Влюбиться в дурака

8

Марсель и Петер вернулись в Лион. Марсель в этом городе вырос, а Петер решил у него погостить. Путь выдался нелёгким. Они оба подустали, но их отдых, в общем, удался. Исчезло чувство беспокойства, а лёгкое игривое настроение южного побережья сменилось внезапно появившейся задумчивостью.

Марсель не мог не думать обо Алисе. Её стойкость перед его ласками и поцелуями задела его до глубины души. Им овладела смутная тревога. Она оказалась первой девушкой в его объятиях, которой удалось избежать с ним большего. Он был скорее поражён той дерзкой лёгкостью, с которой Алиса поставила его на место, а ему хотелось запустить её на несколько минут в свой рай, дать ей прочувствовать всю глубину приятных чувств, но она решила всё по-своему.

Он выглядел спокойным, но поражение в нём пробудило ряд воспоминаний, которые делали его уязвимым. Он всё держал в себе и только по приезду домой, когда уединился в своей спальни, осознал, что впервые за столько лет ему было снова отвратительно неловко. Он дико мучился той мыслью, что Алиса всего-то очередная пигалица, сумевшая выскользнуть из его рук, когда он был уже так близок. И вдруг всё развалилось как карточный домик. Он забыл, что такое порядочность. Любой отказ вынуждал его сдаться. Он уважал себя за то, что умел держать своё достоинство в штанах, и отступал лишь только потому, что был за безопасный обоюдный секс без капельки насилия.

Марсель был самодовольным, обладал чувством собственного достоинства, умел ценить и любить себя. Терпеть не мог, когда что-то шло не так. Непредсказуемый отказ Алисы застал его врасплох. Ему казалось, что все планы рухнули. А ещё тут Петер нависал над ним со своим пари, но Марсель не падал духом. Новый план на ходу созревал в его голове.

Попав под дурное влияние Петера, идея влюбить в себя Алису увлекла Марселя до безумия. Для них отсутствовали нравственные нормы. Они творили, что хотели, и в одиночку насмехались над другими. Петер был самый главный зачинщик. Он только то и делал, что подливал масла в огонь, распаляя страсти, а Марсель наивно вёлся, а потом от удовольствия визжал в своей постели.

Марсель задумался о том, что могло Алисе не понравится. Он видел заинтересованность в её глазах, но оплошал. До этого им были все довольны. Ни одна не могла устоять перед его пальцами и языком. Он владел своими инструментами безукоризненно. И даже Ирис, которая с огромным счастьем распрощалась с девственностью, наговорила ему столько комплиментов, что корона прочно водрузилась у него на голове.

Вспоминая каждый вздох Алисы, Марсель был твёрдо уверен, что просто так её не отпустит. Не для этого он заключал пари и напрягался, чтобы взять и бросить всё. Нужно было доказать себе своё превосходства над ней. Он привык всегда одерживать победу. Даже ценой собственного счастья. Только результат имел для него смысл.

Марсель предпочитал не спешить. Он не гнался за временем, поэтому с ним чувствовалась лёгкость. Он обладал врождённой стойкостью, умел терпеть и ждать, но сам себе казался глупым, когда в нём играли его же собственные амбиции. Для Алисы их встреча значила гораздо больше, чем обычный летний флирт, но Марсель об этом не догадывался. Она хотела пробудить в нём чувства, понять, что они искренние, прежде чем раздвинуть свои ноги. Марсель же, пораскинувши мозгами, думал, что она сама невинность и ведёт себя как недотрога. Он не мог предположить, что его слова на пляже в первые минуты встречи отобьют желанье у Алисы заниматься с ним любовью.

Каждое его сношенье было маленькой придуманной любовью – свободной и без обязательств. Легкомыслие, развязность манер и в меру пошлость предопределяли его чувства. Или, может, он вообще не чувствовал. Видимо, ему как следует промыла мозг его подружка. Он решил с ухваткой ловеласа завлекать к себе в штаны, утверждая, что любое чувство – удел головы, а не сердца.

От его фраз тянуло монотонностью. В них крылся приторный десерт, которым можно было досыта наесться. Марсель считал, что счастье только в сексе, который требует большой взаимной страсти, а страсть нуждается во флирте, искре и желании обладать. Что одна любовь? Со временем она лишь ненадолго сглаживает все углы, превращая совместную жизнь в рутину взаимопонимания и уважения. Пропадает страсть, угасает искра, исчезает флирт. Наступает громкое затишье. Появляется привычка сосуществовать. Отсутствие всякой креативности, нежелание исправить, «развести огонь» загоняют отношения в тупик, из которого есть только один выход – расставание, которое в самообмане кажется спасением, но это разве что привычный человеку ход.

Нет в мире справедливости. Есть только исключения. Но их количество ничтожно малое, и каким бы ты был счастливчиком, окажись ты в этом списке исключений, а так любовь почти всегда односторонняя и часто невзаимная. Иногда даже приходится любить за двоих. Всё равно один даёт, а другой берёт. Не стоит злоупотреблять и преувеличивать. Достаточно смириться, и принять, и не бросаться от одной иллюзии в другую. Рано или поздно всё кончается, и когда-нибудь придётся снять «розовые очки». Нужно быть всегда готовым к переменам – быть готовым к тому, что увиденное может не понравиться.

Поезд с физиками прибыл на вокзал Лиона. Всю дорогу Марсель был подавлен. Он заметно беспокоился, опасался наихудшего. У него было плохое предчувствие, что его новый план не сработает. Он вдруг стал таким задумчивым и нерешительным.

– Петер, я всё время о ней думаю.

Марсель потупился и несколько секунд что-то непонятно бормотал, а потом встряхнулся и воскликнул:

– Интересно, что на ней сейчас надето!

Петер отрешённо на него взглянул и ехидно произнёс:

– А ты включи своё воображение.

Такой ответ Марселю не понравился. Он мог бы возразить, но был ли в этом смысл. Петер быстро осознал, что ляпнул глупость, и попытался взять шутливый тон, но лицо Марселя стало ещё больше озадаченным. Петер предпочёл молчать, опасаясь недоразумений.

Они оба вышли из вокзала и направились вдоль центральной улицы в сторону музея, где работала бывшая Марселя. Она не сидела на кассе и не была хозяйкой одного из выставочных залов, а продавала соки, кофе, чай и выпечку туристам в уютном кафе на первом этаже.

Стоял ранний воскресный вечер. Моросил холодный дождь. Марсель жил в пригороде и мог бы прямиком с вокзала поехать домой, но он твёрдо решил навестить свою подругу. Почти два года, как между ними не было любви, а только дружба. Они хоть и расстались, но до сих пор встречались. Могли распить бутылочку, другую, и часами общаться. Иногда их разговор мог затянуться до утра.

В ней было что-то притягательное. Её взгляд, мечтательный и мягкий, подкупал и Петера, который ликовал при мысли заглянуть в её глаза. У него потели от волнения ладошки. Она имела большой бюст, и обычно взгляды упирались прям ей в грудь. Петеру нравилось в ней всё: её сдержанность, правильные черты лица, нежная красота, обворожительная улыбка. Он невольно представлял её богиней, восседающей на золотом троне и глядящей на него свысока. Всё дело было в неприступности, в подобии запретного плода, который Петер так хотел вкусить, но она была ему не по зубам. Он мог только ею любоваться, воображать, как уткнулся носом в её грудь, и чувствовать себя полнейшим дураком в её присутствии. Уж слишком хороша она была. Как всегда, всё самое лучшее доставалось Марселю.

Через пол часа они оба стояли у входа в то самое кафе, где работала она. Марсель резко пихнул дверь. Уши пронзил режущий скрип, но никто в кафе не обернулся. Через секунду он уверенно зашёл вовнутрь. Следом за ним вошёл Петер. Они друг за другом прошагали к устаревшему прилавку, который был заставлен разными подносами, чашками и блюдцами с крошками от ежевичного торта (всё остальное было уже съедено). Увидев неожиданных гостей, подруга приветливо помахала рукой. Марсель растаял на глазах и расплылся в улыбке, которая сошла с его лица через минуту. Теперь его лицо нахмурилось, а взгляд стал наглым и натянутым.