Властелин знаков (Лексикон)

* * *

— Будь я проклят, но там творится что-то странное! — пробормотал вахтенный, вслушиваясь в доносящиеся издали звуки.

Донные люки «Немезис» были открыты, в них свешивались цепи кран-балок. Несколькими футами ниже плескалась невидимая за слоем тумана вода. Вахтенный пребывал в сомнениях. Доложить дежурному офицеру — или все-таки не стоит? Он шагнул к люку и присел на корточки, весь обратившись в слух. Струйки тумана вкрадчиво заползали внутрь — словно чьи-то пальцы, бр-р! Вахтенный склонился к самому отверстию. Неужели послышалось? Говорят, звуки в тумане могут быть обманчивы…

Белесая полупрозрачная рука вынырнула из мглы, схватила его за волосы и сдернула вниз. Короткий вопль ужаса сменился громким всплеском. «Стим бойз» заструились вверх по цепям. Проникновение на линкор не прошло незамеченным: взвыла сирена общей тревоги, хлестнули выстрелы — не принесшие, впрочем, никакого вреда нападавшим. Палубу наполнили ужасные вопли: раскаленный пар пришел в соприкосновение с живой плотью. Выглядело это жутко, будто в кошмарном сне: призраки неторопливо подходили к солдатам — и на несколько мгновений заключали судорожно дергающиеся тела в объятия. Сообразив, что пули не причиняют врагам ущерба, защищающиеся отступили на верхние палубы, перекрывая за собой люки. Однако «Немезис» была слишком велика: призраки попросту воспользовались другим коридором. Паровым душам не впервой было брать на абордаж суда; капитан Стерлинг не брезговал пиратством — если обстоятельства складывались так, что он был уверен в собственной безнаказанности. Нападения всегда заканчивались победой призраков: защитники ничего не могли им противопоставить. Случай в старом порту, когда спецагенту полиции удалось ценой собственной жизни уничтожить одного из «стим бойз», был единственным — но призраки теперь действовали с оглядкой. «Немезис» — это не какое-нибудь торговое суденышко; в Военно-Воздушном флоте Империи служили люди жесткие и решительные. Что, если какому-нибудь герою вздумается повторить подвиг полицейского? По этой причине призраки старались не столько убивать противников, сколько вносить в их ряды панику. Даже легкого касания пышущей влажным жаром пятерни было достаточно, чтобы человек вопил и корчился от боли; если же удар раскаленного кулака приходился в лицо, противник слеп или, во всяком случае, надолго терял ориентацию в пространстве.

Это была странная битва: в коридорах, увитых змеями трубопроводов, среди надраенной до блеска меди и циферблатов машинного отделения, обнаженные кулачные бойцы сражались против вооруженных до зубов солдат… Сражались — и выигрывали. Свинцовый град хлестал по переборкам. Цвиркали рикошеты. Пули пробивали трубы, вдрызг разносили стекла, курочили точные дорогостоящие механизмы — и все напрасно: люди вынуждены были отступать, неся потери, перед лицом невиданных доселе созданий. На верхних палубах Мак Дули спешно готовил контратаку; он уже знал, что пули и штыки не берут этих загадочных созданий — так, может, ручные бомбы сделают свою работу лучше? Скажи командору кто-нибудь еще час назад, что это оружие будет применяться на линкоре по его собственному приказу, — он не поверил бы; теперь же сэр Роберт был полон решимости взорвать «Немезис» и отправить ее обломки на океанское дно, буде окажется, что это единственный способ не дать врагу захватить корабль.

Имеющий Зуб слышал сигнал тревоги и начавшуюся затем суматоху. Поколебавшись немного, он оставил свой пост и постучал в каюту Легри. Тот не отзывался. Тогда неандерталец крадучись двинулся вниз. Одного взгляда, брошенного украдкой из-за угла, оказалось достаточно: проклятые твари, доставившие ему столько мучений, были здесь! Он кинулся обратно. Несмотря на зверообразную внешность, соображал Имеющий Зуб лучше многих. От мощного пинка вылетели запоры, и дверь, ведущая в каюту француза, грянулась о переборку. Легри полулежал в кресле, с бессмысленной улыбкой уставившись на огонек лампы; с уголка рта свисала ниточка слюны. Пистолет-инжектор валялся на столе, рядом поблескивала пустая ампула. Левый рукав француза был закатан, на бледной коже запястья алела крохотная точка — след укола.

— Сэр, очнитесь! — Имеющий Зуб легонько встряхнул своего патрона.

Безрезультатно. По щекам неандертальца прокатились желваки — это была единственная реакция, которую он себе позволил. Открыв саквояж, он достал армейский револьвер — в здоровенной лапище это оружие смотрелось несерьезно. Вытряхнув из барабана патроны, он вновь зарядил два гнезда — и, сунув оружие в карман, взвалил француза на плечи. Зайдя в каюту Фальконе и не обращая никакого внимания на удивленного Сильвио, Имеющий Зуб уложил Легри на койку и принялся громоздить у дверей баррикаду из вещей и немногочисленной мебели. Покончив с этим, он достал револьвер и протянул его опальному соратнику.

— Там две пули, — буркнул он. — Одна — для него, другая для вас.

— Простите?!! — изумлению Фальконе не было предела. — Что там творится, что за светопреставление?!

— Призраки. Как тогда, в Лондоне, — Имеющий Зуб был лаконичен. — Если они доберутся до вас, лучше сразу. Никаких мучений.

Сильвио осторожно, словно ядовитую змею, взял оружие, повертел в руках — и отложил в сторону.

— Гм… А как же… э-э… вы?

— Я не боюсь боли. Их можно убить. Прихвачу одного с собой.

— Но… Должен же быть какой-то другой выход.

Неандерталец молча присел на корточки у дверей.

Все, что следовало сказать, было сказано. Теперь оставалось только ждать.

Мак Дули наполовину извлек из ножен палаш — и с лязгом загнал его обратно. В традиционном шотландском наряде, вооруженный до зубов, Железный Роберт выглядел в высшей мере экстравагантно — но слова для ободрения соратников выбрал вполне традиционные для такой ситуации:

— Надерем им задницу, джентльмены!

По обе стороны командора встали рослые волынщики — грудь колесом, связка бомб на поясе, кожаные мешки волынок туго надуты — словно брюшки у насосавшихся крови клещей.

— Вперед!

Ударить с ходу не получилось: осколки неминуемо зацепили бы своих. Мак Дули пошел на хитрость: по его команде бойцы быстро отступили палубой выше, заперев за собой люк. Призраки двинулись в обход — и там, на узкой винтовой лестнице, их настигли бомбы. Срывая кольцо запала, командор мысленно вознес молитву святому Андрею, чтобы взрывы не вызвали пожар — и метнул в приоткрытый люк две бомбы, одну за другой. Прогремели взрывы. Защитникам «Немезис» предстало удивительное зрелище: на дырчатых железных ступеньках пульсировали и плевались тонкими молниями светящиеся голубоватым сиянием шары размером с теннисный мяч — электрические сердца призраков. Раскаленный пар, составлявший плоть «стим бойз», смело взрывной волной — но они медленно восстанавливались: клочья белесой субстанции скользили к сердцам, окутывали их, мало-помалу принимая форму человеческого тела.

Смертоносный чугунный цилиндр упал в нескольких дюймах от ближайшего из сердец. На этот раз взрыв был куда более мощным. «Немезис» содрогнулась, словно раненое животное: эффект был сравним с попаданием крупнокалиберного снаряда. Чудовищная энергия, сконцентрированная в шаровой молнии сердца, вырвалась на свободу, вызвав цепную реакцию — трое призраков, находившихся поблизости, разделили судьбу первого. Молнии змеились по полу и стенам, корежили несущие конструкции, прожигали переборки, превращали находившиеся поблизости приборы и механизмы в груды оплавленного металла. И тут вожак призраков дал сигнал к отступлению. У врага, похоже, сыскалось оружие, способное убивать их — а платить столь высокую цену «стим бойз» не собирались. Пройти через боль и страдания перерождения, обрести новую жизнь — чтобы вот так, запросто, потерять ее вновь? Ну уж нет! Вибрации неслышного людям зова пронеслись по коридорам линкора: «Уходим! Уходим! Отступление!» Туманные силуэты заструились по коридорам со скоростью, недоступной созданным из плоти и крови; переливающееся, вспыхивающее электрическими искрами облако сошло на нижнюю палубу, покатилось к распахнутым шлюпочным люкам — и кануло вниз, смешавшись с густым туманом. Все произошло в считаные мгновения: ошеломленные, обожженные люди недоверчиво переглядывались, не веря в свою удачу, — но о жутких пришельцах теперь напоминал лишь дым, гарь и стоны раненых.

* * *

Может показаться невероятным, но Ласка хватилась Озорника не сразу. Воздушный налет она пережила, съежившись, в крохотном чулане под трапом — матросы хранили там ветошь и веревочные швабры-лентяйки. Рвущиеся на палубе бомбы не могли повредить ей, но девушка судорожно вздрагивала и сжималась в комок при каждом разрыве: стальной корпус броненосца отлично проводил звуки. Немного погодя ее нашел Лидделл — и едва не за шиворот потащил за собой в машинное отделение. Там Ласка словно очнулась: привычная работа подействовала, как лекарство. Перекрыть клапаны 4-L и 15-G, затопить балластную цистерну правого борта до отметки пять, сбавить до минимума обороты маршевого водомета. «А где же Лев? Корабль поврежден, быть может, скоро затонет — почему он не отменилвсе это? Неужели…»

Она бросилась на палубу — и едва не споткнулась об Озорника: он лежал неподвижно на том самом месте, где его оставил капитан. Сознание девушки словно раздвоилось: одна Ласка, замирая от ужаса, смотрела на неподвижное тело, другая хладнокровно сомкнула пальцы на его шее, нащупывая пульс. Он был: сонная артерия вздрагивала мелко и быстро, гоня кровь. В отблесках пожара было не понять — ранен ли Осокин и насколько серьезно. Ласка взвалила его на плечи и подтащила к люку. Здесь силы оставили ее; девушка растерянно осмотрелась. Внезапно ее осенило.