Властелин Африканского Рога

В пять часов утра Шариф был уже близко от назначенного места. Это место выбирал Фарах. Он когда-то бывал здесь и даже в свое время удирал от полиции со своими товарищами. Это был участок грунтовой дороги метрах в ста от шоссе. Дорога вела в сторону побережья, где когда-то существовала рыбацкая деревня с удобной глубокой бухтой; но теперь проехать по ней дальше чем на двести метров было нельзя. Для легенды, по которой сомалийцы укрывались в этой заброшенной и заросшей бухте, место встречи подходило как нельзя лучше. Но катер, который ждал Шарифа, находился совсем в другом месте, на краю мангровых болот.

Шариф шел по старой дороге к месту встречи. В этот день он сменил легкие льняные брюки и удобные сандалии на брюки из плотной ткани, заправленные в высокие армейские ботинки со шнуровкой. Сомалиец надеялся, что его переодевание останется не замеченным для интерполовцев. Острый слух и зрение не обманули пирата. В джунглях были люди. Тишина тропического леса с его ароматами не скрывала, а, наоборот, выдавала присутствие чужаков. Легкий ветерок донес до Шарифа запах мужского пота, кожаных ремней и оружейного масла. Легкий шелест шагов, хруст ветки отчетливо указывали направление, откуда велось наблюдение. Значит, меня обманывают, подумал Шариф, и Магиба прав, как всегда. Наверняка Интерпол прочесал здесь все до самого берега, и само побережье тоже. Или они только начали? Скорее всего, только начали. Ночью в джунглях далеко не уйдешь, тем более, если хочешь пробраться незаметно.

Сомалиец шел спокойным шагом, стараясь не крутить головой по сторонам. Он прикидывал, сколько времени нужно бойцам спецназа, чтобы добраться до побережья и убедиться, что там нет и следов пиратов. Потом им нужно еще вернуться назад и доложить, что Шариф пришел не из лагеря, как предполагалось, а высадился с лодки в неизвестной части побережья. Возможности захватить всех пиратов нет! Но раз Интерпол привел с собой бойцов спецназа, это не встреча агента. А самого Шарифа, скорее всего, уже не выпустят из своих рук.

Пират ухмыльнулся. Еще в Находке во время учебы в мореходном училище он слышал фразу, которую приписывали кому-то из древних: «Предупрежден – значит вооружен». Они-то не знают, что я догадался об их планах. Значит, нужно усыпить их бдительность и пытаться бежать. Спецназ спецназом, а в джунглях бегать надо уметь. Вряд ли Интерпол привлек какое-то армейское подразделение, специально обученное действиям в джунглях. Такие подразделения наверняка есть в индонезийской армии и полиции, но привлекать их – значит поставить под угрозу всю секретность операции. Нет уж, Интерпол, скорее всего, просто собрал своих сотрудников и послал их в джунгли. Крутой спецназовец, курящий в джунглях при выслеживании опасного объекта? Запах сигареты Шариф ощущал отчетливо, и это его успокоило. Шансы сбежать у него еще есть.

В тропических джунглях даже днем стоят сумерки. Плотная листва многоярусных деревьев практически не пропускает прямые солнечные лучи. По рассеянному свету у крон деревьев на высоте сорока-шестидесяти метров можно определить, какое время суток, но не в какой точке находится солнце. Свет фар Шариф увидел издалека. На дороге стояли три легковых автомобиля с включенными габаритными огнями. Шариф разглядел около машин три силуэта. Размеренным шагом, стараясь ничем не выдать охватившее его волнение, юноша двинулся к машинам.

Рядом с Банджупом Шариф увидел еще двоих: европейца и индонезийца. Второй, скорее всего, был или из местной полиции, или из местного отделения Интерпола. А вот европеец уж точно из центрального офиса.

– Принес карты? – холодно вместо приветствия спросил европеец.

Не отвечая, Шариф пристально смотрел в глаза Банджупу. Тот правильно понял этот взгляд и решительно вмешался.

– Шариф, все идет в рамках нашей договоренности, – быстро заговорил он, – просто операция переходит в новую фазу.

– Тихо, тихо, приятель, – остановил европеец своего молодого коллегу, – ты как будто оправдываешься перед ним.

– Конечно, – сказал Шариф, – ведь мы договаривались, что встречаемся только вдвоем.

Он не стал говорить, что заметил других вооруженных людей в джунглях, а продолжал разыгрывать простодушие и прямолинейность.

– Ситуация действительно изменилась, – примирительно сказал европеец, – но тебя это не должно беспокоить. Секретность никоим образом не нарушена. Ты принес карты или нет?

– Да, принес, – ответил Шариф, вынимая из-за пояса свернутые листы. – Здесь все отмечено, как я и обещал.

Сомалиец обратил внимание, что европеец, не разворачивая карт, бросил их на сиденье автомашины.

– Я хотел дать кое-какие пояснения, – добавил Шариф, видя, что интерполовцы и не собираются смотреть карты.

– Обязательно дашь, – согласился с усмешкой европеец. – Не думаешь же ты, что мы будем разбираться в твоих каракулях? Ты поедешь с нами.

– Как с вами? – спросил Шариф, стараясь сделать свой голос равнодушным, хотя внутри у него все сжалось от нехороших подозрений.

– А так! Поедешь и дашь показания по всей форме. Ты, кажется, против? Может, передумал выдавать своих дружков?

– Они мне не дружки! – яростно выдохнул Шариф, у которого эмоции взяли верх над здравым смыслом.

Но та запальчивость, с которой у сомалийца вырвалась эта фраза, вполне могла сойти за выражение ненависти к террористам. Или как минимум старание показать свою непричастность к их делам.

– Сомалийцы никого не убивают! Да, мы грабим проходящие в наших водах иностранные суда, но не больше. А эти негодяи хотят уничтожить сотни и тысячи людей, чтобы доказать какую-то очередную глупость. Если их акция удастся, то на всем побережье не останется ничего живого! – Шариф даже задохнулся от возмущения, почти выкрикивая слова. – Я с вами сотрудничаю не из-за страха или чувства вины. Я хочу очистить землю, неважно чью – сомалийскую, индонезийскую или какую другую – от этих гадов, для которых нет ничего святого!

– Ух ты, какой энтузиазм! – воскликнул европеец с ухмылкой. Стоящий рядом индонезиец поспешно засмеялся. Серьезным оставался только Банджуп, но он не смотрел на Шарифа, – заложив руки за спину, смотрел в сторону, нервно покусывая губу.

– У этой ненависти есть свои причины, – более спокойно ответил Шариф. – Я готов ехать с вами и дать показания.

Сомалиец уже наметил план своих действий. Здесь все было ясно и без дальнейших объяснений. Интерпол не выпустит его из своих рук, пока не выжмет всей информации. Возможно, Шарифа будут заставлять выступить свидетелем на суде, а может быть, и внедряться в ряды террористов. Ясно было и то, что Банджуп не одобряет действий своих старших коллег. Возможно, европеец был его начальником.

Сейчас главным было то, что Шариф не слышал и не чувствовал других людей вокруг. Скорее всего, никого больше и не было. Те, кого сомалиец заметил, идя на встречу, шли в сторону побережья, чтобы выяснить, есть ли там другие сомалийцы. Еще и понаблюдали за самим Шарифом: идет он один или ведет за собой вооруженных помощников. Выяснив, что опасности нет, бойцы ушли в сторону берега, и раньше, чем через час, они не вернутся.

Самым опасным был этот европеец. Банджуп, хоть и был морально на стороне Шарифа, но чувство долга заставит его встать на сторону своего шефа. Третий, индонезиец, скорее всего, какой-то местный начальник. Он больше похож на полицейского чиновника, чем на матерого оперативника. Все это пронеслось в голове сомалийца мгновенно.