Влюблен и верен

— Мне не следовало...

— Тебе нужно было поспать, — перебил он. — Не стоит ругать себя за несколько минут сна. Ты облетела полмира, не говоря уже о месяцах службы. Думаю, ты заслужила немного отдыха.

— Папа? — Тоненький голосок Габи прервал их разговор.

Они оба мгновенно оглянулись в ее сторону, но теперь Пенни держалась позади Даниэля. Дочь звала своего отца, а место было только для одного из них.

Пенни украдкой взглянула на Даниэля. Его лицо светилось счастьем, когда он наклонился поцеловать дочь.

— Мама! — выдохнула Габи, широко раскрыв от радости глаза.

Пенни бросилась вперед, почти оттолкнув Даниэля с дороги, чтобы скорее обнять свою малышку. Она была счастлива, что нужна дочери.

— Эй, детка, — сказала она, пожимая руку Габи, — ты так нас напугала...

Девочка молча, не моргая, смотрела на мать, как будто боялась: если отвести взгляд, она может исчезнуть...

Пенни чувствовал то же самое.

— Что случилось? — спросила Габи.

Даниэль обошел вокруг койку и присел на край поближе к дочери:

— Ну...

— Доброе утро! — Бодрый голос доктора прервал их.

— Доброе утро. — Пенни и Даниэль ответили хором, по-прежнему глядя на дочь.

— Я вижу, наша пациентка уже проснулась? — Улыбаясь девочке, врач снял историю болезни со спинки кровати. Внимательно изучив, он вернул ее на место и, сложив руки на груди, посмотрел на больную. — Хорошая новость — у Габи ничего серьезного.

— Это не менингит? — уточнила Пенни.

Доктор покачал головой:

— К счастью, нет. Похоже, у нее просто очень тяжелый штамм гриппа, отсюда такая высокая температура. Я рад, что могу выписать ее, поскольку о ней есть кому позаботиться. Если вы заметите какой-либо признак лихорадки или что-нибудь необычное, тут же возвращайтесь в больницу. Но она должна быть в порядке в ближайшие сутки.

— Да, сэр, — улыбаясь, сказала Пенни, в шутку приветствуя доктора жестом салюта.

— Ах, конечно, — сказал врач, — я слышал от медсестры — вы служили.

— Сержант армии Соединенных Штатов Америки, — четко ответила Пенни, обнимая дочь.

— Полагаю, теперь вы демобилизовались?

Ну вот! Пенни покашляла, избегая смотреть на Даниэля или Габи, пытаясь справиться с собственными чувствами.

— К сожалению, нет. У меня краткосрочный отпуск, а на следующей неделе я возвращаюсь обратно.

Доктор просто и тепло улыбнулся ей, кивнув:

— Что ж, будьте осторожны, сержант. Благослови вас Бог.

Пенни по-прежнему старалась не смотреть на Даниэля.

Она не хотела думать о том, что совсем скоро ей придется уехать. Опять.

— Давай отвезем тебя домой, мисс, — предложил Даниэль. Габи улыбнулась и погладила крошечными пальцами руку Пенни. — Я подгоню автомобиль к подъезду, — добавил он, целуя Габи в лоб.

Пенни снова улыбалась, но она не могла себе представить, как она сядет в самолет на следующей неделе...

Это будет самым тяжелым моментом в ее жизни. Ей приходилось бросать гранаты, она успешно окончила сложнейшие в мире военные учебные курсы, но ничто, ничто, не могло сравниться с этим...

Мысль о том, что она должна оставить Габи, приходила ей в голову каждый раз, когда она смотрела на дочь. Увидев Пенни сегодня утром, Габи была счастлива, хотя рядом с ней был ее обожаемый отец. Радость дочери словно вернула Пенни к жизни, она чувствовала себя так, словно возвращается к себе самой из плена, где ее что-то удерживало.

А Даниэль? Она прикрыла на мгновение глаза. Даниэль был... Он все еще ее муж. И она не знала, что произойдет дальше. Будут ли они вместе, как раньше.

У нее оказалось слишком мало времени, чтобы решить, что делать. Но теперь ей придавало силы то, что скоро она вернется домой навсегда.

Сейчас же она просто должна решить, каким будет это возвращение.

Габи сидела в своей комнате, уютно устроившись перед телевизором. Его перенесли сюда из родительской спальни. Габи была абсолютно счастлива.

После дня суеты вокруг дочери у Пенни не осталось сил. Но, по крайней мере, Габи стало лучше и к ней вернулся аппетит.

— Я думаю, у нас будет спокойная ночь? — спросил Даниэль.

Пенни помешивала соус для пасты, склоняясь над большой кастрюлей и вдыхая аромат томатов со свежим базиликом.

— По сравнению с чем?

Даниэль подошел к ней сзади и взял ложку из ее руки:

— Есть несколько вещей, которые я хочу сделать с тобой, пока ты дома. Если ты по-прежнему готова дать мне шанс...

О!

Пенни смотрела, как он пробовал соус из ложки, наблюдая за движением его губ.

— Отлично! — одобрил Даниэль.

Она схватила деревянную ложку, прежде чем он опустил ее обратно в кастрюлю.

— Нет!

— Нет? — повторил он.

Она пыталась сосредоточиться на соусе, чтобы не встретиться с его нахальным, неотразимым взглядом.

— Не опускай ложку в общую кастрюлю, после того как облизывал ее!

Даниэль пожал плечами и улыбнулся, и ямочки появились в уголках его рта...

— Мы семья. Это имеет значение?

— Что имеет значение? — Пенни сделала удивленные глаза и открыла ящик, чтобы взять другую ложку. — Это негигиенично.

Даниэль рассмеялся:

— Ладно, я больше не буду этого делать. — Он помолчал и, глядя на жену, добавил: — Думаю, ты слишком долго была в армии. Что ты скажешь, когда увидишь, какие отвратительные вещи дети — и твоя дочь, в частности, — могут делать с едой?

— Думаю, если Габи обучается манерам у тебя, она знает немало отвратительных вещей. — Пенни пыталась высказаться серьезно, но на самом деле это ее не волновало. Просто она любила поддразнивать их. Подшучивать, как они привыкли, болтая и прикидываясь, ради смеха. — Ты знаешь, если подумать об этом, мы провели вместе слишком мало времени. Ну, за последние несколько лет, во всяком случае...

Даниэль, подняв одну бровь, вопросительно посмотрел на нее:

— То есть?

Она перестала помешивать соус и наполнила еще одну большую кастрюлю водой для пасты.

— Я имею в виду, что из десяти лет мы, вероятно, только треть были фактически вместе.

Он покачал головой из стороны в сторону, как бы размышляя над ее словами или, может быть, соглашаясь с ней. Пенни ждала.

— Я думаю, ты права.

— Подумай, — сказала она. — У нас был один год перед службой. Добавь наши командировки за границу, и получается, что врозь мы были больше, чем вместе.