Влюбить на спор

– Это было до того, как я тебя узнала! Честно!
– пытаюсь быть открытой, стараюсь взглядом подтвердить правдивость своих слов.
– Все, что было после, было искренне.

– Ты искренне вынудила из меня признание и записала его?!

Это скрывать незачем. Это мой косяк. Мое восставшее эго тому виной. Стыдно, но я не отворачиваюсь.

– Я должна была разместить твое признание в сториз, но не разместила.

– Я должен радоваться этому?!

Пропускаю его ядовитую ремарку.

– Я рассказала, что спор - это самая глупая вещь на свете, и посоветовала подписчикам не совершать моих ошибок.

Он молчит, хмурится и смотрит на распластавшийся перед нами город.

– Ты не простишь...
– обреченно шепчу я.

– Ты залезла в мою душу, втерлась в доверие моей семьи... Я думал, все по-настоящему, поверил тебе, а оказалось - это было забавой.

Дима пытается встать, наверное, чтобы отойти от меня подальше, но я останавливаю его.

– Ты хочешь, чтобы я ушла?

Молчит, и я понимаю - хочет. Собираю лохмотья гордости, встаю с разболевшихся колен и, подняв голову, иду к двери. Внезапно разворачиваюсь и бросаю признание, что вырывается прямо из сердца:

Знаешь, я ни о чем не жалею!

Встречаю его внимательный взгляд и, вскинув голову, продолжаю:

– Да, я наделала множество ошибок, совершала нелицеприятные поступки, говорила жестокие вещи, но именно мои ошибки привели меня к тебе. Без них я бы тебя не разглядела! Без них я бы не была так счастлива... Особенно последние три дня...

А главное, мои ошибки изменили меня и сделали немного лучше.

Понимаю, что сейчас позорно разревусь от избытка чувств и эмоций, мечущихся в груди, как дикие птицы в клетке, и, поспешно отвернувшись, шагаю прочь.

Ступеньки, улица, машина. Все происходит на автомате. Я, как робот, выполняю нужные функции. Плюхаюсь в кресло, и у меня срывает стоп-кран - я реву. Громко, с судорогами, с потоком слез, текущих, как горные реки в полноводье, и безжалостно размазывающих макияж. Да, с Димой все в порядке, по крайней мере, внешне, и я рада этому факту, но со мной... Как теперь жить мне, когда внутри все рвется и рушится и словно в каком-то навороченном блокбастере о конце света под ногами разъезжается земля и я лечу в пропасть неизвестности?!

Моя истерика истощает меня и высасывает последние силы. Надо взять себя в руки и доехать до дома, но как?! В глазах по-прежнему пелена из слез, а пальцы трясутся, словно у наркоманки, но оставлять дорогую машину в этом сомнительном дворе я точно не стану.

Мне просто надо еще немного времени. Я успокоюсь и как-нибудь доеду.

По дороге домой понимаю, что появляться перед родителями в таком плачевном состоянии не хочу. Я не смогу отвечать на вопросы, а они естественно появятся, лишь только я попадусь на глаза. В итоге я меняю маршрут и направляюсь в квартиру к брату. Конечно, это тоже не лучший вариант, она напичкана яркими волнующими воспоминаниями. Самыми счастливыми воспоминаниями в моей жизни. Но, выбирая из двух зол, я останавливаюсь на месте, где меня никто не потревожит.

Парковка, предатель-лифт, что крутит нон-стоп перед глазами жаркие сцены вчерашнего сумасшествия, входная дверь, коридор.

Тишина оглушает меня и бьет по нервам. Я стараюсь снова не утонуть в слезах и просто не впускать в затуманенную голову никакие мысли. Сложно. Не получается. Они рвутся в сознание, как оголодавшие звери. Я набираюсь сил и прогоняю их, снова пытаюсь держаться.

На ум приходит, что надо постараться отвлечься. Но как? Может, стоит посмотреть фильм и переключиться со своей жизненной проблемы на ситуацию выдуманных персонажей?!

Плетусь в гостиную, включаю телевизор и ищу в YouTube "настроение поднимающий" фильм (у брата не установлен мой любимый Netflix).

Нахожу первую попавшуюся комедию и сажусь на диван.

Картинки меняются, на экране что-то происходит. Я даже вижу, что актеры улыбаются, смеются, целуются... На это невыносимо смотреть. Падаю ничком и утыкаюсь лицом в диванную подушку. Плевать, если перепачкаю ее поплывшей косметикой. Мне вообще на все плевать. То, что происходит внутри меня, убивает все желания, силы, надежды и самое страшное, что эта разрушительная катастрофа уже вошла в такую фазу, что невозможно остановить.

Звонок в дверь словно отголосок из другой реальности. Кто это?! Я вроде не шумела и воду не включала, поэтому не могла никого затопить.

Иду к двери, словно зомби, даже не думаю, как выгляжу. Открываю и прирастаю к полу, не веря своим глазам. Хлопаю ресницами, чтобы видение не издевалось и исчезло, но оно не пропадает. Это правда Дима. Серьезный, нахмурившийся, потерянный...

Он приехал ко мне! Сам! Разве не чудо?! Молниями выстреливает в сознании. Теряю еще несколько секунд, чтобы распробовать этот факт на вкус, и бросаюсь на парня, цепляясь за шею, прижимаясь носом к его коже, вдыхая ее... Схожу с ума от обрушившейся радости. Он молчит, но сейчас мне не нужны никакие слова. Его появление красноречивее их всех.

Дима прижимает сильными руками к себе до боли, до хруста ребер, но мне нравится. Я хочу находиться еще ближе! Я желаю слиться с ним воедино и не разъединяться. Ненормальная?! Возможно. Но я кайфую оттого, что могу быть такой с ним!

Дикий поцелуй, что следует дальше, вообще действует как наркотик: уходит раздирающая боль, приходит эйфория, от которой сносит голову. Но я безумна рада происходящему сумасшествию, тем более я знаю: оно у нас одно на двоих. Он подхватывает за бедра, я обвиваю его торс ногами, и парень вносит меня в квартиру, захлопывая за нами дверь.

Спальня, кровать, одежда, разлетевшаяся в разные стороны, и мы так безумно, отчаянно, жадно, словно впереди и правда грядет апокалипсис и в последний раз можем принадлежать друг другу, вплетаемся, сливаемся глазами, телами, душами.

Если я раньше считала, что мы занимаемся любовью крышесносно, то теперь поняла: все, что было до этого, было репетицией невероятного непревзойденного действа.

Даже когда нас одновременно накрывает наслаждение, мы не хотим разъединяться и продолжаем крепко обнимать друг друга, пока дыхание не восстанавливается, пока не появляется осознание, что страсть страстью, но разговор: откровенный, честный душевный - никто не отменял, и он нам обоим нужен, как обезболивающее для наших ран.

Дима ложится рядом, и я, не желая прерывать тактильный контакт, пристраиваюсь на его груди. Ощущая горячую и немного влажную кожу парня, я чувствую силы исповедоваться.

Начинаю я издалека, с детства. Рассказываю о желании, чтобы меня любили, об одиночестве, о родителях, соревнующихся в крутости своих детей, о подругах, подхвативших этот нескончаемый забег бахвальства. О том, что все время находилась в лидерах, радовалась, когда получила опьяняющее признание, о тысяче подписчиков и их эфемерной любви. О том, что свой статус надо было поддерживать и не позволять выскочкам вроде Миланы, которые постоянно дышали в спину, вырвать, затмить. О том, насколько сейчас это кажется глупым и неважным. О споре. Как все началось, как я самонадеянно комментировала происходящее, как все изменилось, перевернулось с ног на голову, как я сомневалась, боялась, металась, пока не поняла, что люблю его.