Влюбленные

— Не такими словами, — хладнокровно возразил Хедли, — но смысл от этого не меняется. Все они, точно сговорившись, твердят: зачем ему понадобилось убивать? Мне-то совершенно ясно зачем, но Такер и остальные этого не понимают.

— Ему нужны мои дети, — тихо произнесла Амелия.

— В конечном итоге — да… Нет, сначала выслушай меня, потом будешь возражать, — быстро сказал Хедли, заметив, что она хочет добавить что-то еще. — Я думаю, что Карл и Джереми не хотели ничего предпринимать пока не закончится процесс над Уиллардом Стронгом. Они терпеливо ждали, пока бедняга окажется в камере смертников, вполне резонно рассчитывая, что после казни шумиха быстро уляжется и они смогут действовать без помех. И вот когда цель уже была близка, когда до осуществления их плана оставались считаные дни, на берегу… то есть, пардон, на сцене вдруг появился некий неучтенный персонаж: высокий крепкий парень и к тому же журналист… — Тут он с иронией покосился на Доусона, и тот понял, что крестный решил вернуться к щекотливому вопросу об их с Амелией отношениях.

— Да, он появился совершенно неожиданно, — продолжал тем временем Хедли, — и ты почти сразу стала проводить с ним достаточно много времени. Дети тоже были им совершенно очарованы, а это, мне кажется, вряд ли пришлось по сердцу их биологическому отцу. Скорее всего, именно появление в твоей жизни другого мужчины заставило Джереми перейти к решительным действиям.

Амелия неуверенно посмотрела на Доусона.

— Я бы не сказала, что у меня в жизни появился мужчина.

— Они могут считать иначе. И им это не нравится.

— Но… мы же только недавно познакомились.

— Иногда этого вполне достаточно. — После короткой, но достаточно неловкой паузы Хедли пояснил: — Со стороны, во всяком случае, ваши отношения выглядят как самое настоящее увлечение, и Джереми решил положить этому конец, чтобы не осложнять свою задачу.

— Значит, Стеф все-таки погибла из-за меня! Из-за нас! — Амелия бросила на Доусона быстрый взгляд. — Я так и думала!

— Нет! — Хедли погрозил ей пальцем. — Выслушай меня. Твоя связь с Доусоном, реальная или кажущаяся, стала для Джереми лишь предлогом для старта. Он — не Карл и не умеет ждать так же долго и терпеливо, как его отец. Я уверен, что Джереми все равно убил бы тебя вне зависимости от того, встретилась бы ты с Доусоном или нет. Или это сделал бы сам Карл — просто потому, что он убийца, хитрый осторожный убийца. Не стоит заблуждаться на его счет, Амелия: он — не Берни. Милый, внимательный, симпатичный старичок, которого ты знала под именем Берни Кларксона, — это только роль, личина. На самом деле его никогда не существовало. С самого начала это был Карл Уингерт, который ловко провел и тебя, и всех нас. Да, он состарился, поседел, его лицо покрылось морщинами, а руки — пигментными пятнами, но он по-прежнему опасен, как гремучая змея. Если он решит, что ты заслуживаешь смерти, значит, ты умрешь. Я уверен в этом так же, как и в том, что земля — круглая.

— Но зачем ему меня убивать? Я же не государственный чиновник, не банкир, не президент…

— Вероятно, он считает, что ты должна быть наказана за то, что ушла от Джереми.

— Но это не я, а Джереми разрушил наш брак! Это он, а не я завел любовницу на стороне, и…

— Ты судишь с позиций нравственности. Но Карл всю жизнь презирал то, что он называл буржуазной моралью. Думаешь, ему есть дело до того, кто с кем переспал? Никакого. Из всех человеческих качеств он по-настоящему ценит только преданность. Карл считает ее единственно важной, однако — и это очень важно иметь в виду! — его понятия о преданности имеют довольно однобокий характер. Иными словами, он ценит преданность только по отношению к самому себе. Всех прочих — тех, кто его окружает — он ни в грош не ставит и готов не моргнув глазом предать любого. Всегда, в любых обстоятельствах Карл прежде всего спасает свою собственную шкуру. Он поступал так не раз и не два. В Голденбранче он пожертвовал одним из своих людей, чтобы выжить самому. Откровенно говоря, я до сих пор удивляюсь, как он забрал с собой Флору и сына, которые могли ему только помешать.

В другой раз мы блокировали его группу в мотеле. Один из банды решил сдаться, он вышел на улицу с поднятыми руками и был немедленно убит, но его застрелил не снайпер. Это Карл выстрелил ему в спину и в поднявшейся суматохе благополучно скрылся…

Хедли немного сгущал краски, причем делал это намеренно, рассчитывая, должно быть, напугать Амелию. Но Доусон был даже рад тому, что крестный не щадит ее чувств. Он был убежден: Амелия должна знать, что за человек за ней охотится. А Джереми был его сыном, плоть от плоти террориста и убийцы Карла Уингерта…

— У Карла напрочь отсутствует то, что мы обычно называем совестью, — продолжал Хедли. — Он уверен, что любые его поступки, какими бы отвратительными и ужасными они ни были, абсолютно оправданны, пока они приносят пользу лично ему. Любого, кто его предал, он готов устранить недрогнувшей рукой, а ты, Амелия, его предала. Быть может, поначалу Джереми и не хотел твоей смерти, но Карл наверняка сделал все, чтобы отравить его разум и внушить ему мысль о мести. Но даже если бы Джереми до сих пор обожал тебя и мечтал воссоединиться с тобой и детьми, Карл никогда бы этого не допустил. Он убьет тебя сам, потому что ты представляешь для него опасность.

— Тогда почему он не сделал этого вчера, когда я была здесь совершенно одна?

— Потому что Карл умен. Зачем добавлять еще одну ошибку к тому промаху, который допустил Джереми, когда убил Стеф вместо тебя? Если бы он расправился с тобой вчера, то не смог бы исчезнуть, не оставив следов. И Карл это отлично понимал. Обстоятельства указывали на него, так что ему волей-неволей пришлось и дальше разыгрывать из себя старого доброго Берни. Хотя мысленно он, наверное, зубами скрипел от досады и ненависти. Только благополучно покинув остров, Карл мог позволить себе расстаться с этой ролью, что он наверняка и сделал. Теперь мы не знаем, где его искать, не знаем, кого искать, а значит, у него есть время, чтобы спланировать следующий ход.

— Ну и что мне теперь делать? Ждать, пока он нанесет удар, который может стоить жизни мне и детям? Конечно, мы могли бы от него спрятаться, но ведь нельзя скрываться бесконечно!

— Никто не говорит о бесконечности.

Услышав эти слова, Доусон, который продолжал метаться по комнате, резко остановился.

— Что это значит? — резко спросил он.

Хедли повернулся к нему. Выражение лица агента было суровым, почти мрачным, но голос звучал твердо.

— Ты слушал, что́ я только что говорил?

— Слушал. Ну и что?

— Ты не поверишь, но на самом деле ситуация еще хуже, чем кажется.

Глава 20

— Алло, кто у аппарата? Мне нужна Хэрриет Пламмер.

— Я вас слушаю. Ведь вы же меня просили позвать к телефону, правда? А вот вы кто такой?

— Мое имя Берни Кларксон, я звоню с острова Сент-Нельда…

— С какого острова?

— Сент-Нельда, мэм. Это небольшой островок неподалеку от саваннского побережья. Извините за беспокойство, мисс Пламмер, но он дал мне ваш телефон, и…

— Кто — он?

— Э-э-э… Сейчас посмотрю, у меня где-то была его визитка… Ага, вот… Мистер Доусон Скотт. Длинный такой, с волосами как у хиппи… Вы его знаете?

— Зачем он дал вам мой номер?

— Так вы его знаете? Он вроде в журнал пишет…

— Да, знаю. Так что у вас за дело, мистер Кларксон?

— А-а, хорошо. Теперь-то я могу не волноваться.

— Не волноваться насчет чего?

— Насчет того переплета, в который он попал.

— Послушайте, мистер Кларксон, если вы репортер…

— Репортер?

— Наш журнал не дает никаких комментариев кроме тех, что были напечатаны в нашем последнем номере. Доусон Скотт был задержан и допрошен полицией, но это была чистая формальность, поэтому его сразу отпустили. У вас еще что-нибудь, мистер Кларксон?

— Да я это все знаю, и я не репортер. Я хотел узнать, можно ли мне, гм-м… с ним разговаривать.

— А кто мешает вам с ним разговаривать?

— Ну, я подумал, раз такое дело… Это может быть небезопасно. Ну, вы понимаете?..