Влюбись за неделю

«Ваши с мисс Блер?!» Я вскочила:

– Я уже сказала мистеру Эпплстоуну, что мои планы не предусматривают его общества! Ни в каком месте и ни в каком виде! Не смею вам мешать! – открыла портал и рванулась домой. Мой дом – моя крепость, и плевать, что на самом деле он вовсе не мой, главное, смогу наконец отпустить себя и вволю поистереть. Иногда надо. И у меня уж точно есть повод. Куча поводов. Гора поводов размером с Фудзи и Эверест, поставленных друг на друга. Море поводов, приливы в котором достигнут вершины этой горы. И пропади все пропадом!

Я рыдала, сев на пол перед креслом и сложив на него руки, по–дурацки, неудобно, но не осталось сил дойти до спальни. Ни умыться, ни переодеться. Почему все так глупо? Почему мужчины такие… такие? А Шарлотта, настоящая – такая… такая, что к ней клеются всякие… всякие не те!

И почему совсем нет времени что-то сделать, исправить, наладить? Три чертовых дня. Они промелькнут так же тупо, как сегодняшний, с рассуждениями Эпплстоуна о жизни и репликами Норвуда о моих совместных планах с этим недоумком. «Живем один раз»! Да что ты знаешь о жизни, сопляк?! Нашел великую трагедию – опрос у профессора! А тот… тоже…

Мысли окончательно разбежались, оставив только рыдания, а потом и рыдать сил не осталось. Я всхлипывала и подвывала, потом будто услышала себя со стороны и… испугалась.

Никогда ещё так не расклеивалась. Даже когда подлый козел Майк променял меня на Сидней. Даже когда пришлось уйти с первой в жизни хорошей работы. Или это тоже привет от настоящей Шарлотты? Вот только истеричной дурой заделаться не хватало!

Хотя… не успею.

И я снова заплакала, на этот раз тихо, ужасаясь нахлынувшему чувству безнадежности.

Не знаю, сколько прошло времени, когда я поняла, что какой-то навязчивый, отвлекающий от слез и страданий шум – это стук в дверь.

И кто бы там мог быть? Я никого не ждала, разве что какие-нибудь знакомые или приятельницы Шарлотты? А нужны они мне тут? Я их не знаю, и как выкручиваться буду?

Но рыдать и правда хватит. Где-то в сумке был носовой платок. Или все-таки добрести до ванной? Или сначала чаю?

– Мисс Блер, откройте! Не вынуждайте меня орать на всю улицу и сносить вам двери.

Что? То есть… кто?! Норвуд – здесь?!

Пока дошла до двери, врезалась в косяк и чуть не сшибла вешалку в прихожей. Ноги не держали. И что его принесло именно сейчас? Мне бы крепкого сладкого чаю, можно даже плеснуть туда глоток коньяка, и спать. А не объясняться с начальством. Наверное, недовольным моим внезапным уходом с рабочего места.

Вот возьму и скажу ему всю правду. Про три дня. Пусть тоже проникнется, почему я должна одна страдать и переживать?

Я открыла дверь и молча уставилась в лицо Норвуда. Нет, не слишком похоже, что он ругать меня явился. Да зачем бы, в самом деле? Высказаться о дисциплине и времени рабочего дня мог и завтра с утра. И что ему тогда надо? Молчит. Только рассматривает меня, как впервые увидел. Ну да, такую зареванную и наверняка опухшую красоту, может, и впервые.

– Ясно, – сказал наконец Норвуд. – Сумка.
– Впихнул мне в руки мою же сумку – я только сейчас поняла, что сбежала с работы, оставив там и сумку, и плащ с сапогами. Взяв за плечи, мягко отодвинул с прохода.
– Где у вас зелья?

– Какие зелья?
– я вспомнила о первом пункте своего плана, достала из сумки носовой платок, яростно вытерла глаза, высморкалась и уставилась на Норвуда.

– разные. Первой помощи и остальные. Аптечка. Лекарства, – словно умственно отсталой, объяснил тот.

– Не знаю, – равнодушно ответила я.
– Кажется, в ванной. Или в кухне.

– Прекрасно, - Норвуд вошел, закрыл за собой дверь, будто сомневался, что я это сделать в состоянии. Открыл портал и исчез.

Ну и зачем приходил? Ладно, выясню как-нибудь потом. Или не выясню, какая разница. Так, что там у меня дальше в грандиозных планах? Умыться и чай? Где у Шарлотты коньяк и есть ли вообще, тоже не знаю. Значит, будем искать. Как и аптечку, надо же выяснить, в самом деле, где она и что собой представляет. Может, там есть что-нибудь от похмелья – тогда напьюсь.

Тут Норвуд появился снова, с плоским черным кейсом, и молча прошел в гостиную. А оттуда, кажется, на кухню. Что вообще происходит? Спросить? Нет, сначала умыться.

Я закрылась в ванной и долго плескала в лицо то теплой, то прохладной, то совсем ледяной водой. Раскраснелась как с мороза, а общая опухлость никуда не делась. Кошмар. Глаза б мои этого не видели. Нет, рыдать все-таки отвратительная привычка. Пойду пить чай. Кстати, и Норвуду надо предложить, если не ушел. Если откажется просто так – то в качестве компенсации за разлитый кофе.

Чай ждал меня на столе. А Норвуд – у окна.

– Пейте, - сказал, не оборачиваясь.

– Себе тоже налейте. Пить чай одной, когда в доме гость – по меньшей мере некрасиво. Сейчас коньяк поищу. Или закажу.

– Сядьте и пейте. Коньяка вам после этого чая не захочется. А обо мне не волнуйтесь. У меня сегодня день кофе.

– Тогда кофе, - легко согласилась я. Достала из шкафчика банку.
– Вот. Молотый, арабика. Сейчас. И я не собиралась пить коньяк после чая, ну что вы, в самом деле. Глоток в чай. Кстати, вы сколько сахара положили? Я кладу две ложки.

– Мисс Блер.
– Он все-таки обернулся, в пару шагов оказался рядом, забрал у меня банку, взял за плечи и усадил на стул. – Пейте, говорю. Что за приступ словоблудия на фоне истерики? От Вольгера заразились? Давайте. Мне вас с ложечки напоить?

– Истерика кончилась, - сообщила я, обхватывая ладонями горячую чашку.
– Возможно, временно. Она не докладывала.

– Это я уже понял.

Чай пах странно. Не чаем. Добавил он туда что-то, что ли? Вот почему о зельях спрашивал. Я сделала осторожный, совсем маленький глоток.

Непривычно, но пить можно. Пожалуй, не хуже и не лучше, чем с коньяком.

Я пила медленно, пробуя новый вкус. Примерно на половине кружки решила – нет, не нравится. Какая-то не сахарная и не медовая, липко-приторная сладость. Спросила:

– Что вы туда налили?

– Вам все ингредиенты в алфавитном порядке?

– Дайте подумаю. Если вы спрашиваете у человека, что за книгу он читает, вас устроит ответ: «Вам все буквы в алфавитном порядке?», или предпочтете название?

– Название всех зелий в алфавитном порядке?
– Норвуд отчетливо усмехнулся. – Это смесь.