставить других врачей работать бесплатно.
– Но ты мог бы позаботиться, чтобы доктора из других стран были заинтересованы приезжать к нам. Так мы сможем хотя бы компенсировать недостаток местных врачей.