Влюблён до смерти

Я всхлипнула и вытерла рукой нос.

— В ваших силах закончить её страдания. После смерти она очнётся в новом теле. Здоровая. Обо всём забывшая. Счастливая.

Я помотала головой.

Вздохнув, Молох поднялся на ноги. Подобрал с пола мою косу и исчез за дверью. А спустя мгновение тишину прорезал дикий, полный невыразимого горя крик. Женский. 

Я заткнула уши. 

Мимо промчалась испуганная медсестра. 

* * *

Я пила, и пила, и пила. Пустые бутылки выстраивались в ряд под окном. Вся комната, одежда, и даже, казалось, кожа провоняли спиртом. В зеркало страшно было смотреть. Лицо отекло. Глаза покраснели, превратившись в щели под набрякшими веками. Волосы свалялись в неопрятный колтун. 

Плевать.

Дрожащими руками я наполнила стакан зелёной жидкостью.

Росс, исправно снабжающий меня алкоголем, притащил фотографию отчёта, написанного Молохом. И как только достал? В нём, в этом отчёте, сообщалось, что я прекрасно справилась с первым заданием. Подчёркивались моя выдержка и хладнокровие.

Вспомнилось, как меня рвало желчью в туалете хосписа. Как душа девочки терпеливо ждала в дверном проёме, пока начальник плескал мне в лицо холодной водой из крана. Как я впала в истерику, когда полупрозрачная малышка спросила, где её мама.

— Не будьте эгоисткой, — сказал тогда жнец. Он был без пиджака, с закатанными по локоть рукавами рубашки. Спереди на ткани темнели мокрые разводы. — Думайте не только о своих чувствах. Надо проводить душу в Верхний мир, где она сможет переродиться. 

Молох появился на третий день моего алкогольного затворничества. Скривился, увидев шеренгу пустых бутылок рядом с кроватью, и забрал из трясущихся рук стакан. 

— Это не выход.

Я рассмеялась.

Повсюду царил разгром. Постель была смята. Одеяло свешивалось на пол, скрывая осколки стекла. Обоняние притупилось, и запахов к тому времени я уже не ощущала, но, полагаю, вонь стояла жуткая.

Разорив бар, устроенный прямо на тумбочке, начальник потащил меня в ванную, где запихнул головой под струю ледяной воды.

— Это что же всегда так будет? — я сползла на пол рядом с раковиной. — Дети, женщины, мужчины. Кровь, страдания.

— Я освобожу вас от полевой работы. Временно, — Молох пригладил растрепавшиеся волосы. Ему опять пришлось снять пиджак. Пока он приводил меня в чувства, рубашка вся вымокла. Дежавю какое-то. — Определю вас в группу, составляющую списки смертников.

— Почему вы мне помогаете? Я имею в виду… почему вы написали в отчёте, что я справилась с заданием? Я же… 

— Отдыхайте, — Молох натянул пиджак, безуспешно пытаясь вернуть себе прежний респектабельный вид. — Завтра в восемь, кабинет 1123.

Глава 6

Ближайшую неделю моя работа не отличалась от обычной офисной. У меня были собственный стол рядом с каменной стеной, поражённой плесенью, кожаный стул на колёсиках и довольно навороченный компьютер. Я открывала специальную программу, брала из внушительной стопки дневник, из тех, что недавно поступили в Крепость, и вбивала данные — номер папки и дату смерти. Данные эти обрабатывались. Программа выдавала список смертников на текущую неделю, который автоматически отправлялся на электронный ящик руководителям полевых групп. Те в свою очередь формировали задания.

Работа была нудной до невозможности, и я почти понимала, почему большинство моих новых коллег мечтали перевестись в другой отдел. Периодически такая мысль мелькала и у меня. Годами сидеть в затхлой комнате без окон, до отупения повторяя одни и те же, набившие оскомину действия, — то ещё удовольствие.

Но, обозначив мои обязанности, Молох больше не появлялся, а подходить к нему в нерабочие часы я не решалась.

На ужин большинство подтягивалось ближе к семи. До девяти отыскать свободный столик было проблематично. Некоторые подсаживались к чужой компании, но этот вариант я не рассматривала: единственная женщина в мужском коллективе и так привлекала излишне много внимания. 

Самое глухое время — и моё любимое — было с десяти до одиннадцати: те, кто работали в дневную смену, уже поели, а ночники только отправились на задание. Я выбирала вакантное место у окна и наслаждалась спокойствием. Тем более вид открывался потрясающий. Вечером море часто штормило, и гигантские волны накрывали мерцающий голубоватым светом маяк. Иногда казалось, каменные стены вот-вот проломятся, рухнут, погребённые бурлящей водой.

Звуки бури до столовой обычно не доносились: подозреваю, их глушила магическая плёнка на окнах. Но порой она словно барахла, и тогда помещение наполняли впечатляющие рёв и грохот. 

 Сегодня было именно так. 

Я ковыряла вилкой коктейль с мидиями — единственное блюдо, к тому времени оставшееся на линии раздачи, — когда за мой столик подсел незнакомый жнец. Из-за строгого дресс-кода все мужчины в Крепости казались мне на одно лицо. Исключением был Росс в своих попугайских нарядах. И, пожалуй, Молох, ибо выглядел уж очень авторитетно.

— Смерть не ждёт, — прозвучало обычное приветствие.

Нарушитель моего спокойствия напоминал модель из глянцевого журнала. Смазливый до слащавости блондин, пытающийся выделиться если не одеждой, то стрижкой. 

— Я — Беррион, — поправил он волосы: длинная косая чёлка закрывала глаз, мешая обзору. 

Кто-то явно открыл книгу с «полным списком имён» на неудачной странице.

— Эстер, — сухо улыбнулась я. — Привыкла есть в одиночестве.

Намёк остался непонятым. Берри ослепительно улыбнулся и подался ближе, почти нависнув над моим салатом.

Нет, я, конечно, догадывалась, что приставания неизбежны. Неделю ко мне присматривались, и вот первый рискнул закинуть удочку. Признаюсь, я и сама была не против интрижки, ни к чему не обязывающего служебного романа — не хранить же целибат всю оставшуюся жизнь. Однако нашлись вещи, к которым я оказалась не готова.

— Давай переспим, — проникновенным шёпотом обозначил свои намерения жнец.

Мидия попала не в то горло, и я закашлялась. Меня радостно, можно даже сказать, с излишним рвением похлопали по спине. 

Взгляд Берри потерялся в моём декольте. После недолгих размышлений я пришла к выводу, что ничего удивительного в таком поведении нет. Прошлой жизни боги смерти не помнят, женщин — не считая тех, кого собираются убить — не видят. Где ему было научиться красивым ухаживаниям? Книгу со списком имён новоприбывшим выдавали, а с полным перечнем норм приличия не знакомили. А зря.

— Можно сначала сходить на свидание, — исправился Берри. — Выбирай мир, эпоху, страну. Древний Египет, Месопотамия, Альпы, Париж. Мне нравится Драконий остров. Там всё такое заброшенное, мрачное.

А вот это уже интересно. Сколько у богов смерти возможностей! Магия во мне ещё не проснулась. Или, вероятнее всего, я просто не пыталась ею воспользоваться. Но телепортация определённо была тем, чему хотелось научиться в первую очередь.

— Так что? — зелёные глаза горели азартом.

Я только сейчас поняла, что у всех жнецов радужка была либо жёлтой, либо изумрудной.