Влюбиться в Джеки

Она всегда чувствовала себя в своей тарелке. За это, конечно, нельзя ее винить, но чем естественней вела себя Джеки, тем напряженнее становился Нэйтан. Она постоянно носила шорты и какой-нибудь легкий топ; на лице ни грамма косметики, на вьющихся волосах ни следа укладки. Джеки выглядела настолько повседневно, что стиль ее граничил с небрежностью. Это не могло понравиться Нэйтану. Он предпочитал женщин безупречных, ухоженных и элегантно одетых. Почему же его тянуло к этой веселой растрепанной девице, которая не использовала никаких уловок, чтобы привлечь его, — в ее арсенале присутствовали разве что чисто умытое лицо и ослепительная улыбка?

Потому что она была не такая, как все? Нет, причина не в этом. Нэйтан всегда выбирал комфорт, а комфорт для него означал прежде всего нечто привычное. В Джеки же не было ничего привычного. Кое-кто мог бы назвать его занудой, который не желает вылезать из наезженной колеи, но Нэйтан считал, что он имеет на это право. Для человека, чья работа связана с постоянными разъездами, другими городами и странами, новыми людьми и разнообразнейшими проблемами, нет ничего лучше чудесной наезженной колеи в личной жизни.

Одиночество, тишина, иногда приятный собеседник за ужином или бокалом вина. Это ведь не так много, верно? Жаклин Макнамара никак не вписывалась в эту картину.

Нэйтан не желал этого признавать, но он понемногу привыкал к Джеки. Он привыкал к тому, что она рядом. Для такого одиночки, как он, это было ошеломляющим открытием.

Нэйтан увеличил скорость. Ему было бы легче, если бы Джеки оказалась скучной тихоней. Общался он, как правило, с остроумными, яркими людьми, но жить бы предпочел — временно, напомнил себе Нэйтан — с серой мышкой.

Проблема заключалась в том, что Джеки, несмотря на все ее старания оставаться незаметной и ненавязчивой, было невозможно игнорировать. Невозможно не обращать внимания на ее быструю речь, белозубую улыбку и яркую одежду. Особенно если учесть, что эта одежда обычно закрывала не более десяти процентов ее тела.

Сейчас, наедине с собой, когда свежий ветер бил в лицо и трепал волосы, Нэйтан, пожалуй, мог бы сознаться, что, хотя вторжение в его святая святых по-прежнему казалось ему ужасным, жить с Джеки было… забавно.

За последние несколько лет Нэйтан видел мало забавного. Не позволял себе этого. Главной вещью в его жизни была и оставалась работа. Процесс возведения здания — начиная ссоздания дизайн-проекта и заканчивая забиванием дюбелей — занимал все его время. Он держал под контролем все. Если бы кто-то спросил Нэйтана, любит ли он свою работу, он бы лишь недоуменно посмотрел в ответ и произнес: «Конечно». Иначе зачем бы он стал всем этим заниматься?

* * *

Нэйтан недовольно нахмурился бы, если бы ему сказали, что он одержимработой. Сам он назвал бы себя человеком, увлеченнымсвоим делом, хотя «одержимый» было бы наиболее точным определением. Нэйтан мог создать в своем воображении все здание целиком, видел его в малейших деталях, но тем не менее художником себя не считал. Он был профессионалом; он получил отличное образование и имел огромный опыт, не более и не менее.

Нэйтан обожал свое дело. Ему очень повезло в жизни: он занимался тем, что ему нравилось и к тому же неплохо получалось. В этой профессии было все — тяжелая, даже грязная подчас работа, нечеловеческое напряжение и моменты, когда он испытывал чувство огромной гордости за результаты своего труда. Ничто не могло дать ему большего счастья, чем вид законченного здания, которое он сам придумал.

Он был действительно погружен в свое дело с головой, но это не означало, что другие сферы жизни для него не существовали. Просто все остальное было не так интересно, не так захватывающе. Нэйтану нравилось проводить время с дамами, но еще ни разу он не встретил женщину, с которой провел бы более увлекательную ночь, чем ночь у чертежной доски.

Если, конечно, не считать Джеки. А при чем тут Джеки?

Нэйтан нахмурился — солнце било ему прямо в глаза. Он отвернулся. Теперь солнце светило в спину, но недовольная гримаса не покинула его лица.

С Джеки он словно постоянно разгадывал загадки. В ее словах всегда был какой-то скрытый смысл. Уже давно Нэйтану не приходилось так напрягать мозги. Ее жизнерадостность была крайне заразительна. И глупо было бы отрицать — так вкусно он не ел со времен детства. А может быть, и тогда не ел.

И у нее в самом деле очаровательная улыбка, подумал Нэйтан, описывая полный круг. А глаза огромные и очень темные. Да, темные, но у нее есть такая необыкновенная особенность — когда она улыбается, в глубине глаз будто вспыхивают лампочки. И рот такой большой и чувственный. И всегда готов смеяться.

Нэйтан мысленно оборвал себя. Ее физические данные не имеют никакого значения. Не должны иметь.

Момент, когда они коснулись друг друга, был чистой случайностью. И он, несомненно, придает ему слишком глубокий смысл. Скорее всего, это просто мимолетное влечение. Это естественно. И конечно, нет здесь никакого родства душ, которое ему вдруг почудилось. Нэйтан не верил в подобные вещи. Любовь с первого взгляда — это прием, который используют писатели; как правило, плохие. А мгновенно вспыхнувшая страсть — это не более чем вожделение.

Что бы он тогда ни почувствовал — если вообще почувствовал, — это было нечто смутное и трудноопределимое. И имело чисто физическую природу. И Нэйтан легко мог это контролировать.

Нэйтан практически услышал, как Джеки смеется над ним, хотя на воде он был один, и даже на берегу не было ни души. С мрачным лицом он развернул яхту и направился к дому.

Уже спускались сумерки, когда Джеки наконец услышала шум мотора. Она не сомневалась, что это яхта Нэйтана. Последние два часа она только и делала, что прислушивалась к доносящимся из окна звукам. Волна невероятного облегчения затопила ее. С Нэйтаном ничего не случилось, он не стал жертвой ужасающего несчастного случая на воде, который она в красках себе представила. И его не похитили ради громадного выкупа. Он дома, целый и невредимый. Внезапно Джеки захотелось дать ему прямо в глаз.

Двенадцать часов, подумала она, ныряя в бассейн. Его не было почти двенадцать часов. У этого человека явно не хватает соображения.

Разумеется, она не беспокоилась. У нее полно собственных дел, чтобы вспоминать о нем. Примерно каждые пять минут за последние два часа.

Джеки решила сделать несколько кругов в вольном стиле, чтобы сбросить накопившееся напряжение. Она вовсе не злилась. С чего ей злиться? Она даже не была раздражена. У него собственная жизнь, и он имеет право проводить время так, как захочет. Она не собирается делать ему замечания. Ни единого слова не скажет.

Она отмахала двадцать кругов и, отбросив назад мокрые волосы, облокотилась о бортик бассейна, чтобы отдышаться.

— Тренируетесь к Олимпийским играм? — раздался голос Нэйтана. Он стоял всего в нескольких футах от нее, держа в руке стакан с каким-то прозрачным газированным напитком.

Джеки вытерла глаза и хмуро уставилась на него.

На нем были отутюженные шорты и рубашка поло с короткими рукавами, такая свежая и безукоризненная, будто он только что снял ее с манекена в витрине. Повседневный стиль Нэйтана Пауэлла, злобно подумала Джеки.