Влюбиться в эльфа и остаться в живых

– «Умен не по годам. Такие дети, слыхал я, долго не живут на свете», – процитировал Гоблин, пошамкав зубами, – правда, Федор Афанасьевич? – и тут же ответил сам себе: – Правда, Макар Филипыч. «Уж осени конец/ Но верит в будущие дни/ Зеленый мандарин». Красивая и грустная история, Степанов. Эпическая история, не побоюсь этого слова. Но я не собираюсь уходить отсюда без десятого октагона, и поэтому она не покинет этих стен.

Гоблин не представлял себе, насколько был не прав. За форточкой его резиденции, нависнув над балконом на краешке огромной железной лапы подъемного крана, болтался диджей Дюша с телевизионной камерой. На его глазах только что два человека соединились в одного.

– Офигеть… уважаемые телезрители… – сказал Дюша в микрофон и ничуть не преувеличивал.

Сигнал с телекамеры поступил на антенну микроавтобуса с логотипом одного из главных каналов у подножия высотки, полутора сотнями метров ниже. Там кадры подверглись обработке на скорую руку и были отправлены дальше, в несколько пунктов назначения сразу.

Через несколько минут битва на Тверской, которая распростерлась уже от Белорусского вокзала почти до Охотного Ряда, начала постепенно хиреть и чахнуть, задавленная всеобщей прострацией. Светодиодный экран по адресу Тверская, 18, размером семь метров на десять, показывал во всей красе превращение Гоблина. Момент метаморфозы повторялся снова и снова, закольцованный монтажом, чтобы развеять сомнения у зрителей, чья первая реакция, несомненно, выражалась в ошалелом «Че-е-го-о??!». Такой же экран на пересечении с Садовой-Триумфальной создал еще один очаг затухания.

Ролик транслировали по нескольким каналам одновременно. Число просмотров на ютубе росло в геометрической прогрессии. Пользователи человеческого происхождения тоже включились во всеобщий ажиотаж, не совсем понимая, что это такое они смотрят, и принимали кадры за тизер к новому кинофильму со сногсшибательными спецэффектами. Они кивали и говорили друг другу: «Научились наши делать, наконец. Что за фильм, не знаешь? Когда выйдет?» Людям свойственно находить быстрые и удобные объяснения явлениям, которые не подчиняются логике. Например, обозвать судьбу совпадением. Или вампира – белой горячкой.

Пик беспорядков миновал. Но исход еще одной, финальной, битвы пока не был определен.

Глава 10 Ценой собственной жизни?

– Мне интересно стало, – сказал Женя, – откуда-то ведь взялись все эти амулеты. Кто-то же их когда-то сделал. Как возникла магия, как она устроена? И я думаю, что давным-давно людям не нужны были амулеты, чтобы творить волшебство. Когда-то они умели совершать чудеса одной лишь силой собственных чувств. Те времена прошли. От них нам достались кусочки металла, в которые предки вложили свои души. Возможно, со временем и с их помощью мы снова научимся чувствовать сильно и глубоко. Хотя, глядя на тебя, Гоблин, мне кажется, что некоторые навсегда потеряли этот навык. Твоя холодная сила в твоем набитом сундуке. На моей стороне один-единственный октагон. Моя любовь к Кате. Моя память о родителях, погибших нелепой смертью в борьбе Гоблина с Гоблином. Моя идиотская врожденная жажда справедливости. Посмотрим, кто кого? – и Женя заслонил собой Катю.

– Не буду кривить душой, – сказал Гоблин, хрустя костяшками пальцев, – может, ты и прав. Но не будем недооценивать мою патологическую одержимость. В жажде власти тоже есть своя непреодолимая сила. К тому же радиус действия у тебя хромает. Будем брать дальнобойными орудиями, да, Макар Филипыч? Приступим.

Для своих лет Гоблин обладал неожиданной сноровкой. Не успел Женя выхватить из жилета новогоднюю хлопушку, как тот уже схватил с банкетного стола непочатую бутылку шампанского и дернул за проволочку, как чеку гранаты. За его спиной вспыхнул заревом сундук, и Женю швырнуло на пол. Дыхание перехватило – пробка шибанула где-то под солнечным сплетением. Катя кинулась к нему, помогая подняться. Едва оклемавшись, Женя тут же увлек ее за мраморную колонну: Гоблин целился для второго залпа. Куски мрамора плюнули во все стороны.

Не спеша, Гоблин обходил колонну с двумя бутылками «Боллинже» в перепончатых лапах; недешево для шампанского, смехотворные копейки для мощного снаряда, особенно когда вечная жизнь на кону.

Ребята, пригнувшись, сорвались с места, перебегая подальше под прикрытием банкетного стола. Совсем рядом грохнуло, взорвалась фарфоровым дребезгом стопка тарелок. И опять, почти настигнув цель, пробка разнесла поднос с фужерами. Женя пальнул в ответ, но промахнулся. Ребята снова оказались за колонной.

– Тебе нужно добраться до двери, – торопливо шептал Женя. – Я останусь здесь.

Катя замотала головой с твердой решимостью:

– Нет. Я тебя не оставлю.

На пол посыпались блюда, винные бутылки, шампуры с шашлыками… Это Гоблин, ухватившись за край скатерти, рванул ее к себе и, высвободив, прокрутил в воздухе ловким движением. Длинное полотно взвилось кверху, скрутилось тугим жгутом, щелкнуло по воздуху глухим хлопком, как плеть, и в следующую секунду обвило колонну в несколько оборотов.

Стиснув зубы и широко расставив ноги для упора, Гоблин потянул скатерть к себе. Колонна затрещала, загудела, сопротивляясь, и с хрустом поддалась. Женя отскочил, потянул Катю за собой, колонну вырвало с места, и гигантский столб покатился, гремя канонадой ударов, по полу резиденции, оставляя глубокие щербины в плитах углами капители. Здание содрогнулось.

– Беги! – крикнул Женя, когда белый жгут обхватил его поперек груди. – Беги! – повторил он отчаянно, когда самодельный кнут дернул его, притягивая к Гоблину. Катя бросила взгляд на двери, замерла в смятении. Перебирая руками, Гоблин без особых усилий тащил Женю по полу, пока тот пытался цепляться ногами за выбоины. Высвободиться из петли не получалось, и Женя выхватил из жилета первое попавшееся орудие, до которого смог дотянуться под хваткой скатерти – аэрозоль с взбитыми сливками – но выстрелить не успел. В руке Гоблина откуда-то взялся шампур с литой ручкой, с которого он проворно сбросил куски баранины, мазнув носком ботинка по всей длине. Молниеносный взмах шампура рассек баллончик в Жениной руке надвое и полоснул по ладони как бритвой. Половинки аэрозоли упали на пол в кляксах крови, шипя и вяло истекая пеной.

Каждый выпад шашлычной шпаги сопровождался вспышкой сундука. Точными ударами шампур вспарывал Женин жилет, секцию за секцией, уничтожая его боезапас. Из прорех сыпалось конфетти. Гоблин играл с ним, но, заигравшись, изрезал и жгут из скатерти, державший Женю, как поводок, и Женя чуть не рухнул, потеряв равновесие. Он пятился назад, отшатываясь от сверкающего перед ним шампура и наступавшего Гоблина, пока не уперся спиной в стеклянную стену аквариума. Жемчужные гурами, огненные барбусы, черный лабео с красным хвостом, пестрая стайка скалярий бросились врассыпную и тут же вернулись, с любопытством рассматривая Женю на безопасном расстоянии, пока тот судорожно шарил по карманам в поисках остатков амуниции. Острие больно уперлось ему в шею. Он замер. Ладонь нащупала в лохмотьях жилета предмет овальной формы и тоже затаилась. Капля крови прочертила дорожку до ключицы и исчезла за воротом.

– Николай Петрович, он сейчас убьет его! – кричал за окном Дюша. В его ушах свистел ветер, и ему казалось, что никто не слышит его. В кабине крана Николай не отвечал на треск рации, потому что ничем не мог помочь, и только напряженно ждал развязки. – Спустите меня отсюда как-нибудь! – он подергался в сковывавших его полосах скотча и снова прильнул к стеклу.

Пространство резиденции бумерангом рассек металлический диск увесистого блюда. Катя осталась без амулета, но девушка была в прекрасной спортивной форме. Гоблин заметил вовремя и отвлекся, непринужденно отбивая блюдо шпагой-шампуром, чем позволил Жене юркнуть в сторону и запустить наподобие гранаты предмет овальной формы прямо в аквариум. Оказавшись в воде, предмет зашипел, забурлил пузырьками, и перед Гоблином всплыл отклеившийся ярлычок с надписью «бомбочка для ванной». Он задумчиво перевел взгляд с набиравшего силу очага кипения в аквариуме на сияющий Женин октагон и отступил в нарастающем страхе. Аквариум мелко задрожал.

Когда Гоблин бросился бежать, вода вырвалась из аквариума с нарастающим гулом, нависла над залом океанской волной, обрушилась на него шквалом… Сотня кубометров воды казалась грядой с трехэтажный дом. Сметая столы на своем пути, вал на мгновение заполнил всю залу, накрывая и Гоблина, и Катю, и Женю… Вонзив шампур в пол, Гоблин держался за него что было сил, а Женя прижал Катю к колонне, обхватив столп руками.

Взрывая ряд стеклянных створчатых дверей и срывая шторы, свирепая водная масса вынеслась на балкон, выплескиваясь над городом и увлекая с собой выкорчеванную колонну. Неистово мечась в пучине, колонна искромсала парапет, прежде чем перевалить за него и рухнуть вниз вслед за водопадом. Уровень воды в комнате резко пошел на убыль. Рядом с Гоблином щелкнули в пене, теперь уже по колено, акульи челюсти, но когда вода спала совсем, на этом месте барахтался малютка карпозубый афаниус. Гоблин поднялся на ноги, срывая с лица пучки водорослей. Его нервная система успела изрядно поизноситься. Поэтому, когда первым, что он увидел, оказался подвешенный к крану мокрый Дюша с камерой в руках, Гоблин издал то ли отчаянный вопль, то ли яростный боевой клич. В Дюшу полетело покореженное блюдо, но ударило в лапу крана, заставило ее качнуться вбок, вынося кусок балконной стены. Дюшу и его причитания унесло прочь; консоль на бешеной скорости вращалась вокруг собственной оси, волоча диджея над городом. В кабине Николай давил на рычаги, пытаясь затормозить вышедшую из-под контроля лапу.