Влюбленные

Мы с мамой переглянулись. Папа просто обожал «Цинциннати редс»: когда играла его любимая команда, его просто невозможно было оттащить от телевизора. Все в доме знали, что, если нужно чего-нибудь добиться от папы, следует подождать, пока «Редс» выиграют, и тогда уже и просить, а если же они проиграют, лучше ни о чем и не заикаться.

Я вернулась к столу как раз в тот момент, когда Келлан начал обсуждать тонкости игры. Он знал куда больше, чем я могла даже предположить, и я восхищенно прислушивалась к его низкому голосу. Он никогда не пытался поразить меня своей спортивностью – это была прерогатива Денни. Тот постоянно следил за спортивными новостями, и они с папой болели за одни и те же команды. Но оказалось, что и Келлан знает достаточно, чтобы поддерживать разговор с отцом, пока мы с мамой расставляли на столе тарелки с едой.

Налив себе солидную порцию гоголя-моголя, я уселась рядом с Келланом. Он глянул на мой стакан и улыбнулся себе под нос. Под столом я слегка сжала его ногу в благодарность за то, что он купил этот славный напиток. Мы посмотрели друг другу в глаза, и я с трудом сдержала желание немедленно поцеловать его.

Папа откашлялся. Келлан взглянул на него, а Анна передала ему тарелку с беконом. Пока Келлан накладывал себе еду, папа ткнул в его сторону сервировочной ложкой:

– Кира говорила нам, что ты играешь… в рок-группе.

Отец выговорил это так, будто слово было иностранным и он не знал точно, как оно произносится. В представлении папы «рок-группа» была занятием для подростков. Настоящие мужчины должны учиться в колледжах, получать высшее образование и двигаться по пути карьерного роста. Отец просто не понимал жизненного выбора Келлана. Я слегка нахмурилась, через стол глядя на папу. Если бы он знал историю Келлана, он бы разобрался во всем гораздо лучше и понял бы, что именно музыка помогла тому пройти через многое. Но не мне было говорить об этом. Келлан же не стремился вот так запросто посвящать других людей в свое прошлое.

Передав мне тарелку с беконом, Келлан тепло улыбнулся:

– Так и есть. Мы сейчас на гастролях. Наше следующее выступление – в канун Нового года в Вашингтоне.

У меня внутри похолодело. Конкретная дата отъезда словно высосала из меня все силы. Зато папа чуть взбодрился. Водружая на свою тарелку кусок омлета, он небрежно спросил:

– О, так ты надолго на этих гастролях?

Приняв из рук Анны, раздраженно смотревшей на отца, блюдо с булочками, Келлан тихо ответил:

– Да…

Взяв булочку, он передал блюдо мне. Наши руки соприкоснулись под тарелкой, и Келлан успел погладить мой большой палец. В его глазах я видела огромное сожаление: да, он должен будет скоро уехать, его не будет рядом очень долго, мы снова расстанемся… Нервно сглотнув, я ободряюще кивнула ему.

Папа, уже положивший себе бекона, довольно улыбнулся:

– Хорошо, что ты добиваешься успеха. – Келлан кивнул, кладя себе на тарелку омлет, а папа, нацепив кусок бекона на вилку, поинтересовался: – Да, кстати, а как называется ваша группа?

Я поморщилась, прекрасно понимая, что папе название не понравится. Анна рассмеялась, а Келлан уставился в свою тарелку, явно не зная, стоит ли произносить настоящее название группы перед человеком, на которого ему хочется произвести хорошее впечатление. Сообразив, что ложью делу не поможешь, Келлан ткнул вилкой в тарелку и пробормотал:

– «Чудилы».

Папа чуть не подавился, поскольку этот эвфемизм был уж слишком прозрачен.

– Не понял? – осторожно произнес он, откашлявшись.

Келлан тоже откашлялся и посмотрел на отца:

– Ну, наша группа называется «Чудилы». – Папа прищурился, явно ничуть не развеселившись, и Келлан, запинаясь, продолжил: – Впрочем, если прославимся, мы можем и поменять название.

Анна посмотрела на отца, затем на Келлана и расхохоталась. Она так встряхнула головой, что связанные в хвост волосы ударили ее по лицу.

– Лучше не надо, – сказала она Келлану. – Мне ужасно нравится, что первая буква в вашем названии легко заменяется на «М».

Келлан прикусил губы, чтобы сдержать смех, а мама задохнулась:

– Анна!

Сестра опять засмеялась и принялась за еду. Папа одарил Анну хмурым взглядом, но больше ни слова не сказал о названии группы. Пока мы завтракали, за столом царило спокойствие. Мама всегда готовила невероятно вкусно, и я разве что не мурлыкала, запихивая в рот очередной кусок булочки с корицей. Келлан наблюдал за тем, как я жую, и в его взгляде светилось нечто искусительное. Я на всякий случай пнула его ногой под столом, предупреждая, чтобы он вел себя прилично.

Но когда в ответ он хитро улыбнулся и тоже бросил в рот кусочек булки, мне пришлось отвернуться. Я вдруг представила, как слизываю сахар и корицу с его кожи, а это определенно была не та мысль, которой стоило бы прийти мне в голову рождественским утром за столом у моих родителей. Келлан хихикнул, и я покосилась на отца. Он смотрел на меня, сильно нахмурив лоб. Потом его взгляд на мгновение устремился в гостиную, и я задержала дыхание, надеясь, что он еще не сложил вместе все кусочки головоломки.

И тут отец сказал такое, от чего меня будто окатило ледяным душем, и я даже подумала, что лучше бы он начал расспрашивать нас о прошедшей ночи.

– Келлан… А правда ли то, что говорят о рок-звездах?

Келлан дожевал булочку и посмотрел через стол на отца. Недоуменно сдвинув брови, он качнул головой:

– Что вы имеете в виду?

Папа немножко помолчал, чтобы проглотить бекон, а я внутренне напряглась. Отец мог повернуть разговор во многих направлениях, и все они не сулили ничего хорошего.

– Ну, знаешь… Насчет женщин, которые постоянно следуют за музыкантами, стараясь получше их узнать…

Анна уронила вилку и уставилась на папу, а мама бодро воскликнула:

– Кто-нибудь хочет еще омлета?

Келлан не обратил внимания на ее вопрос, в упор глядя на моего отца.

– Да, есть такие женщины, но их гораздо меньше, чем вы, вероятно, думаете…

– Но все-таки это правда, – перебил его папа, взмахнув вилкой с нацепленным на нее куском бекона. – Тебя пытались соблазнить такие женщины? Увести у моей дочери?