Влечение

— Ну что ты, — солгала Джесс. Бетт была слабее, ранимее. Джесс заботилась о ней, но предметом ее материнской гордости был Дэнни.

— Я люблю тебя, мам. И папу. Жалко, что вы разошлись.

— Понимаю, родная.

— Я хочу сказать, сейчас о тебе было бы кому позаботиться.

— Ты, я, Лиззи — вон нас сколько! Будем по очереди заботиться друг о друге.

Бетт кивнула.

— Теперь сможешь заснуть?

Бетт откинулась на подушку. Джесс укрыла ее поплотнее и убрала волосы со щеки и уха. Поцеловала. Погасила свет.

— Спи спокойно.

В гостиной Йен убирал фотографии в коробки и конверты. Они не привыкли к альбомам.

— Как она, нормально?

— Да, кажется.

В доме воцарилась тишина. Джесс села и откинулась на спинку кресла. Йен сложил веером последние фотографии и вдруг бросил на стол изображением вниз, как игрок в покер, получивший слабую сдачу. То были свадебные фотографии: Джесс в белом платье и широкополой шляпе и Йен в темном приталенном костюме и рубашке с большим воротником.

— Ты во мне здорово разочаровалась?

Джесс мотнула головой. Она понимала: Йен жаждет получить отпущение грехов за то, что оставил ее ради Мишель. Пора наконец признаться: виноват был не Йен и не кто-то другой — только она сама. Она разлюбила мужа еще до рождения Дэнни.

— Мне немного не хватает нашей совместной жизни — некоторых привычных мелочей. Между нами не было страстной любви. Да и многие ли могут этим похвастаться? Мне жаль, что у нас не получилось, но я не осуждаю тебя за то, что ты нашел другую.

Это ли он хотел услышать?

Они поженились рано, совсем еще зелеными. Когда они познакомились, Джесс было девятнадцать, она училась в садоводческом колледже. Йен был двумя годами старше и подвизался продавцом фотокопировальной техники. На протяжении года они были неразлучны; казалось — почему бы не пожениться? У обоих были пожилые родители, подталкивавшие их «узаконить отношения». Джесс устроилась помощником садовника в соседнем поместье. Йен великодушно объявил, что она не обязана работать — только если сама хочет, в противном случае он сумеет о ней позаботиться.

— Помнишь ту пару из Йоркшира?

Они провели медовый месяц на Майорке; в отеле остановилась еще одна пара молодоженов. На второй день у новобрачной случилось расстройство желудка, и она прочно засела в номере, а муж нашел утешение в пиве. Они встречали его в ночных клубах с багровым лицом, он нетвердо держался на ногах и постоянно брюзжал: «Здесь мухи дохнут. Завтра возьму напрокат автомобиль и махну в Мадрид — вот где жизнь!»

Как давно это было! Джесс улыбнулась, благодарная Йену за это путешествие по нейтральной полосе.

— Я тогда была моложе, чем сейчас Бетт.

Бетт родилась через год после свадьбы, а еще через три года — Дэнни.

— Мы были счастливы. Да, были. Помню свое тогдашнее восприятие мира: острые углы, яркие краски, незаходящее солнце.

Джесс не спорила. Ей хотелось просить прощения за то, что случилось потом, но все слова казались обоюдоострыми. Все изменил Дэнни — точнее, перспектива его рождения.

— Хорошо, что нам пришло в голову посмотреть эти фотографии, — сказал Йен.

— Да.

На самом деле эти снимки показались ей не более чем цветными глянцевыми картинками, ни в коем случае не заменяющими Дэнни. Она осталась ни с чем и среди развалин.

Джесс неуверенно протянула руку; Йен взял ее в свои и погладил. На нее нахлынули воспоминания о совместной жизни. Еще недавно она удивлялась: неужели этот человек много лет был ее мужем? А теперь не могла поверить, что он перестал им быть.

Что же дальше? Неужели они вместе, рука об руку, поднимутся на второй этаж по скрипучим ступенькам и все пойдет как раньше, только отягощенное страшной утратой?..

В каком-то смысле Йен был прав: они разочаровали друг друга. Вскоре после Майорки ступили на неверную тропу, сделали несколько шагов в разных направлениях. Джесс стало ясно: если бы они до сих пор не расстались, это нужно было бы сделать сейчас.

Они молча обнялись. Йен коснулся прощальным поцелуем ее волос. Он был уже далеко отсюда.

— Хочешь, разделим фотографии — возьмешь с собой часть в Сидней?

Отношения Йена с Дэнни были далеко не такими безоблачными, как с Бетт. Йен был ответственным, прямолинейным человеком; терпимость к чужим слабостям и развитое воображение не значились среди его достоинств. Дэнни своим легкомыслием, которое в глазах остальных искупалось обаянием, нередко выводил его из себя. Сколько раз Джесс замечала устремленный на Дэнни неодобрительный взгляд мужа! Семья разделилась на два лагеря: в одном — мать и сын, а в другом — отец и дочь. И все же Йен любил Дэнни. Его огромное, невысказанное горе было тому свидетельством.

— Я бы побыл еще немного, если бы знал, что могу помочь.

— Спасибо.

Оба синхронно склонились над фотографиями.

— Может, приедешь погостить к нам в Сидней — в отпуск или на Рождество? Я оплачу самолет.

Джесс была тронута, но ей не хотелось никуда лететь. Для ее горя не было другого места на земле, кроме этого дома.

— Ты уверена, что не хочешь? А если вместе с Бетт?

— Уверена. А вот насчет Бетт — отличная идея! Предложи ей.

Они поделили фотографии поровну. Еще немного посидели в потрепанных креслах по разные стороны камина.

Наконец Джесс встала и легко коснулась его плеча.

— Ложись спать, Йен.

Он провел все эти ночи на диване в гостиной. Наверху было всего три спальни: бывшая супружеская и комнаты детей. Джесс представила себе пустоту и мрак в комнате сына, смутные очертания мебели, вещи, которые замерли на своих местах, пока еще тонкий слой пыли на вещах, до которых он больше никогда не дотронется.

— Спокойной ночи.

Она заглянула в спальню дочери. Та уже уснула. Джесс осторожно склонилась над ней, чтобы почувствовать на своей щеке ее теплое дыхание.

* * *

После того как Йен улетел обратно в Сидней, Джесс отвезла Бетт на вокзал. Сквозь струи дождя они наблюдали за тем, как колышутся на ветру гирлянды разноцветных лампочек в торговом центре. Более сильные порывы заставляли качаться сучья рождественской елки, заранее водруженной близ карусели. Дождь лил не переставая несколько дней подряд. Джесс ехала на небольшой скорости, не отрывая глаз от дороги и тащившегося впереди забрызганного грязью автобуса. Должно быть, Йен уже в Сиднее, в своем бунгало с видом на голубой залив.