Властитель вершин
Шрифт:
Плохо, что, в конце концов, она вернутся в город. Мысль о том, что он мог бы найти ее мертвой… и все ее упрямство, чувство юмора и непередаваемая теплота могли просто исчезнуть. В глазах стояла бы одна пустота. Он знал, как выглядит смерть от полученных травм. Его сердце обливалось кровью. Логан повернулся и вышел.
Поднявшись по лестнице, Логан вошел в спальню и обнаружил, что Ребекка читает книгу, которая раньше стояла на полках в другом конце комнаты. Она вставала и наступала на больную ногу. Пытаясь не зарычать, он прислонился к косяку двери.
Такая красивая. Ее волосы цвета восхода солнца волной рассыпались
Всему свое время.
Как Мастер, он был зол из-за того, что она не подчинилась ему, нарушила правила безопасности и поставила под угрозу свою жизнь. Последние несколько дней он был ее Домом, и он продолжит обучать ее, несмотря на то что их отношения скоро закончатся. Временные отношения. Во рту стало горько от этих слов. Он отогнал чувство потери.
До сих пора она экспериментировала и познавала только довольно легкие и забавные вещи, а также ощутила вкус дисциплины. Подчинится ли она, когда он зайдет чуть дальше?
— Бекка.
Она вздрогнула. Затем ее красивые губы растянулись в улыбке, а глаза засияли так, что его сердце растаяло.
— Логан. Тебе удалось поесть и передохнуть?
— Вполне, — он перекусил на ходу, но был слишком расстроен, чтобы позволить себе отдых. — Как твоя лодыжка?
— Гораздо лучше. Не болит, если не вставать на нее всем весом. Но все равно я могу немного на нее опираться.
— Разве я не говорил, чтобы ты оставалась в постели? И крикнула, если тебе что-то понадобится? — он подошел к кровати и и устремил на нее тяжелый взгляд сверху вниз.
Глава 15
Тон Логана напугал ее сильнее, чем в свое время рычание Тора. Ребекка отложила книгу на тумбочку и настороженно посмотрела на него.
— Я хотела…
— Вот в этом и заключается проблема, Бекка, — перебил ее Логан. Он сел рядом с ней, матрас прогнулся под тяжестью его веса. От взгляда его глаз, сейчас скорее серого, чем синего цвета, у нее по спине побежали мурашки. — Когда я отдаю приказ, я ожидаю, что его выполнят.
Она прищурилась.
— Если речь идет о доминировании, ведь ты сам говорил, что это работает только в спальне.
Он склонил голову, не отрывая взгляд от ее лица.
— Да. Отчасти. Я — доминант, Бекка, и мою натуру не изменить. За пределами спальни ты можешь со мной не согласиться, и мы поищем компромисс, — он взял ее за руку и провел большим пальцем по тыльной стороне ладони. Мозоли на его руках были очень жесткими. — Сегодня ты согласилась выполнять мои приказы, а потом нарушила их. И это происходило не единожды.
Нарушила приказы?
— Логан, я не ребенок, — возразила она, шокированная тем, что ее голос звучал хрипло. Внутри она почувствовала, что дрожит.
— Нет. Ты — взрослая женщина, — сказал он, слабо улыбнувшись. — А еще ты — моя саба. Моя саба на данный момент…
На данный момент. Почему его слова причинили ей боль?
Он продолжил:
— Это означает, что у меня есть перед тобой определенные обязательства. Например, не спустить тебе с рук неповиновение своему Дому.
Его твердые слова и жесткий взгляд усилили внутреннюю дрожь, и вот уже ее пальцы подрагивают в его руке. Она с ужасом
посмотрела на свою ладонь. Что с ней происходит? Но она не испытывает страха, вернее, не совсем…— Бекка, посмотри на меня.
Она подняла на него глаза.
— У нас есть два варианта. Если мы просто друзья и ничего больше, я прочитаю тебе лекцию о безопасности и спущусь вниз, оставив тебя одну.
От этой мысли у нее заныло в груди и стиснуло горло.
— А второй вариант? — прошептала она.
— Если я остаюсь твоим Домом до конца твоего пребывания здесь, я накажу тебя, как свою сабу, и мы покончим с этим, — он погладил ее по щеке. От нежного прикосновения она, казалось, она распалась на части. — Отношения Дома и сабы, долгие или кратковременные, могут существовать только, когда оба честны по отношению друг к другу. Так что решение за тобой, малышка. Ты отвечаешь мне или «Давай останемся друзьями», или «Я подчиняюсь Вам, Сэр».
Он положил руку ей на щеку, согревая похолодевшую кожу и не давая отвернуться. Пристально смотрел на нее и, казалось, видел насквозь. Она знала, что он чувствует, как она дрожит. «Думай, Ребекка». Но ее способность думать исчезла, так же как и сила воли. Она не могла вынести мысли о том, что они останутся просто друзьями. Не сейчас. Она сглотнула, во рту пересохло.
— Я подчиняюсь Вам, Сэр.
Он кивнул, его лицо ничего не выражало.
— Так тому и быть, — он взял ее за руки и крепко сжал их. — Поэтому я поясню, что наказываю тебя за то, что ты ушла в горы одна. И даже не потрудилась предупредить кого-нибудь, куда направляешься, — его голос стал звучать более сурово. — Часом позже мы бы уже не смогли тебя найти. Сегодня ночью ожидается проливной дождь…Ты бы погибла.
— Ч-ч-что ты…
— Я не разрешал тебе разговаривать.
О, господи, что она наделала? И все же ощущения его рук возбуждали ее. По крайней мере, до тех пор, пока он не положил ее лицом вниз себе на колени. В итоге ее плечи и голова свисали, а бедра расположились на его коленях, в то время как ноги все еще лежали на кровати. Голова закружилась. Она уперлась руками в небольшой тряпичный коврик и попыталась подняться. Когда он задрал ночную рубашку, и ее попку обдало холодным воздухом, она быстро все поняла.
— Порка? Не надо, — она безуспешно попыталась оттолкнуться от пола и обратно сесть на кровать, затем попробовала поддаться вперед, чтобы сползти с его колен на пол. Но что-то крепко удерживало ее за ткань ночной рубашки — возможно, его кулак, так что попытки Ребекки оказались тщетны. Он надавил ладонью ей на копчик.
— Отпусти меня!
— Если ты расслабишься, будет не так больно, — сказал он, будто не слышал ее слов и не заметил попыток к бегству.
— Ты сукин…
Шлепок! Удар пришелся по ее правой ягодице и был чертовски болезненным.
— Оу!
Он остановился.
— Дай мне знать, когда пожалеешь о том, что сделала. Или я просто продолжу, пока моя рука не устанет.
Пауза.
Шлепок. Еще один шлепок.
— Будь ты проклят!
Шлепок. Пауза.
— Я ненавижу тебя, ублюдок.
Шлепок. Шлепок.
— Ты больной! Садист.
Каждый удар был сильным ощущался больнее, чем она себе представляла. В конце концов, вся ее попка горела огнем.
— Уб-блю… — ее голос сорвался и послышался всхлип, а из глаз потекли слезы. Она ненавидела его.