Властелин Колец: Две Крепости (Две башни) (др. перевод)

— Как-то мне вся эта петрушка не нравится, — сказал Сэм. — Я бы даже сказал, дохлое наше дело — ну, правда, где столько народу, там должны быть какие-нибудь колодцы, уж не говорю, что еды навалом. Ведь это, как я понимаю, вовсе не орки, а люди.

Они с Фродо, конечно, ничего не знали об огромных рабских плантациях далеко на юге этого обширного края — за дымным вулканом, возле горько-соленых вод озера Нурнен; не знали о том, что по большим дорогам с юга и востока, из покорившихся Мордору стран днем и ночью тянутся вереницы груженых повозок и гонят толпы рабов. Здесь, на севере, были копи и кузни, здесь готовилась давно задуманная война, и сюда Черный Властелин подводил войско за войском, точно двигал шашки на доске. Сперва он прощупал противника на западной границе, теперь перебросил силы и стягивал все новые полчища к Кирит-Горгору, чтобы раздавить дерзких врагов. И если к тому же он хотел закрыть все подступы к Ородруину, то это удалось ему как нельзя лучше.

— Ну ладно! — продолжал Сэм. — Может, у них и вдоволь еды и питья, но нам-то что с этого? Тут ведь и вниз никак не спустишься. А если все-таки ухитримся, то как мимо них пробраться к горе, хотел бы я знать?

— Что ж делать, попробуем, — сказал Фродо. — Я ничего Другого и не ожидал. Разве можно было надеяться, что мы проберемся к горе? Я и сейчас на это не надеюсь, но пути назад для меня нет. Пока что надо как можно дольше не угодить им в лапы. Пойдем мы, пожалуй, на север, где равнина поуже, и поглядим, что там делается.

— Я и так знаю, что там делается, — сказал Сэм. — Где равнина поуже, там орки и люди сбились в кучу; там небось яблоку негде упасть. Сами увидите, сударь.

— Увижу, если живы будем, — сказал Фродо и отвернулся.

Ни гребнем, ни возле гребня овражистого Моргвея пройти было никак нельзя. Они спустились по тому же ущелью обратно в котловину и побрели среди камней, опасаясь вернуться на западную оркскую тропу. Через милю-другую они, притаившись в выбоине скалы, разглядывали на той стороне котловины лагерь орков, близ которого свернули накануне: грубую стену, глинобитные казармы, черное жерло пещеры. Там никого не было видно, и все же хоббиты крались как мыши от куста к кусту, благо обе стороны сухого русла густо обросли терновником.

Прокрались две-три мили, и лагерь орков скрылся из виду; но едва они перевели дыхание, как заслышали громкие, грубые голоса и юркнули за раскидистый бурый куст. Голоса звучали все ближе, показались два орка. Один — в драном порыжелом плаще, с луком из рогов — был низкорослый и темнокожий, наверно, мелкой, сыскной породы; он принюхивался, раздувая широкие ноздри. За ним шел солдат-здоровила вроде молодчиков Шаграта в доспехах, меченных Оком; в руке у него было короткое копье с широким наконечником, за спиной — лук и колчан. Само собой, они переругивались и, конечно, на всеобщем языке, иначе бы не поняли друг друга из-за различия наречий.

Шагов за двадцать от куста, под которым спрятались хоббиты, орк-сыщик остановился.

— Все! — тявкнул он. — Я пошел домой. — Он показал назад, на оркский лагерь. — Даже нос заболел камни без толку нюхать. Из-за тебя след потеряли. Говорил я тебе: в горы он ведет, а ты — низом, низом.

— Что, утерлась твоя сопливая нюхалка? — хохотнул здоровила. — Глазами лучше смотри, чем носом землю рыть!

— Ну, и много ты углядел своими лупетками? — огрызнулся другой. — Долбак! Ты ж даже не знаешь, кого ищешь!

— Не вяжись! Что положено, то я и знаю! Сперва сказали — ищите эльфа в блестящем доспехе, потом — ищите гнома, теперь говорят — урукхайцы взбунтовались и разбежались; ищите, говорят, а там видно будет кого.

— Тьфу! — плюнул сыщик. — Трехнулись они там от большого ума. Ну, им мозги вправят, да заодно и шкуру снимут, если правда, что я слыхал: что башню взяли приступом, три сотни ублюдков вроде тебя искрошили, а пленник смылся. Эх вы, вояки-забияки! И на войне, говорят, тоже обделались.

— Кто говорит? — заорал здоровила.

— Чего орешь-то? Нет, что ли?

— Да за такие слова я тебя, бунтовщика, в лепешку расшибу! Заткнись, понял?

— Ладно, не разоряйся! — сказал сыщик. — Я-то заткнусь, мне что, могу и про себя думать. А вот ты лучше скажи, при чем тут этот хмырь болотный? Черный, с перепончатыми лапами?

— Откуда я знаю? Может, и ни при чем. Тоже небось лазутчик, чтоб ему околеть! Дал он от нас деру, а тут приказ — мигом доставить живым.

— Хорошо б его поскорей сцапали да разняли по косточкам, — скрипнул зубами сыщик. — Он, падло, меня со следу сбил: мало того, что увел кольчугу, еще и натоптал вокруг.

— Да, кабы не кольчуга, был бы он мертвяк мертвяком, — похвастался здоровила. — Я тогда еще не знал, что его живьем требуют, и с полсотни шагов впиндюрил ему стрелу в спину; отскочила, а он только ходу прибавил.

— Иди врать! Промазал ты, и все, — сказал сыщик. — Стрелять не умеешь, бегаешь, как жаба, а сыщики за вас отдувайся. Ну тебя знаешь куда! — И он побежал прочь.

— Назад, зараза! — рявкнул солдат. — А то доложу!

— Кому это ты доложишь, не Шаграту ли своему драгоценному? Хрена, откомандовался он.

— Доложу твое имя и номер бляхи назгулу, — пообещал солдат свистящим шепотом. — Недалеко ходить, он теперь у нас в башне главный.

— Ах ты, сучий потрох, доносчик недоделанный! — завопил сыщик с ужасом и злобой. — Нагадит, а потом бежит продавать своих! Иди, иди к вонючему Визгуну, он тебе повытянет жилы, если его самого прежде не ухлопают. Первого-то, слышно, уже прикончили, а?

Здоровила кинулся на него с копьем, но сыщик отскочил за камень и всадил ему в глаз стрелу; грузный орк тяжело рухнул навзничь. А невеличка припустился через котловину — и был таков.

Хоббиты сидели молча, не двигаясь. Наконец Сэм шевельнулся.

— Чистая работа, — сказал он. — Ну и дружный же народец в Мордоре — да этак они за нас полдела сделают!

— Тише, Сэм, — шепнул Фродо. — Они, может, не одни были. Нам здорово повезло — погоня-то шла по пятам. Но в Мордоре, это верно, все такие дружные, от Барад-Дура до окраин. Хотя орки всегда грызлись между собой, припомни любое сказание. Только ты на их грызню не слишком надейся. Друг с Другом они живут по-волчьи, а нас ненавидят всех до единого смертной ненавистью. Попадись мы на глаза этим двоим, они тут же бросили бы грызться — и начали бы снова над нашими мертвыми телами.

Помолчали-помолчали, и Сэм спросил, теперь уже шепотом:

— А насчет хмыря-то болотного слышали, сударь? Я же говорил вам, что наш Горлум жив-живехонек, помните?

— Помню. Я тогда удивился, откуда ты знаешь, — сказал Фродо. — Ну, давай выкладывай! Я думаю, нам отсюда лучше не вылезать, пока не стемнеет. Вот и расскажи, откуда знаешь, и про все остальное расскажи. Только постарайся потише.

— Да уж постараюсь, — обещал Сэм, — хотя, как подумаю про Вонючку этого, во всю глотку охота орать.