Влюбиться в снегурочку

— Телефон в машине, пошли, позвонишь, — киваю на внедорожник, где Полинка прилипла к стеклу, рассматривая нас. Блефую, телефон у меня в кармане, но девочку срочно нужно отогреть. Иду к машине, слыша ее нерешительные шаги позади. Открываю переднюю пассажирскую дверь. — Быстро садись! — голос срывается на командный, потому что девушка сомневается. Послушная, испуганно моргает и залетает в машину.

Закрываю дверь, обхожу внедорожник и сажусь за руль. Перевожу взгляд на дочь: довольная, рассматривает воспитательницу. Девушка немного расслабляется и трет руки, которые, видимо, начинают гореть от тепла. Вот оно тебе надо, Смирнов, нянчиться с еще одной девочкой? Вынимаю телефон из кармана, ввожу графический пароль и протягиваю телефон девушке. Берет, достает из сумки записную книжку с блестками и закладкой в виде розовой ленты. Вбивает оттуда в телефон чей-то номер и ждет ответа, кусая и постоянно облизывая губы. Хочется отдернуть ее, как ребенка — потрескаются же. Но я сдерживаюсь.

Она не долго ждет, потом набирает номер еще и еще, и все безрезультатно. Отдает мне телефон и теребит ручки сумки.

– Итак, теперь внятно и по порядку. Что случилось, и в чем проблема? — Молчит, сглатывая, чем раздражает, отвык я от этих женских ужимок, да и в общем…

— Спасибо за помощь, я, наверное, пойду. Вы не подскажите, где есть недорогой хостел?

— Хостел, значит… — цокаю, хочется закурить, хотя бросил, как только родилась Полина. — Нравится жить в одной комнате с десятью иностранными гастарбайтерами из ближнего зарубежья? Рассказывай, Снегурочка, — настаиваю я. — И покороче, я устал.

— Если в двух словах, то мне некуда идти, и, получается, негде сегодня ночевать. А денег на гостиницу у меня тоже нет, даже на самую дешевую, — на выдохе произносит она и закрывает лицо руками.

— Вам так хре… — сдерживаюсь, глотая ругательство, — так мало платят? — не знаю, сколько сейчас получают воспитатели, но и детский сад у нас не государственный, думал, что на жизнь хватает. Я плачу за Полю не мало.

— Дело не в этом… — всхлипывает она в руки. Потом затихает, открывает лицо и принимает серьезный вид. — Извините, я, наверное, пойду. — Она дергает ручку, но двери заблокированы.

— А куда, позволь спросить, ты пойдешь? Опять на лавку мерзнуть? Ночевать на природе — не сезон вроде? — и ведь мог бы спросить нормально, но выходит раздраженно, меня выводит из себя мысль, что девушка может попасть в такую ситуацию.

— Я что-нибудь придумаю. Откройте, пожалуйста, — уже испуганно просит она.

— Придумает она… — завожу двигатель и выезжаю на трассу.

— Вы куда?

— Мы все домой, — поясняю я. — Поля, ты не против, если Агния Александровна погостит у нас? — обращаюсь к дочери.

— Да! — улыбается дочь, хлопая в ладоши. Известно, что новенькая воспитательница ей нравится. — Я вам свое платье на утренник покажу и мою черепашку, и…

— Да что вы, не нужно, мне неудобно, — растерянно произносит девушка. — Меня коллега должна была приютить. Просто она трубку не берет…

— Неудобно — спать на потолке, одеяло падает. А все остальное — нормально. Поверь, наш дом лучше, чем лавочка в сквере или хостел с клопами.

— А как на это отреагирует ваша жена?

— Вы, наверное, не в курсе, но Полина мама давно мне не жена и она не живет с нами.

— Спасибо, но я дозвонюсь до коллеги и… — тараторит девушка.

— Давайте решать вопросы по мере их поступления. Просто помолчите — голова раскалывается! — стараюсь говорить как можно мягче, и девушка, как ни странно, замолкает. Я не благородный принц и не люблю в доме посторонних. Друзей у меня мало — я почти всех исключил из своей жизни, только взаимовыгодные знакомства. Остался лишь самый давний, еще со школы. Мы ездим на охоту или встречаемся вне дома. Я даже где-то социопат. Меня интересуют только самые близкие, только их впускаю в свое пространство. К остальным равнодушен, не сострадаю, не испытываю жалости, отдыхать предпочитаю в тишине и одиночестве. Думать и принимать решения тоже могу только, когда мне не мешают. Но есть в этой девочке что-то такое, что не позволяет остаться равнодушным.

ГЛАВА 3

Олег

Пропускаю девочек вперед, в прихожей срабатывает датчик движения, освещая комнату. Дом у нас небольшой, но нам с Полиной много и не нужно. Да и не люблю я огромные особняки, где все помпезно и дорого, но очень холодно, коттеджи с множеством комнат, в которых никто и никогда не будет жить. Наша Снегурочка мнется на пороге, с интересом осматриваясь. Неудобно девочке нас стеснять. Меня забавляет ее скромность, в наше время не сыскать таких скромниц.

— Так, раздеваемся и моем руки. Полина, покажи тут все Агнии Александровне и сама переоденься! — командным голосом выдаю я. Моя дочь привыкла, просто кивает, а вот наша Снегурочка распахивает глаза, словно я обругал их. Очень нежная или запуганная? Сказал бы, что чересчур. Или я разучился общаться с такими тонкими барышнями?

Снимаю верхнюю одежду и поднимаюсь наверх, в свою комнату. Мне нужен душ и чуть-чуть тишины. Слишком много сегодня было суеты. Мне необходимо выдохнуть.

Быстро моюсь, переодеваюсь в футболку и домашние брюки. Прохожу в кабинет, совершаю пару звонков по работе, откидываюсь в кресле, закрываю глаза и дышу, пытаясь расслабиться. Тишина, глубокий вдох и медленный выдох. Головная боль медленно отступает. Я умею полностью себя отпускать и ни о чем не думать, расслаблять тело настолько, что оно становится невесомым, это помогает восстановиться, снять усталость и раздражение.

Где-то внизу что-то очень громко разбивается. И я включаюсь, а головная боль возвращается. Вдыхаю поглубже, стискиваю челюсти и выхожу из кабинета, спускаясь вниз. Со стороны моей кухни слышен шепот Поли и ее воспитательницы. Останавливаюсь в дверях и наблюдаю за катастрофой. Мой бежевый керамический пол залит персиковым соком, который до этого находился в стеклянном кувшине, от которого теперь остались только мелкие осколки. Поля стоит ногами на кухонном диванчике, а наша Снегурочка суетливо собирает руками осколки с пола.

— Я помогу, — предлагает дочь.

— Нет, стой там! Ты можешь порезаться, — немного истерично отзывается Агния. — Ай, — сама режется осколком и сует палец в рот.

— У тебя кровь? — беспокойно спрашивает Полина, пытаясь слезть на пол.

— Все хорошо, не слезай! — девушка суетится, продолжая собирать осколки. Кровь с ее пальчика капает на пол… Разворачиваюсь, ухожу в коридор, надеваю тапочки и подхватываю обувь для Поли и Агнии.

— Так! — привлекаю к себе внимание. Поля смотрит на меня виноватыми глазами, а вот девушка вздрагивает, резко оборачиваясь. Да что же она такая запуганная?! — Надевайте тапочки, — ставлю одни возле Полины, а другие перед девушкой. Она послушно обувается и смотрит на меня, как нашкодивший ребенок, вновь автоматически подносит окровавленный палец к губам. — Дай сюда руку, — сам хватаю девушку за запястье и подтягиваю к раковине, ступая по разлитому соку. Открываю холодную воду и смываю с ее пальца кровь. Разрез небольшой, но по тому, как кровь не останавливается, понимаю, что рана глубокая.

— Папа, не ругай Агнию Александровну, это я разбила, — Поля шлепает по осколкам и соку.

— Сядь на место! — рявкаю я. Поле не страшно, а вот Снегурочка вздрагивает и сжимается. Я такой страшный? Или перегибаю?

— Можно, я сама? — робко произносит она, дергает рукой, немного морщась, и я понимаю, что слишком сильно сжимаю ее запястье. Отпускаю и ухожу в ванную, достаю из аптечки антисептик, ватный тампон, жидкий бинт и пластырь. Возвращаюсь и вижу, что вода не помогает, кровь так и капает.